«… Важность раннего железного века для Македонии состоит в том, что, по-видимому, именно тогда сформировалась та базовая этническая общность, из которой произошли исторические македоняне ...» Ю. Н. Борза.
Другие статьи из серии «История Македонии»:
Македония. От древних времен до дорийского нашествия
Возвращение Гераклидов
Дорийское вторжение
В статье Дорийское вторжение мы обсудили проблему гибели Микенской цивилизации и историю научного поиска ее причин. На текущий момент существует несколько десятков различных теорий, объясняющих, почему цветущая страна в одночасье подверглась опустошению и на несколько столетий погрузилась во мрак «темных веков». Если отбросить наиболее «экстремальные» и экзотичные из них, то наше «усредненное» представление о случившейся в XIII – XI в. до н.э. катастрофе будет выглядеть примерно так:
К XIII в. до н. э. Микенская цивилизация находилась «в зените славы» - роскошные дворцы с почти современными удобствами, могучие крепости, мощная армия и развитая культура. Однако, за фасадом этого благолепия скрывалась «смертельная болезнь», поразившая это, с виду благополучное, общество. Основой микенского мира было довольно примитивное сельское хозяйство, т.е. его «запас прочности» был низок и любые катаклизмы, чреватые нарушением цикла производства продуктов питания, ставили общество на грань голода, что, в свою очередь, вызывало углубление кризиса. Факторов же риска хватало: постоянные войны, внутригосударственные междоусобицы, связанные с борьбой за власть среди аристократов, восстания «рядовых» членов общества, неурожайные годы, стихийные бедствия, эпидемии. Разумеется, каждый из названных факторов по отдельности мог и не быть «смертельным» для микенской цивилизации, но регулярное повторение «кризисов», а тем более, их наложение друг на друга, с годами подточило силы Ахейской Греции, тем более что внутри микенского общества существовали неустранимые противоречия. «… В результате всего этого микенские государства в большинстве своем были настолько ослаблены, что для их окончательного крушения недоставало лишь достаточно сильного внешнего толчка или же целой серии таких толчков, роль которых сыграли варварские вторжения на территорию Греции, начавшиеся, по всей вероятности, в конце XIII в. до н. э. …» Ю. В. Андреев.
Археологические раскопки открыли нам следы больших и малых бедствий в различных районах Микенской Греции, произошедших в конце XIII - начале XII в. до н. э. и случившееся тогда же запустение целого ряда микенских поселений (иногда без видимых следов разрушений). При этом следы появления каких-то новых этнических элементов со свойственной им археологической культурой – напрочь отсутствуют. Существует предположение, что в это время происходили периодические набеги воинственных племен на жителей Средней и Южной Греции. Судя по всему, властители Ахейской Греции ожидали чего-то подобного. Незадолго до этих событий усиливаются крепостные сооружения Микен, Тиринфа, Афин. Причем цитадели готовили к долгой осаде потому, что особое внимание строители уделяли обеспечению безопасного доступа к источникам воды. В это же время правителями Микен, при содействии других государств полуострова, предпринята попытка построить многокилометровую стену, перегораживающую Истмийский (Коринфский) перешеек. Правда, стену достроить так и не успели, государства Пелопоннеса перестали существовать. Строительство Гексамилиона служит подтверждением тому, что правители Пелопоннеса ожидали вражеского нашествия с севера, причем флот у противников ахейцев либо полностью отсутствовал, либо был очень слабым, в противном случае строительство подобного оборонительного сооружения не имело бы смысла.
Так кто же был этим страшным врагом, заставившим трепетать великую Микенскую цивилизацию? Чтобы ответить на это вопрос придется вернуться во времена, когда предки ахейцев завоевывали Грецию. «… Македония и Фракия, кажется, были вполне развиты в неолитический период, может быть, даже более, чем Центральная и Южная Греция. Умеренный северный климат с его обильными осадками, леса, плодородные пахотные земли, минеральные богатства и доступ к основным сухопутным маршрутам способствовали возникновению и существованию здесь довольно прогрессивных доисторических поселений, тогда как большая часть территории Греции, в значительной степени изолированная на краю Балкан, была отсталым краем ...» Ю. Н. Борза. Когда в период «раннего Бронзового века» индоевропейские племена, говорящие на протогреческом языке, постепенно продвигались на юг, какая-то их часть осталась в этих благодатных краях, смешавшись с местным населением (О древних временах исторической Македонии подробнее ЗДЕСЬ: Македония. От древних времен до дорийского нашествия).
Возможно, излишне спокойная и сытая жизнь в относительно мирном, «богатом» краю, сыграла с населением исторической Македонии злую шутку. Их сородичи (близкие или дальние, мы не знаем) завоевывали земли будущей Эллады и учились выживать на этой не слишком плодородной земле, воевали с ближними и дальними соседями, осваивали мореплавание и строили первые города. А будущие македонцы (назовем их так) вели простую и спокойную жизнь, постепенно все больше отставая от своих бывших собратьев в развитии. Племена ахейцев вступили во взаимодействие с великими цивилизациями Крита и Египта, что еще больше подтолкнуло их в развитии. Они смогли построить Микенскую Грецию, перед силой которой склонились Илион и Кносс, а их дальние родственники все также продолжали пасти скот в горных долинах. Со временем родственные связи были забыты, и население Северной Греции стало восприниматься микенцами как сборище неотесанных варваров, а обитатели горных долин стали смотреть на поселения равнин, как на свою законную добычу. Это, конечно, изложено очень упрощенно, но есть предположение, что все было как-то так.
