После отставки войскового атамана Петра Краснова необходимо было на его место выбрать нового главу казачьего Дона….
19 февраля 1919 года в Новочеркасске, в актовом зале дворянского собрания, состоялись выборы нового войскового атамана. «Зал заседаний имеет торжественный вид, - писал с места события корреспондент ростовской газеты «Вечернее время», - у передней стены под огромными зеркалами - место президиума, длинный стол, покрытый красным сукном, с правой стороны – ложа правительства, с левой - ложа печати. Между президиумом и ложами две ораторские трибуны. На стене над президиумом помещен герб Всевеликого Войска Донского - олень, пронзенный стрелой…, справа от герба плакат с гимном В.В.Д., слева от герба знаки атаманского достоинства. На правой от входа стене картина, изображающая донского казака верхом на лошади с пикой в руке, приветствующего Дон, здесь же плакат с кратким описанием истории Войскового Круга. На левой от входа стене изображена печать В.В.Д., рядом плакат, озаглавленный - «Герои - мученики за честь России и вольность Дона», под этой надписью помещены имена Каледина, Богаевского, Назарова, Волошинова, Чернецова и Н.А.Краснова и все верные сыны и защитники Дона. По обеим сторонам зала литерные ложи, посредине ряды нумерованных стульев для депутатов. Для публики отведено 130 мест у колонн при самом входе». (//«Вечернее время» (Ростов). 1 февраля 1919 года).
С открытием Круга началось выдвижение кандидатур на атаманский пост. Представители от Хоперского, Донецкого, Первого Донского, Второго Донского, Усть-Медведицкого, Сальского и Верхнедонского округов выдвинули на атаманский пост генерал-лейтенанта Африкана Петровича Богаевского. Казаки Черкасского, Таганрогского и Ростовского округов ратовали за генералов Петра Краснова и Петра Попова, хотя не возражали особо и против кандидатуры Африкана Богаевского. Вскоре Попов снял свою кандидатуру, и претендентов осталось двое.
После процедуры тайного голосования председатель Круга Василий Харламов сообщил его результаты: «По произведенному подсчету голосов из общего числа 293 голосовавших за избрание на должность донского атамана генерал-лейтенанта А.П.Богаевского подано 239 голосов, за избрание генерала от кавалерии П.Н.Краснова - 52 голоса. Две записки признаны недействительными, так как они содержали по две фамилии». (Журналы заседаний Войскового Круга Всевеликого Войска Донского созыва 1918 года, П-й сессии. Новочеркасск, 1919. С.75).
«Избрание генерал-лейтенанта А.П.Богаевского на должность донского атамана было встречено членами Круга бурными аплодисментами», - записал в «Журнале заседаний Войскового Круга Всевеликого Войска Донского» секретарь. Председательствующий на Круге Василий Харламов предложил довести результаты голосования до сведения А.П.Богаевского и просить его прибыть на Круг для вручения ему атаманского пернача.
- Когда Богаевский появился в зале заседаний Круга, его председатель сказал:
- Позвольте Вам, Африкан Петрович, заявить, что волей Войскового Круга Вы избраны на должность донского атамана. От имени Круга позвольте вручить Вам пернач. Мы убеждены, что Вы твердо будете держать его в своих руках, будете охранять и оберегать честь Всевеликого Войска Донского. Мы убеждены, что в Вашем лице донское казачество в трудную для него годину найдет верного хранителя его традиций славного рыцарства, стойкого защитника права и вольности казачьей, что Вы в своей работе будете руководствоваться исключительно благом государства, что управление Ваше, основанное на праве, справедливости и законе, должно быть твердым, грозным для врагов закона и порядка. …Поздравляю Вас с избранием в атаманы. (Журналы заседаний Войскового Круга Всевеликого Войска Донского созыва 1918 года, П-й сессии. Новочеркасск, 1919. С.76).
