1 апреля 2022 года в Театре драмы Кузбасса состоялась премьера спектакля «Царевы». Спектакль поставил режиссер Антон Безъязыков по пьесе Даниэля Орлова «Ведро». Художник-постановщик спектакля – Василиса Шокина, художник по свету - Андрей Зозуля. Эта пьеса стала победителем Международного конкурса «Автора - на сцену!», организаторами которого выступили Общество с ограниченной ответственностью «Театральный агент» (г. Москва) совместно с Национальной Ассоциацией Драматургов (НАД, г. Москва).
Сюжетно на сцене разворачивается мелодраматичные отношения семьи Царевых. Семейство живет в достатке и относительном спокойствии. Глава семьи – восьмидесятилетняя женщина Екатерина Ивановна Царева (засл. арт. РФ Людмила Копылова). Ее три дочери старшая Раиса (Наталья Новикова) достаточно успешна в семейной жизни. Ее муж Виктор (Александр Измайлов), военный, дослужившийся до вице-адмирала, имеет почет и уважение, а также отличное гос. обеспечение – машина с личным водителем, большие служебные квартиры, доступность услуг и продуктов. Их сын Аркадий (Роман Орлов / Роман Манадышев) успешный парень, рожденный сразу после войны. Средняя дочь Екатерины Ивановны – Татьяна (Наталья Юдина) является центральным героем пьесы. Ее второй муж Матвей (Александр Емельянов) – кроткий человек, с нереализованной мечтой о творчестве. Первый муж Татьяны Полуевский, (засл. арт. РФ Олег Кухарев) – артист, не смотря на развод с Татьяной, продолжает поддерживать теплые отношения с бывшей женой. У Татьяны две дочери от разных мужей: Эмма (Дарья Мартышина) – дочь Татьяны и Полуевского и Елена (Олеся Шилова) – дочь Татьяны и Матвея.
Младший сын Екатерины Ивановны – Александр (Михаил Быков) получил увечье на войне. Его первая жена Алевтина (Светлана Шилова) судья по должности продолжает поддерживать отношения с семьей Царевых. Их сын Юрий (Юрий Алсуфьев / Кирилл Гоммершмидт) – парень, остро переживающий продолжающийся конфликт родителей. Вторая жена Александра - Валентина (Анна Илларионова / Эльмира Макарюк) – балерина Кировского театра. Младшая незамужняя дочь Екатерины Ивановны – Анна (Наталья Амзинская).
Отношения внутри семьи достаточно сложные, построены на правиле подчинения личных психологических потребностей долгу. В отчем доме, построенном уже после войны, собираются и бывшие и настоящие жены и мужья. Объединяет всех этих людей желание быть в лоне семьи. И как только возникает угроза разрыва с родом (а символом рода становится дом), то у каждого члена семьи сам собой рождается монолог о собственных потребностях в любви и понимании.
Спектакль имеет черты семейной саги, отражающей ментальность советского общества рубежа 1960 – 1970-х годов. За внешней канвой саги вместе с физической травматизацией, о которой постоянно упоминают в диалогах, видна психологическая травмированность. Психологическая травма проявляется в агрессивных высказываниях, постоянных упоминаниях причин того или иного поведения или состояния, призыву к смирению.
Очень ярко показана такая характерная и затяжная черта российского послевоенного общества как феминизация. Женщины рода сильные, уверенные в себе, подчиняющие своей воле мужей и сыновей. Татьяна постоянно проговаривает как трудно ей пришлось во время блокады и позднее в эвакуации. Все вместе дети и внуки признают героические поступки Екатерины Ивановны. Именно женщины вступают в спор за родовое наследство с братом. Этот вынужденный феминизм передается по наследству и проявляется в отношении Эммы к своему потенциальному мужу. Она заимствует у матери пренебрежительный тон к мужчинам и иронично называет своего жениха «доцентом». Елена, дочь тонкого и ранимого Матвея, стремится дистанцироваться от материнской агрессии к мужчинам, и, как только материнская хватка ослабла, позволяет себя продолжить и даже афиширует матери свою влюбленность к студента-физика. Алевтина подчиняет себе сына Юрия строгим командным голосом. Раиса, самая счастливая и реализованная из дочерей Екатерины Ивановны, посылает за лекарством сына, прикидываясь больной и требуя к себе сочувствия. В это царство послевоенного феминизма не вписывается только Валентина, вторая жена Александра. У нее свои мотивы для отношений и свои представления о правильном мире.
