Ну какой он теперь Серега?.. Двадцать лет прошло с тех пор, как покинул он борт ракетного крейсера, ставшего ему на три года домом, да и корабля того нет уж давно…
Сергей Анатольевич он теперь, успешный бизнесмен, селфмейд, на висках — седина, на лбу — залысина. Но в целом он остался тем же Серегой Стрижом, бравым старшиной 1 статьи, худощавым, подвижным, с голубыми умными и любопытными глазами.
Познакомились мы с ним при самых обычных для флотской службы обстоятельствах. Я, свежеиспеченный лейтенант, прибыл на корабль вступать в свою первую должность — командира группы радиотехнического наблюдения, а он, полторашка, старшина 2 статьи, командир отделения радиометристов БИП (боевой информационный пост), был моим подчиненным. Разница в возрасте — 3 года. Но главное различие было в том, что он уже зарекомендовал себя уважаемым членом коллектива, а мне это еще предстояло сделать.
Заставить уважать себя как подчиненных, так и офицеров корабля — первостепенная задача любого новичка. «Товарищам офицерам и лейтенантам прибыть в кают-компанию», — так на нашем корабле по трансляции не объявляли, но на других — случалось. Лейтенант в начале службы — никто, и звать его никак.
Жизнь мужчины — это спираль из длительной борьбы за выживание с краткими периодами триумфа.
Вот ты пришел в младшую группу детского сада, вытираешь сопли рукавом, а на тебя свысока поглядывают здоровенные лбы из подготовительной группы. Пролетают три года борьбы за песочницу — и ты уже сам выпускник (шорты, гольфы, бабочка, групповая фотка с такими же бравыми парнями и красавицами-девчатами).
Короткий триумф лета у бабушки — и вот он, первый класс, падение на самую нижнюю ступень школьной пищевой цепочки. Теперь в течение девяти лет любой пацан на один класс старше тебя считает себя твоим боссом, а девчонки (у которых быстро начитает расти в разных местах эээ… женское самосознание) просто не замечают, хотя тебе этого очень хочется. «В борьбе обретешь ты право свое»… И вот уже десятый класс, ты уважаем учителями и пацанами, кумир восьмиклассниц (гитара, магнитофон «Весна», индийские джинсы) — наслаждайся, век триумфатора короток!
Но вот пространственно-временной континуум делает очередную петлю, и ты, стриженый наголо и обалдевший от перемен, пришиваешь первые в твоей жизни погончики (спасибо отцу — научил всему, что нужно для выживания в джунглях), а на тебя плотоядно поглядывают курсанты-второкурсники. «Без вины виноватые» — это и есть первый курс.
Природа все устроила рационально: вместе с ростом сложности решаемых задач выживания она предусмотрела и рост способностей к оному. И вот уже левый рукав твой оброс курсовками, как лицо пирата шрамами, а на погончиках под якорями — широкие лычки. А ты — хозяин жизни! И вот он — апофеоз: золотые погоны (ты первое время косишься на плечи, привыкаешь), кортик, пахнущее краской хрустящее удостоверение личности офицера.
Но проходит отпуск, такой же теплый и летний, только бабушки, увы, нет, и ты, весь такой блестящий и ладный, представляешься своему первому командиру корабля. Получаешь краткое напутствие и… низвергаешься в ту же самую младшую группу детсада, только задачи посерьезнее, ответственность побольше, вместо песочницы — ракетный крейсер, а сопли пускать уже непростительно.
Для меня этот переход всегда был мучительным. А тут еще этот Стриж, расталкивающий годков плечами на пути к званию неформального лидера БИПа. Нет, свои первые шаги в офицерском становлении я сделал довольно быстро: раньше срока сдал на самостоятельное управление, вахту в БИПе и дежурство по кораблю.
Мои начальники - командиры радиотехнического дивизиона и боевой части управления - дружно хмыкнули, старпом радостно поставил в недельный план дежурства по кораблю, помощник командира — в расписание обеспечения разных корабельных работ, своя матчасть и прочее — за счет личного времени и сна, а вот с подчиненными складывалось не очень.