Приняв от Харламова атаманский пернач. Богаевский в ответной речи был краток:
- С чувством глубокого волнения и искреннего благоговения принимаю я этот пернач. От стар, около двухсот лет много атаманских рук касалось его, был он и в царских руках около полустолетья, и, наконец, вот уже два года он переходит из рук в руки к выборным атаманам властью народной, властью Войска Донского. Тяжел этот пернач… Верьте мне, что все то, что зависит от меня, все, что в пределах моих нравственных и физических сил, я все сделаю, чтобы пернач был в достойных руках, и чтобы вы не раскаивались, что вручили его мне.(Журналы заседаний Войскового Круга Всевеликого Войска Донского созыва 1918 года, П-й сессии. Новочеркасск, 1919. С.77).
23 февраля 1919 года новый атаман был приведен к присяге на верность Войску Донскому в Новочеркасском кафедральном Вознесенском соборе. Главой Донского правительства был назначен Петр Харитонович Попов*, главнокомандующим Донской армии стал генерал Владимир Ильич Сидорин.** Хорошо знавший нового командарма прокурор Донской армии полковник Иван Калинин отмечал, что Сидорин был «доступным, любезным и обходительным» человеком, в котором «совершенно отсутствовала кровожадность Покровского и грабительские замашки Шкуро», и «он отличался необузданной широтой размаха, не зная препон своим желаниям и только в силу своей воспитанности избегал крайних проявлений своего нрава». (Калинин И. Русская Вандея. С.28). В целом, это, несомненно, был талантливый военачальник, и с его приходом на пост главнокомандующего началась реорганизация Донской армии.
Тем временем кавалерийские и пехотные части 10-й армии красных под командованием Егорова, захватив левобережные задонские станицы и хутора, овладели Котельниковым, ремонтным и наступали в направлении Маныча. Сильная группировка 9-й армии двигалась вдоль правого берега Дона к югу от Суровикино. Две дивизии этой же армии, свернув от Обливской на запад, подошли к берегам Северского Донца у станицы Екатерининской. (Хмелевский К.А. Крах красновщины. С.220). К началу марта 1919 года войска Красной армии полностью овладели Усть- Медведицким, Хоперским, Верхне - Донским, Вторым Донским округами, значительными территориями Донецкого и Сальского округов.
Филипп Миронов, болея за судьбы казачества, 15 марта 1919 года подал в Реввоенсовет республики записку, в которой предлагал: «Чтобы казачье население удержать сочувствующим советской власти, необходимо:
1. Считаться с его историческим, бытовым и религиозным укладом жизни. Время и умелые политические работники разрушат темноту и фанатизм казаков, привитые вековым казарменным воспитанием старого политического строя, проникшим во весь организм казака.
2. В революционный период борьбы с буржуазией, пока контрреволюция не задушена на Дону, вся обстановка повелительно требует, чтобы идея коммунизма проводилась в умы казачьего и коренного крестьянского населения путем лекций, бесед, брошюр и т.п., но ни в коем случае не насаждалась и не прививалась насильственно…
3. В данный момент не нужно бы брать на учет живого и мертвого инвентаря, а лучше объявить твердые цены, по которым и требовать поставки продуктов от населения, предъявляя это требование к целому обществу данного населения, причем необходимо считаться со степенью зажиточности его.
4. Предоставить населению под руководством опытных политических работников строить жизнь самим, строго следя за тем, чтобы контрреволюционные элементы не проникали к власти, а для этого:
5. Лучше было бы, чтобы были созваны окружные съезды для выбора окружных советов, и вся полнота власти передана была бы исполнительным органам этих съездов, а не случайно назначенных лиц, как это сделано теперь. На съезд должны прибыть крупные политические работники с центра». (Цит. по Кислицин С.А. Государство и расказачивание. 1917 – 1945 гг. Ростов-на-Дону, 1996. С.39).
К сожалению, к его мнению не прислушались и вместо налаживания мирной жизни в захваченных донских округах начался бессмысленный массовый террор. Его начало было положено еще циркулярной директивой Оргбюро ЦК РКП/б/ от 29 января 1919 года, разосланной “всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах”.
В ней говорилось: “Последние события на различных фронтах и казачьих районах, наши продвижения в глубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск заставляет нас дать указания партийным работникам о характере работы в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления.
1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим прямое или косвенное участие в борьбе с советской властью. К среднему казачеству необходимо применить все те же меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против советской власти.
2. Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанных пунктах, это относится как к хлебу, так и ко всем сельскохозяйственным продуктам.