В спектакле много примеров очень точного описания психологических особенностей советского общества 1970-х годов. Обиды, манипуляции долгом, потребительство привлекательное для одних и порицаемое другими. Одиночество человека и невозможность залечить травмы военного времени – они постоянно вспоминаются, проговариваются и влияют на принятия решений в новой жизни. Каждый зритель безошибочно узнал в тоне, фразах, поступках поведенческие особенности и высказывания самых близких родственников. Шейминг и сарказм в диалогах, характерный тогда и сейчас в семейных отношениях, одновременно веселит и триггерит зрителей. Для современной молодежи такие инвективы отлились в сатирические шаблоны, иллюстрирующие поведение «бумеров».
Великая Отечественная война служит скрепляющим фактором для всех диалогов. Рядом с этой темой – сближение людей, тема всеобщей мировой и семейной справедливости, а также постоянным рефреном упоминание, погибших героев. Кстати, не только война – важнейший героический подвиг прошлого скрепляет семью, но и строительство дома – еще один внутренний семейный подвиг.
Советские люди вернулись к мирной жизни с глубоко травмированной психикой. С этой проблемой они столкнулись один на один. Не каждому удалось залечить свои психологические травмы. Военные фантомные боли вылились в желание моральной и материальной компенсации. Травматизация на войне для некоторых не позволила вырастить в себе опору для следующего поколения. Если бы вся эта правда жизни транслировалась без осознания актерами и зрителями временной дистанции, то спектакль стал бы слишком правдивой драмой. Осознаваемая режиссером, актерами и зрителями временная дистанция, токсичный юмор и сценографические средства указывают на то, что это исторический спектакль.
Именно как к историческому спектаклю подошел к этой постановке Антон Безъязыков. Режиссер, с одной стороны, показывает драматизм и психологическую глубину семейного конфликта. С другой стороны, использует прием дистанцирования зрителя от погружения в безысходность психологической драмы. Это дистанцирование достигается, в первую очередь, средствами театрально-декорационного искусства. А подчеркнутая медлительность и торжественность музыкального сопровождения, церемонность смены декораций создает ощущение стилизации повествования под советскую театральную практику.
Сценограф Василиса Шокина построила на сцене четырехчастную конструкцию фасада дома с эркерами и большими окнами. Из диалогов становится понятно, что каждому из детей Екатерины Ивановны предназначалась отдельная комната. Все части дома самостоятельные и при развороте эти же конструкции становятся местом действия последующих сцен. В начале спектакля зритель отчетливо чувствует цитату из чеховского вишневого сада. Дом и сад с яблонями призван создать у зрителя синестетические ощущения аромата яблок и августовских трав. Над сценой подвешены панели из прозрачного пластика с расчерченными квадратами. Движение панелей отбивает каждую новую сцену. Более крупные членения частей спектакля отмечены закрытием полупрозрачного экрана.