Существует также предположение о проникновении на Балканский полуостров группы племен из Подунавья и Центральной Европы. Сам факт такого «вторжения», практически, не вызывает сомнений, его подтверждают археологические находки на территории Северной Греции, спор идет о его масштабах. По версии одних исследователей это было масштабное переселение племен из зоны «полей погребальных урн», собственно и породившее «дорийское вторжение» и радикальную трансформацию культуры и всего житейского уклада коренного населения Греции. По мнению же других ученых это был практически непрерывный процесс миграции в этот регион отдельных групп людей или целых племен, в том числе и выходцев из Подунавья. Несмотря на свое расположение на периферии Микенского мира области Северной и Северо-Западной Греции (Фессалия, Эпир, Македония, Иллирия) никогда не были полностью изолированы от окружающего их мира и регулярно вступали в экономические и культурные контакты со своими соседями, как на севере, так и на юге. Эти территории служили на протяжении всего II тысячелетия до н. э. коридором, через который осуществлялся обмен товарами и «ремесленными» навыками между Микенской Грецией и областями «полей погребальных урн».
На территории областей Северной Греции археологами найдены короткие бронзовые мечи микенского типа, которыми на пилосской фреске вооружены как ахейские воины, так и варвары. И тут же обнаружены «дорийские» длинные рубящие клинки, а также различные изделия характерные для областей Подунавья и Центральной Европы. «… Находки такого рода позволяют предполагать, что северо-западная периферия Микенской Греции, в первую очередь Эпир и Македония, подобно огромной губке, впитывали в себя не только ремесленные изделия центральноевропейского или придунайского происхождения, но и самих носителей этих культур, будь то отдельные искатели приключений со своими дружинами или же целые племена, продвигавшиеся к югу в поисках новых мест для поселения. О языковой и этнической принадлежности этих «инфильтратов» можно лишь гадать: были они протоиллирийцами, протофракийцами (фригийцами) или же входили в состав какой-то иной, еще неизвестной нам этнической группы. … Имеющийся археологический материал, однако, едва ли может служить основанием для того, чтобы говорить о радикальной смене населения во всем этом обширном регионе в последние столетия эпохи бронзы. По-видимому, в своей массе оно продолжало оставаться греческим или, точнее, северо-западногреческим, как это было и много позже — в I тыс. до н. э. …» Ю. В. Андреев.
Несмотря на жизнь около «торговой магистрали», которая, впрочем, была в те века не слишком оживленной, обитателями горных массивов Македонии, Эпира, Иллирии, Фессалии не слишком роскошествовали. Некоторые племена переходили к оседлому образу жизни, возникали изолированные очаги примитивных земледельческих культур – разрозненные поселения, зачастую даже не защищенные частоколом, мало отличающиеся от неолитических деревень предшествующих веков. Порой подобные поселки становились центрами производства самобытной расписной керамики, следы подобного «производства» обнаружены в Западной Македонии в районе озер Охридского и Преспы, а также в верховьях реки Галиакмон. Керамику производства подобных «мастерских» через множество веков обнаружат на территории Микенской Греции археологи и окрестят ее «варварской».
Однако, многие племена продолжали вести преимущественно кочевой или полукочевой образ жизни, непрерывно передвигаясь со своими стадами с зимних пастбищ на летние и обратно. Жизнь этих кочевников была еще более проста, чем у их оседлых собратьев. В качестве жилища они обходились палатками, сделанными из шкур животных, или же сплетенными из ветвей шалашами, использовали сосуды из кожи или дерева, иногда изготавливали без помощи гончарного круга самую примитивную керамику. Все племена Северной Греции, кочевые и оседлые довольствовались теми богатыми «дарами природы», что в изобилии поставляли им местные горы и равнины и были очень слабо затронуты цивилизацией юга Греции. «… основная масса варваров, участвовавших во вторжении, до его начала была рассеяна на довольно большой территории, охватывавшей всю Северо-Западную Грецию, включая Этолию, Локриду Озольскую, Акарнанию, Эпир и, вероятно, также отдельные районы Северной и Западной Фессалии и Македонии. Все эти племена вели преимущественно кочевой или полукочевой образ жизни … Культурное развитие всей этой массы горных племен в течение столетий оставалось на достаточно низком уровне, не идущем ни в какое сравнение с культурой основных областей ахейской Греции ...» Ю. В. Андреев.