3. Принять меры по оказанию помощи переселяющейся бедноте, организуя переселение, где это возможно.
4. Уравнять пришлых иногородних с казаками в земельном и во всех других отношениях.
5. Провести разоружение, расстреливать каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи.
6. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних.
7. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка.
8. Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания.
Центральный комитет постановляет провести через соответствующие советские учреждения обязательство Наркомзему разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли. ЦК РКП (б)». (Центральный партийный архив. Ф. 17. оп. 65. Д. 35. Л. 261).
Донбюро в дополнение к этой директиве разработало собственный циркуляр ревкомам, гласивший: «В целях скорейшей ликвидации казачьей контрреволюции и предупреждения возможных восстаний Донбюро предлагает провести через соответствующие советские учреждения следующее:
1. Во всех станицах, хуторах немедленно арестовать всех видных представителей данной станицы или хутора, пользующихся каким-либо авторитетом, хотя и не замешанных в контрреволюционных действиях и отправлять, как заложников районный революционный трибунал.
2. При опубликовании о сдаче оружия, объявить, что в случае обнаружения, по истечении указанного срока, у кого-либо оружия, будет расстрелян не только владелец оружия, но и несколько заложников.
3. В состав ревкома ни в коем случае не могут входить лица казачьего звания и некоммунисты. Ответственность за нарушение указанного возлагается на райревкоморганизаторов местного ревкома».
Одновременно в газете Льва Троцкого «Известия народного комиссариата по военным делам» была опубликована антиказачья статья, в которой утверждалось: «У казачества нет заслуг перед русским народом и русским государством. У казачества есть заслуги перед темными силами русизма. …По своей боевой подготовке казачество не отличается способностями к полезным боевым действиям. Особенно рельефно бросается в глаза дикий вид казака, его отсталость от приличной внешности культурного человека западной полосы. При исследовании психологической стороны этой массы приходится заметить сходство между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мира. Стомиллионный российский пролетариат не имеет никакого нравственного права применять к Дону великодушие... Дон необходимо обезлошадить, обезоружить и обезнагаить. На всех их революционное пламя должно навести страх, ужас, и они, как евангельские свиньи, должны быть сброшены в Черное море». (//«Известия народного комиссариата по военным делам». 8 февраля 1919 года).
Развивая эти мысли и планы, «Иудушка Троцкий» заявил на совещании политкомиссаров Южного фронта в Воронеже: «Казачество - это класс, который избрало царское правительство себе в союзники, опора трона. Казаки подавили восстание 1905 года. Их история запятнана кровью рабочего класса. Они никогда не станут союзниками пролетариата. Уничтожить казачество, как таковое, расказачить казачество – вот наш лозунг. Снять лампасы, запретить именоваться казаками, выселить в массовом порядке в другие области. Только так мы можем утвердиться здесь…». (Алексеева А. «Анатолий Попов». М., «Молодая гвардия», 1968. С.141).
Для проведения в жизнь этих чудовищных планов троцкистов было решено создать во всех полках армий Южного фронта временные военно-полевые трибуналы, которые действовали на занятых казачьих территориях и являлись «органами расправы со всякими контрреволюционными элементами, не принадлежащими в данный момент к составу армии». (ЦГАСА. Ф.1304. Оп.1. Д.350. Л.42, 43). Трибунал, состоявший из трех человек, вершил дела без опроса свидетелей, по своему «р-революционному» усмотрению. Его приговоры обжалованию не подлежали. Причем, высшее командование поощряло репрессии против белых. Например, член Реввоенсовета 8-й армии Иона Якир приказывал: «Ни от одного из комиссаров дивизии не получено сведений о количестве расстрелянных белогвардейцев, полное уничтожение которых является единственной гарантией прочности наших завоеваний. В тылу наших войск и впредь будут разгораться восстания, если не будут приняты меры, в корне пресекающие даже возникновение такового. Эти меры: полное уничтожение всех поднявших восстание, расстрел на месте всех имеющих оружие и даже процентное уничтожение мужского населения». (Цит. по Кислицын С.А. Указ. соч. С.25).