Мне кажется, что за внешней формой классической декорации, обозначающей место действие В. Шокина и А. Безъязыков создали синтез символического и конкретного образа места. В синестезии аромата и звука откушенных и разрезанных яблок видно послевоенное восприятие природы родной страны. В советском изобразительном искусстве в 1940-е годы наблюдался интерес к деревенскому пейзажу с высокой травой, отдельно стоящими и до боли знакомыми деревьями. Природа этого интереса – символическое визуальное воплощение Родины. Изобразительный образ русской природы воспринимался как внутренний ресурс для сопротивления врагу. А геометрия нависающих прозрачных панелей и полупрозрачный экран отсылает к визуальным образам изобразительного искусства 1970 – 1980-х годов. Дело в том, что тема войны в искусстве воплотилась по-разному. В живописи и кино она трансформировалась в память о войне. Эта память о войне сначала была воплощена детьми войны через эмоциональное вовлечение в драматизм военных событий (примером тому могут стать фильмы о войне 1960 – 1970-х годов). А к 1980-м годам появилось следующее поколение художников, которые постарались соединить рационалистическое основы современного мира и предметы, ассоциирующиеся с ветеранами войны. Частым мотивом такого соединения современного мира и памяти о войне становятся сетчатые структуры. В качестве примера можно привести хрестоматийную картину К. Худякова «Вишня победы».
С точки зрения структурализма, включение в композицию сетчатых структур символизирует принятие мира в том несовершенстве и дисгармонии, которые наблюдает автор. Таким образом, можно предположить, что двигающиеся подвесные конструкции могут быть символами примирения и принятия травмирующей реальности. Таким образом, в сценографическом решении усиливается двойственность в представлении исторического материала. С одной стороны, реализм, психологизм, синестезия и конкретность обозначения места действия. С другой стороны, оперирование структурными и строго геометрическими формами, как инструментами рационализации воспоминаний об ушедшей эпохе.
Личное послание чувствуется в актерской игре каждого артиста. Характеры героев амбивалентны, сложны и очень узнаваемы. Наполненность диалогов состоянием, эмоциями и чувствами придает героям сложность и реалистичность. По сути, актеры отыграли на сцене сложный процесс превращения из обычного человека в героическую личность. Большая часть нашего общества уже столкнулась или еще столкнется с подобным преобразованием в своей судьбе. И мы точно были свидетелями такого преобразования у близких родственников. Виктор, муж Раисы, в исполнении Александра Измайлова, прекрасно вошел в роль «свадебного генерала», ведь героическая личность его персонажа имеет легальное основание. Он кадровый военный. Свои амбиции он реализовал в полной мере и получил достойную оплату своего героизма через почет и гос. обеспечение. Противоположностью Виктора выступает младшая дочь Анна (Наталья Амзинская). Ее монолог о нереализованности и отсутствии компенсации за ее страдания – правдив, честен и отзывается каждому зрителю, пережившему кризисы взросления. Покалеченный на фронте Александр тоже требует компенсации за свои страдания от государства, общества, семьи. И в общем-то, в отличие от Анны, он получил удовлетворение за свою травму. Вторая жена Валентина его любит, мать подарила дом, в надежде, что он сможет сохранить целостность рода, а государство разработало ряд льгот для ветеранов-инвалидов. Но психологическая травма Александра настолько большая, что он не смог стать опорой не только для сестер, но и для родного сына.
Треугольник отношений Татьяны, Полуевского и Матвея вызывает бурю чувств. Наталье Юдиной, на мой взгляд, удаются сложные персонажи позднесоветского времени. В ее исполнении персонажи с тираническими нотками в характере обретают эмоции, чувства, внутреннюю мотивацию. Своей актерской игрой Наталье Юдиной удается объяснить зрителю, как ее персонаж превратился из обычного человека в железный несгибаемый колосс. Татьяна застряла в травме военных лет, ее постоянно тянет в воспоминания и никакие события современной жизни не могут вытащить ее из этого перебора прошлого. А вот повторная травматизация из-за потери второго мужа стало началом ее оживания, отделения от событий Великой Отечественной Войны. Героиня Натальи Юдиной начала путь, который позже приведет ее тому типу личности, который воплощает мать Екатерина Ивановна.