Большой любви между обитателями горных массивов Македонии, Эпира, Этолии, Иллирии и населением приморских равнин Восточной Фессалии, Беотии, Аттики и Пелопоннеса не было. Старое родство было давно забыто, а коренные различия их образа жизни и огромный разрыв в культурном развитии – довершили дело, горцы и обитатели долин перестали считать друг друга родственниками. Время от времени лихие парни с гор спускались в долины, чтобы разграбить ближайшие поселки оседлых земледельцев, подвластных тому или иному микенскому городу. В ответ на эти набеги отправлялись карательные экспедиции, подобные изображенной на фреске во «дворце Нестора». В период расцвета микенской цивилизации наскоки «диких горцев» лишь изредка тревожили окраины ахейских государств. Но по мере ослабления государств Центральной и Южной Греции нашествия племен с севера становятся все более частыми и опустошительными. Северные племена начинают двигаться на юг, постепенно из Пинда – легендарной родины дорийских племен, и других областей Северной и Северо-западной Греции они перемещаются в Дориду, ставшую, по мнению некоторых исследователей, их «последним привалом» перед вторжением в Центральную и Южную Грецию.
«… Дорида служила своеобразным «постоялым двором» или «караван-сараем» для непрерывно спускавшихся с гор кочевых пастушеских племен, местом стоянки, где они ненадолго задерживались перед своими набегами на равнинные области Фокиды, Беотии, Аттики и Пелопоннеса. Небольшие размеры кантона не давали возможности скапливаться в нем слишком большим человеческим массам. Вновь прибывшие племена неизбежно вытесняли пришедших ранее или же, соединившись с ними в одну общую орду, устремлялись в новый грабительский набег. Однако для жителей ближайших равнин все эти племена независимо от их действительного происхождения и самоназвания были «дорийцами», так как вышли из Дориды, и этот этноним, продвигаясь все дальше на юг, постепенно превратился в общее обозначение всех или большей части северных пришельцев, и этот этноним, продвигаясь все дальше на юг, постепенно превратился в общее обозначение всех или большей части северных пришельцев, завладевших наследием ахейских династов Пелопоннеса ...» Ю. В. Андреев.
Продвижение дорийцев с севера на юг, перед началом «дорийского вторжения», было длительным процессом, происходившим на протяжении, по крайней мере, ста лет. Оно было частью одновременного движения множества племен, часть которых не имела никакого отношения к дорийцам. Сложно определить, что именно было главной причиной нарушения сложившегося баланса, но крупные этнические массы пришли в движение в северных районах Балканского полуострова и в непосредственно примыкающих к нему областях Подунавья и прибрежной полосы Адриатики. Начальная фаза вторжения дорийцев в северную Грецию (около 1300 г. до н. э.) совпадает по времени с появлением в северных областях Греции ( Иллирия, Македония, Эпир) первых племен иллирийцев. Профессор Кембриджского университета Николас Хэммонд, один из ведущих исследователей истории Македонии, считал, что дорийцы пришли в движение под давлением племен бригов (будущих фригийцев). Их появление в северных областях Греции датируется концом XII в. до н. э., но их продвижение на юг могло стать толчком, вызвавшим рост межплеменной напряженности и породившим обстановку нестабильности и брожения на всем пространстве северо-западной периферии Микенской Греции.
«… Ионийское племя никогда не покидало своей земли, дорийское же — очень долго странствовало. Ибо во времена царя Девкалиона оно обитало в земле Фтиотида, а затем при Доре, сыне Эллина, — у подошвы Оссы и Олимпа, в области под названием Гистиеотида. После изгнания из Гистиеотиды кадмейцами дорийцы поселились у Пидна и назывались теперь македнами. Отсюда это племя снова переселилось в Дриопиду, а оттуда, прежде всего в Пелопоннес, где и приняло имя дорийцев ...» Геродот. Сведения Геродота, хотя и в значительной мере легендарные, содержат память об общих предках греков и македонян. Когда племена пришли в движение, большая их масса двинулась на юг и «превратилась» со временем в дорийцев.
А группа племен, мигрировавшая из района Пиндских гор и среднего течения Галиакмона в сторону Пиерии – стала предками исторических македонян, заселив предгорья Пиерийских гор у истоков реки Галиакмон. «… Важность раннего железного века (ок. 1050-650 гг. до н. э.) для Македонии состоит в том, что, по-видимому, именно тогда сформировалась та базовая этническая общность, из которой произошли исторические македоняне ...» Ю. Н. Борза. Хотя относительно происхождения македонцев нет единого мнения и существуют гипотезы их происхождения от иллирийцев или фракийцев, наиболее вероятно, что предки македонцев «классического периода» состояли из ряда этнических групп, объединившихся, вероятно, на основе греческих племен. «… македонская народность сложилась к 5 веку до н. э. в результате смешения населения нижнедунайской ранненеолитической культуры с фракийскими, иллирийскими и греческими этническими элементами ...» A. С. Шофман.
При подготовке статьи использованы следующие материалы:
«Дорийское завоевание (Историческая проблема в свете археологии)» Ю. В. Андреев
«История античной Македонии» А. С. Шофман
«История античной Македонии (до Александра Великого)» Ю. Н. Борза
«История» Геродот