Под воздействием этих чудовищных приказов и решений с конца февраля 1919 года на донской земле началась безрассудно-беспощадная кампания террора. Казаков расстреливали по доносам, справедливость которых никто не проверял. Убивали не только богатых казаков, станичных и хуторских атаманов, но и середняков, справедливо, но неосторожно, высказавших свое неудовольствие царящим произволом. Безжалостно судили и тут же расстреливали казаков-стариков, офицеров, добровольно сложивших оружие, женщин-казачек, критиковавших злодеяния трибуналов.
Особую свирепость выказал ревком станицы Вешенской во главе с И.Решетковым, уничтоживший сотни казаков и казачек. Огромным было число расстрелянных в станицах Мигулинской, Казанской и Шумилинской. Зверской жестокостью прославился председатель ревкома станицы Морозовской Богуславский. В письме В.И.Ленину Филипп Миронов с болью душевной отмечал, что «морозовский ревком зарезал 67 человек. Причем, это проделывалось с такою жестокостью и бесчеловечностью, что отказываешься верить факту существования таких людей-зверей. Людей хватали ночью, приводили в сарай и здесь пьяные изощрялись в том, кто ловчее рубит шашкою или ударит кинжалом». («Я за строительство гласное… Два письма Ф.К.Миронова». - // «Дон». № 12. 1988. С.103). Трибуналом только одной 8-й армии красных «во благо социальной революции» было расстреляно более восьми тысяч человек.
…Террор… И стрепеты взлетают,
Террор… и льется в балках кровь,
И псы испуганные лают
Над грудой трупов без голов.
Доносы, казни, выселения,
На лицах горькое тавро
Но поголовным истреблением
Грозится снова Донбюро.
…Ревкомы действовали твердо,
Держали в страхе весь народ
- Лампасы прочь! и сразу в морду
- Не хочешь спарывать – в расход!
Вели на баз, у старой груши
Расправу скорую чинить,
Чтоб этот быт святой порушить,
Чтобы Свердлову угодить.
Сквозь окровавленные тернии
В пустующие курени
Крестьян Воронежской губернии
Сгоняли яростно они.
А в камышах смолкали птицы,
И у красных отмелей реки
И хмурились в чужих станицах
Воронежские мужики… (Отрывок из поэмы Г.А. Сухорученко «Багровый ковыль».
Началось переименование станиц в волости с совершенно чуждыми и враждебными казачьему духу названиями. На Дону появился город «Свердлов» и станица «Роза Люксембург»…
Реквизиции, аресты, расстрелы вызвали восстание казаков, начавшееся в ночь на двенадцатое марта в станицах Казанской и Вешенской, получившее в литературе название «Вешенского восстания». Показательно, что восстали те самые казаки, которые совсем недавно встречали красных бойцов хлебом – солью. Абсолютно прав был Миронов, когда в письме Ленину отмечал, что «политическое воспитание казаков идеями Маркса поведет к тому, что не десятки, а целые сотни и тысячи казаков будут не с нами». («Я за строительство гласное….». С.102).
Поднявшиеся на восстание верхнедонские казаки в воззвании к красноармейцам так объясняли причины своего возмущения: «Знаете ли вы, во имя чего мы, казаки, подняли знамя восстания против коммунистов, те самые трудовые казаки, за одним обеденным столом с которыми многие из вас еще так недавно вместе сидели, так недавно наши тощие лошаденки везли вас на борьбу с буржуями? Мы восстали потому, что вслед за вами явились… чрезвычайные комиссии, так называемая «чека», которые начали арестовывать и расстреливать неповинных ни в чем наших и ваших братьев казаков и крестьян, начали заниматься грабежом и насилиями, называя нас военнопленными, избивая плетьми и прикладами винтовок. Мы, трудовые казаки и крестьяне, обещание дали выгнать насильников – коммунистов из родимой Донской земли. И мы выгоним их… Зарево народного восстания разгорается у нас с каждым днем все ярче и ярче». (ЦГАСА. Ф.24394. Оп. 2. Д.608. Л.35).
