XVIII век, Россия: Северный Урал и просторы Поволжья. Купец М.Ф. Гайдурицкий, успешный предприниматель, тяготиться вмешательством в свои дела матушки. И имеет своим намереньем более разбогатеть. Пускаясь от своего положения «во все тяжкие», от случайного знакомого узнает о возможности обогатиться через сиротку. Герои, обитатели тех краев, оказались впутанными в историю с поиском сокровищ, серию убийств и сокрытого таинства.
-----
На торговый обоз наших героев напали волки. Не обошлось без потерь. Возница, спасший барина от погибели, весьма плох. Его отхаживает повитуха, дочь молится за болезного. Хозяин огорчен произошедшим. Послали за лекарем и стряпчим. Барин строит планы на будущее.
-----
Вот Пелагию оженит, обзаведется зятьком, да и отправит Макаровну восвояси, с глаз долой. Не любил он бестягольниц(1) с характером — от них одни беды, жалостливые больно. Чутье есть — хватки нет. С такой — не озолотишься. А ведь должна быть ему Фортуна! Верил Максим Фёдорович в свою безоговорочную исключительность и случая удобного, судьбоносного ждал.
Тихонько отворилась дверь в горницу. В комнату, величаво вошла маменька Максима Фёдоровича - Марья Ивановна. Высокая, сухопарая, вся в черном. Медленно подошла к образам. «Положила крест»(2), направилась к окошку и чинно села в креслице, обитое серебряной парчой. Опершись маленькими ладошками на львиные головы, устремила пристальный взор на сына. Ничто бы не выдавало ее волнения, кабы не руки. Бледные костяшки пальцев, скрюченные болезнью, в синих реках блуждающих вен. В моменты волнения, они предательски вздувались шишками. Видно было, с натугой по ним пробивается, пульсирует кровь.
От одежды старухи за версту пахло отдушкой и дорогими духами. Дело уже привычное. Максим Фёдорович самолично выписывал их из Москвы, через местного доктора Семена Ильича Бузинцова. Не скупился барин на эти капризы. Все потому, что поле смерти Виринеи, случился с маменькой припадок. С тех пор отказывалась она ходить в баню — боялась простыть. А белье ей переменяли по два раза на день. И еще, с тех пор, дремучая, стала хорошенько натираться уксусом — «для здоровья». Оттого в доме всякий знал по запаху, что родительница ноне гостит у барина. В эти дни на женской половине все говорили шепотом и ходили на цыпочках. Или вообще, старались там не появляться. Потому как бабки - приживалки дубасили клюшками каждого, кто проходил мимо светлицы благодетельницы в обеденный час.
Мамаша нраву была крутого. Ежели что не по ее, дворовых мужиков били батогами да розгами, нещадно. А девок нерадивых, на год отдавали в красильни строгонькой Игуменье Аполлинарии, на перевоспитание.
- Что Максимушко, намаялся? - Ласково и тягуче спросила Марья Ивановна.
Максим Федорович равнодушно повел косматой бровью и не поворачивая головы, не ответил, только глухо спросил:
- Алёнушка как? В разуме девка?
- Слава Богу! Сторожится. Буде - лишний рот. Ты пока погодь с ней решать... Пущай до лета поживет. Она мне «смертное»(3) вышивает, а там и в монастырь отправим. А дале — как сам решишь. - Ответила мать и не дождавшись ответа, встала. Плавной походкой вышла из комнаты, притворив за собой дверь. Остановилась тихонько, притаилась.
Барин схватил тарелку с куриными потрошками и швырнул в дубовую дверь, прошипев:
- Держи, дура старая!
Матушка расслышала. Удовлетворенно кивнула и сделав страдальческое лицо, удалилась в свои покои. Оттуда еще долго слышались причитания и старческие проклятья приживалок. Кляли антихриста - сына неблагодарного, жалостливо голосили на весь дом.
Максим Фёдорович достал из шкафа граненый стакан, налил берёзовки(4). Выпил залпом, занюхал хлебом. Сложно было описать, что испытывал он при общении с матерью. Стукнуло ему сорок лет, а все метался он, ища и ожидая неведомого. Ничем не мог он насытиться, ни остановиться. Душа его кидалась из крайности в крайность. То пил он нещадно и шалил мордобоем в доме терпимости. То в монастырь молиться ехал. То неделями колесил по селам незнаемо зачем. Про себя звал мать - Она. И каким-то звериным своим чутьем понимал, считает Она его слабым и нерешительным. Никогда не мог он Ей услужить. Разве было ему понять, он в родительских руках - игрушка. Не знал и не догадывался, какие еще коварные планы были изобретены ради удовлетворения ненасытной, властолюбивой натуры.
-----
1. Бестягольник – человек, не имеющий повинности, оброка – свободный человек.
2. «Положить крест» – перекреститься.
3. «Смертное» - одежда для погребения, приготовленная пожилым человеком для своих похорон.
4. Берёзовка (березовица) – древнерусский напиток, известный со времен скифов. Готовился из бродящего в тепле березового сока.