Кроткий и смиренный Матвей пережил личную драму разрушения надежд внутри себя, не привлекая близких людей к своей травме. Так случилось, что ему пришлось отказаться от личных творческих амбиций во имя выживания рода. И он об этом не жалеет, потому что выживание рода для него стояло и стоит на первом месте. Полуевский же ставит на первое место собственные творческие амбиции. Но единство рода, его здоровье для Полуевского не менее важно, чем для Матвея. Два творческих человека и одна женщина, которая избирает для себя роль судьи, и постоянно повторяет, давит и разоблачает их. Татьяна, настоящая дочь своей матери Екатерины Ивановны, начинает играть для своих близких роль Немизиды. Тема справедливости постоянно возникает в диалогах родственников. Важна справедливость не только для Екатерины Ивановны, но и для внуков: Аркадий произносит тост благодарность фронтовикам, а Юрий требует исполнения отцовских обязанностей от Александра. Не даром, в семье многие имеют юридическое образование (Александр – адвокат, Раиса – прокурор, Алевтина –судья).
Рассматривая спектакль с позиции внутренней мотивации поступков каждого героя, возникает достаточно четкая логическая конструкция драмы. На сцене показан финал старого миропорядка, основанного на ценности земли, дома и большой семьи (родители, дети, внуки). Вершителем порядка старого мира представляется Екатерина Ивановна. Ему на смену приходит мир малых семей (родители и дети). Представители малых семьей недовольны решением матери, что и подтолкнуло распадение родового миропорядка. А повторная травматизация привела Татьяну к признанию права на реализацию творческих амбиций, выражение чувств и эмоций. Это высвободило энергию, по сути, творческой семьи Татьяны к продолжению рода в новом месте. Таким образом, спектакль приобрел структуру мифологии о потери райского существования в лоне рода и утверждения нового миропорядка младшим поколением богов.
В искусстве уже давно идет аналитика позднесоветской ментальности. Я не знаю, кто первым подметил такую поколенческую особенность, я ее прочитала у Б. Хиллера, английского исследователя стиля Ар-Деко. Он, объясняя свой интерес к искусству 1920-х, сказал, что его детство пришлось на годы войны, дефицит и страх. И с детства ему казалось, что мир до его рождения был иным, счастливым и изобильным. Ребенок часто интересуется жизнью родителей до своего рождения. Кажется, что жизнь до рождения человека была счастливее, ведь в это время познакомились и влюбились друг в друга его родители. Сейчас в активную фазу входят люди, рожденные в 1980-1990-е годы. Поэтому осмысленный перебор историко-культурного материала 1970 – 1980-х годов в искусстве продолжит набирать обороты. И это фактор здорового и естественного развития художественной культуры.
Драматург Даниэль Орлов родился в 1969 году. Действие спектакля разворачивается в 1970-м году. Если игнорировать погрешность примерно в полтора года, то можно сказать, что на сцене кемеровской драмы был представлен взгляд на советскую действительность 1970-х годов глазами еще не родившегося ребенка Эммы. Почему я так думаю? Потому что во взгляде на события есть некое ощущение райского сада, который был утерян аккурат к рождению рассказчика. Как «Война и мир» Л.Н. Толстого рассказывает предысторию возникновения декабристского движения. Так и спектакль «Царевы» показывает зрителю предысторию знакомого всем зрителям позднесоветского и постсоветского миропорядка.
В спектакле переплетены ностальгические нотки и аналитика важного для страны исторического периода. Но аналитика психологии травмированного послевоенного общества перекрывается основным посылом зрителю в финале – принятием и любовью к близкому, пусть и травмированному человеку. И в этом есть крайне важная идея современного осмысления коллективных и индивидуальных травм. Именно любовь и уважение к близкому травмированному человеку становится основной мотивацией к поступкам и словам. Внимание к сохранению целостности рода, земли, на которой похоронены предки тоже важно. Но право на личный выбор, на возможность чувствовать подвинуло традиционную систему ценностей. При этом новые ценности не отменяют традиционные ценности сохранения рода. Я думаю, спектакль станет интересен максимально большой зрительской аудитории, поскольку дает взвешенный взгляд на проблему ценностного выбора.