И, действительно, ряды восставших росли стремительно и быстро: к концу апреля 1919 года повстанческая армия насчитывала уже около тридцати тысяч бойцов, сведенных в пять конных дивизий и одну бригаду. (Медведев Р.А., Стариков С.П. Указ. соч. С.164). Между повстанческим командованием и штабом Донской армии была установлена постоянная связь, поддерживаемая с помощью самолетов, поставляемых англичанами и французами. Началась переброска боеспособных частей Добровольческой армии с Кубани на Дон. Конница Шкуро появилась в каменноугольном бассейне, подвижные отряды генерала Покровского стали проявлять активность на царицынском направлении. Против 8-й и 9-й армий красных Деникин двинул конный корпус генерала Науменко и пехотные корпуса генералов Кутепова, Слащева и Май-Маевского. Снабженная странами Антанты и американцами, Добровольческая армия имела на своем вооружении 340 орудий различных калибров, 2 тысячи пулеметов, 100 тысяч винтовок, 100 самолетов, 6 малых и столько же тяжелых танков. ( История Дона от Великой Октябрьской социалистической революции. С. 60).
Они впервые появились на российских просторах, считались неуязвимыми в бою и белое командование возлагало на них большие надежды в борьбе с красными дивизиями. Стотысячная Добровольческая армия с середины мая начала успешные операции против дивизий Южного фронта, насчитывающих в своих рядах около восьмидесяти тысяч бойцов.
Большие силы красных оттянуло на себя Вешенское восстание, проблему которого советские и партийные органы пытались решить не только военной силой. Уже 16 марта 1919 года (именно в этот день умер творец директивы о расказачивании Я. М. Свердлов) центральный комитет компартии признал январскую директиву Оргбюро о борьбе с казачеством глубоко ошибочной и вредной. Местные партийные и советские руководители были оповещены о необходимости прекращения массового террора, реквизиций и «не применять ничего, что может обострить отношения и привести к восстанию», подчеркивалось, что «меры экономического характера, особенно реквизиции, должны меняться осмотрительно и осторожно». (Центральный партийный архив СССР. Ф.17. оп.4. Д.21. Л. 7). Однако в условиях резкого обострения гражданской войны эти распоряжения мало где выполнялись красными. А повстанцы уже не верили никаким заверениям советской власти; убаюканные эйфорией первых громких побед, они собирались решить все свои проблемы только силой оружия. Гражданская война на Дону принимала самые зверские формы взаимного озлобления и уничтожения… Брат пошел на брата, сын на отца, отец на сына… Все это с потрясающей выразительностью и мощью литературного таланта показано в «Тихом Доне» Михаила Шолохова. Описана эта трагедия еще вчера родных и близких людей в мемуарах руководителей белого и красного противоборствующих сторон.
Семен Буденный, вспоминая весенне-летние бои 1919 года на Дону, писал: «Частыми стали случаи, когда в бою сталкивались отцы и сыновья, братья и другие близкие родственники. Сын кричал:
- Сдавайся, отец!
А отец с налитыми кровью глазами бросался на сына с криком:
- Не сомневайся, собака, я тебя первым зарублю!
Так, командир полка Николай Алаухов из 3-й кавбригады в одной из атак встретился с отцом. Он упрашивал отца сдаться, но тот бешено, с бранью бросился на сына. Уговоры не помогли, и Алаухов зарубил отца». (Буденный С.М. Пройденный путь. С.144). Как видно из документов и воспоминаний участников гражданской войны, ожесточение было обоюдным: был жестоко-кровавый красный террор, но был и не менее беспощадный белый террор. По воспоминаниям многих участников белого движения (А.И.Деникина, П.Н.Врангеля, Р.А.Гуля, И.А.Калинина и других) безсудные расстрелы заподозренных в симпатиях к красным были обычным явлением в белой армии.
«Рубить пленных не считалось преступлением, - отмечал военный прокурор Донской армии белых полковник Иван Калинин. - В официальных сводках иногда мелькали такие известия: «При разгроме у нижнего течения Хопра 23-й Советской дивизии конница рубила красных беспощадно. Пленных не брали. Рубя большевиков, казаки с озлоблением приговаривали: “на наш Дон захотелось!» (Калинин И. Указ. соч. С.201). Он же свидетельствовал, что «в тылу безсудные расправы сплошь и рядом производились над арестованными. Дескать, пытались бежать».
Офицер Добровольческой армии Роман Гуль заметил, что наибольшей жестокостью в отношении пленных красноармейцев отличались тех офицеры, которые «во время боя стыдливо прятались за спины товарищей, зато свою храбрость усердно демонстрировали после боя на беззащитных пленных».