Помог случай.
В результате нештатного сброса электропитания (этот звук, правдиво показанный в фильмах, «ИИИИ-уууу», от высокого тона до низкого, с последующей звенящей тишиной — кошмарный сон любого электронщика!) вылетела часть линий целеуказания оружия.
Корабль частично превратился из грозы морей в прогулочную яхту. ЧП флотского масштаба! Отцы-командиры решили сор из избы дальше уровня бригады не выносить, справиться своими силами. А там релюшки все спеклись, на каждой не менее 30 контактов, работы заводской бригаде недели на две.
А кому подхватить упавшее знамя? Инженер боевой части — в отпуске «на материке» у тещи на блинах, у командира БЧ своих дел невпроворот… Давай, лейтенант, покажи, чему учили, бросайся под танк и ложись грудью на амбразуру.
— Тащ, прорвемся, — сказал свое веское слово старшина 2 статьи С. А. Стриж, и мы кинулись на амбразуру.
На палубе разложены простыни схем, матросы светят переносками и варят, в нарушение всяких уставов, в плафонах крепчайший и сладкий чай — «à la guerre comme à la guerre» (на войне - как на войне). Сутками не разгибаясь, мы с ним не расставались с паяльниками, тестерами и осциллографами. Ну и старпом, конечно же «помог»: из расписания дежурств по кораблю меня не удалил (война войной, а корабельные дежурства — по расписанию).
В итоге через десять дней запустили — работает! Поощрений не было, если никого не наказали — главная награда на флоте. Но самым важным итогом был прочно завоеванный мною авторитет у офицеров и матросов. А что еще нужнее лейтенанту? Ну и с Сергеем отношения наладились, полтора года службы с ним не знал я проблем с матчастью.
— Тащ командир, давай уже по первой… — это голос Сергея отвлек меня от воспоминаний и размышлений.
Сейчас, двадцать лет спустя, нашлись мы в соцсетях, списались, оказалось, что живем оба в Москве, и вот — я в гостях у Сереги на даче. Дом в деревне, бревенчатый, старый, с сараем, садом, веселеньким забором из штакетника. Далековато — Тверская губерния, но зато лес сосновый ароматный рядом и Волга разлилась на километры дивным спокойным зеркалом Иваньковского водохранилища. Комары вот только лютые, до людской кровушки охочие…
— Ну, давай, старшина, по первой за встречу!
Звякнуло стекло, хрустнули огурчики, в мангале занялись дрова — будущие угли.
Жены наши быстро нашли общий язык, настрогали салатиков и отвлекли на себя детей: развернуться там было где.
— Командир, ты первый рассказывай, как у тебя сложилось.
Мы, конечно же, вполне можем обращаться друг к другу сейчас по именам, но уж очень хочется посмаковать забытые термины.
— Служил на корабле до его списания в 89-м, потом в бригаде охраны водного района. Тяжелое время, голодное, перспектив никаких, получил капитан-лейтенанта, а дальше — тупик. Но есть у меня братец, двоюродный. Служил он тогда в штабе Дальней авиации и имел уникальную способность пить много, умело и с нужными людьми, а значит, результативно. Ну, а я подгонял ему всякие камчатские деликатесы. И вот через это дело он справил себе квартиру в Питере, получил полуполковника и уволился, сейчас в мэрии чем-то руководит. А мне организовал немыслимое дело — перевод в Москву. В Арбатском военном округе радиоэлектронщики тоже нужны.
— Что-то взгрустнулось мне… Давай, командир, вторую «за дам» отложим до их явления, а помянем наш крейсер.
Комок холодной водки мягко прокатился по горлу вниз, согревая тело и душу. Любой корабль, кроме музейного, в итоге находит свою погибель в пучине в качестве мишени или уходит в страну вечных иголок. Это понять можно, но принять трудно…
— Вот я и начал балдеть от такой службы. Но перспективы на гражданке были еще больше, подготовил себе запасной аэродром, выслужил 15 календарей (плюс камчатские льготные), получил каптри и уволился в запас, — продолжил я, помешивая почти уже готовые угли в мангале. — Сейчас работаю в приличном банке, на жизнь не жалуюсь. Вон, «Прадика» зацени, новым брал, на гарантии. С жильем тож не как на Камчатке в прежние времена, все устроено. Давай ты теперь. У тебя, чую, интереснее расклад.
Выпили по третьей — за тех, кто в море. Комары уже не досаждают, тишина, нирвана, самое вкусное — впереди. Взялся нанизывать ароматные куски мяса и овощей на шампуры. Очень люблю это дело! Запах сырого мяса, специй, вина, дыма смешиваются в дивной прелюдии к волшебной симфонии шашлычного смакования.
— Да, Андрей, у меня все весело было. Ты ж помнишь, призвали меня из Москвы после первого курса института, как и многих студентов. Ну, я вернулся, восстановился на второй курс, а жить как-то надо. Первым делом взял в прокате печатную машинку механическую, повесил по общагам объявление, особенно где аспиранты жили, ну и пошло-поехало. Если под диктовку, то 25 копеек страница, если срочно, то рупь. Брал ключ от красного уголка, за ночь можно было на червонец настучать. Стипуха, к примеру, тогда сорок рублей была.
Этот навык Серега принес со службы. Была у нас нештатная убитая машинка, он ее оживил, освоил и взял на себя документооборот нашей БЧ-7, за что был обласкан командиром БЧ. Так что флот — штука полезная, многому научить может!
Тогда же он сделал и первые шаги в бизнесе. Через меня, чтоб без досмотра посылки, прислали ему из дома самиздатовскую книжку, самоучитель по каратэ. Как тогда говорили — «отэренную», а не как сейчас — «отксеренную». На вопрос, зачем она ему на корабле, он ответил, что, мол, время свободное есть, размножит на машинке и будет продавать по червонцу. Сказал — сделал. Зарядил аж 10 листов через копирку (первые экземпляры были пробиты литерами насквозь, последние — еле читались) и, упорно трудясь, молотил по клавишам. Под конец трудов неправедных попал под старпомовский шмон, исходник и нелицензионный продукт были изъяты, и тайны древнего восточного единоборства навеки канули в небытие. Заодно новоявленный бизнесмен был наказан по службе, точнее, не поощрен за какой-то очередной подвиг.
— Но это было начало, — продолжил хозяин дачи, размахивая картонкой над углями. — Вагоны разгружать или окна мыть — не барское это дело, не интеллигентное, я это делал редко и без радости. Куда прикольнее было стоять в очередях. Приходишь в какое-нибудь универмаг, типа Добрынинского, а там что-то дают, очередь на кабельтов (185,2 м), не меньше. Стоишь ее, а у прилавка продаешь за рупь. И так несколько раз, пока не появится сумма на то, что дают. Предположим, индийский кофе (банка — рублей пять). А потом товар кончается, и продаешь эту банку тому, кому не хватило, рублей за 7 или 10. Вот это рентабельность!
Зашкварчали, защелкали первые капли жира, падающие на угли, там и тут начали вспыхивать язычки пламени, заливаемые острыми струйками из бутылки с водой, потянулся ядреный мясной дух. Сам процесс жарки — зона ответственности хозяина, руки ловко и точно крутят шампуры, как когда-то крутили рукоятки радиолокационной станции.
— Но это не все. Женился я в первый раз (то был, как оказалось, тренировочный заход) и жил с женой минутах в 30–40 езды на электричке от Москвы. Каждый день утром — на лекции, вечером — к молодой жене. И вот заметил, что в подвале Курского вокзала, где бесконечные лабиринты автоматических камер хранения, утром никого нет, а свободные ячейки есть. А если пройтись по рядам и проверить пальцем окошки возврата монет, то можно насобирать энное количество пятнашек. Вот я брал эти пятнашки, занимал несколько свободных ячеек.
А вечером уже толпа народу там, очередь и ажиотаж. Подходил к хвосту очереди, выбирал мужиков южной наружности (у них терпения стоять нету) и продавал ячейку опять же за рупь, реже — за полтинник. Итого: утром в кармане — вакуум, вечером — рублей пять.
— Эй, моряки, скоро вы там? А то очень кушать хочется! — раздались женские голоса.
— Ша-шлы-ки! Ша-шлы-ки! — хором подхватили голоса детские.
— Щас, скоро уже! Сырая свинина — вредная. А вот слушай, как я первые доллары заработал, — продолжил воспоминания Серега. — Как-то осенью пошел в субботу на главпочтамт, что на Тверской, родителям позвонить. Позвонил, в общагу неохота, пошел тусить по Кремлю.
Смотрю: двое интуристов что-то постовому милиционеру сказать пытаются, а он — нихт ферштейн. Подхожу, «кен ай хелп ю» и прочее. Это оказалась шведская парочка, кабинет Ленина посетить захотели, буржуи. Ну, мент объясняет, что это сейчас невозможно, я перевожу, он к нам интерес теряет. А интуристы взамен Ленина захотели на выставку яиц Фаберже, как раз тут же проходила.
Ну, я купил три билета рубля за три, поводил их, сам поглазел — красотища. У них аппетит растет: хотим, говорят, Кемску волост… не, в Оружейную палату. Офигеть, туда билеты заранее продаются и вообще не в Кремле. Но пошли к очереди на вход.
А у самого входа — трагедия: семью папа-мама-дочка не пускают с билетами, ибо детям до 10 лет вход тогда был запрещен. Они чуть не плачут, а я сходу выкупаю у них эти билеты, тож за трешку. Сам в шоке!
Идем, смотрим, дивимся чудесам и красотам, пытаюсь что-то переводить. Выходим. А они совсем оборзели от везения такого: хотим, говорят, в Алмазный фонд! Ну и я на драйве: а вдруг? Но там облом по всей морде, все строго, дядьки очень суровые. Ну, ладно, интуристы говорят: и так все вери гуд, а мы зело на самолет опаздываем. И вдруг посол шведский, то есть интурист, достает из кармана скатку долларов размером с боцманский кулак (я такие только в кино про мафию видел), отматывает десятку и пятерку и протягивает мне. Хватит? Тут я лоханулся капитально, надо было бы повыеживаться, но не знал я тогда буржуйских расценок на зрелища, вид баксов меня пленил капитально. Но тож неплохо, я их по 11 рублей потом сдал, а это четыре стипухи!
А еще я курсовики делал, там очень много расчетов, механика сплошных сред или теплотехника. Если заказчик девушка, то 40 рублей, а если парень — то стол в кабаке. Писал программы расчета на фортране и бейсике, автоматизировал процесс, поставил на поток. Я вообще был один из первых, кто это начал. Так что в месяц у меня было рублей 200–300 на круг, совсем не плохо для бедного студента… Дамы, прошу к столу! Кому коньяк, кому вино? Командир, про дальнейший бизнес я тебе потом расскажу. А сейчас давай балдеть, а то и правда, аппетит уж очень разыгрался!
А я и не против: Серега в отпуске, я на понедельник отгул взял, а сегодня только субботний вечер.
— За прекрасных дам!
При этом (старая флотская традиция!) никто не вскакивает, ибо стоя пьют только лошади и пехотные офицеры, а правильные моряки делают это сидя, галантно чокаясь и нежно глядя в прекрасные глаза напротив.
И мы балдели! Нежнейший ароматный шашлык, чистейший кристальный воздух, легкий хмель в голове, голос кукушки из леса и люди за столом — такие родные, такие надежные. Что может быть лучше?
Продолжение следует.
Андрей Костров, март 2022 г.
Еще про Серегу Стрижа читайте "Не только морские рассказы".
Ставьте лайки. Комментируйте. Подписывайтесь на канал.