Упоминаемый нами полковник Иван Калинин свидетельствовал, что «когда летом 1919 года освободились от советских войск Донецкий и Верхне-Донской округа, то вернувшиеся на места белая власть и судебно-следственные комиссии привлекли к ответственности «за сочувствие большевизму» чуть-чуть не все неказачье население этих округов». (Калинин И. Указ. соч. С.204-205).
В своих воспоминаниях Деникин не обошел эти, как он выразился, «черные страницы» в истории Добровольческой армии. «За гранью, где кончается «военная добыча» и «реквизиция», открывается мрачная бездна морального падения: насилия и грабежа, - писал бывший главнокомандующий вооруженными силами Юга России. - Они пронеслись по всему югу, по всему российскому театру гражданской войны, творимые красными, белыми, зелеными, наполняя новыми слезами и кровью чашу страданий народа, путая в его сознании все «цвета» военно-политического спектра, отделяющие образ спасителя от врага. …Боролись ли с недугом? Мы писали суровые законы, в которых смертная казнь была обычным наказанием. …Мы - и я, и военачальника – отдавали приказы в борьбе с насилиями, грабежами, обиранием пленных и т.д. Но эти законы и приказы встречали иной раз упорное сопротивление среды, не воспринявшей их духа, их вопиющей необходимости. Надо было рубить с голов, а мы били по хвостам». (Деникин А.И. Белое движение… С.390-391).
Тем временем деникинские войска продолжали развивать успешное наступление на Дону, Украине и Царицынском направлении. Конный корпус генерала Мамонтова стремительно прорвался в тыл 10-й армии красных, а ударная конная группа донцов под командованием генерала Александра Секретева * прорвала Фронт 9-й армии и, пройдя вдоль линии железной дороги, седьмого июня соединилась с вешенскими повстанцами в районе станицы Казанской.
Упорные кавалерийские бои разгорелись в эти дни в районе станиц Граббевской и Великокняжеской, где конный корпус Семена Буденного серьезно потрепал 1-ю Пластунскую, 4-ю и 5-ю кубанские конные дивизии из состава корпуса генерала Улагая. Однако, это был частный тактический успех, не оказавший заметного воздействия на общую стратегическую обстановку. 8-я, 9-я и 10-я армии красных продолжали отступать, теряя людей, оружие, боеприпасы и мало контролируя стратегическое положение. «Южный фронт в настоящее время обезлюдел и разложился, - констатировалось в одном из донесений Генштаба Красной армии. - Остались лишь штабы и обозы с единичными стрелками. Противник опьянен успехом и стал крайне дерзок и смел. Конница его глубоко проникает в наш тыл, наводя на обозы панику. Положение фронта в общем катастрофическое». (ЦГАСА. Ф.6. Оп.4. Д.216. Л.39).
В поддержку Деникина выступила церковь, собравшая в конце мая 1919 года Поместный собор Южнорусского духовенства. Председательствовал на нем архиепископ Донской и Новочеркасский Митрофаний, а его заместителями были епископ Ростовский и Таганрогский Арсений и протопресвитер Щавельский. (Калинин И. Указ. соч. С.123). На соборе было принято обращение к донскому казачеству, в котором говорилось: «Все воинства, сражающиеся с большевиками, в частности, Войско Донское - орудие в руках Божиих. Вспомните, донские казаки, как безоружные и малые числом вы одолели многочисленного и прекрасно вооруженного врага. Ведь это явный знак божественной вам помощи. Запомните, донские казаки, на веки вечные, что ваше победоносное продвижение вперед на север Дона для освобождения его от ига насильников началось со дня всенародного моления в городе Новочеркасске перед чудотворной Аксайской иконой Божией Матери, покровительницы и заступницы славного Войска Донского. Мужайтесь, христолюбивые войны! Да укрепит же и да ниспошлет Господь Вседержитель доблестному Войску Донскому силы на предстоящий бранный подвиг по освобождению не только родного края, но и московских кремлевских святынь, где безбожные правители, слуги антихриста, на месте святом создали сейчас мерзость и запустение». (Калинин И. Указ. соч. С.123-124).
С воззванием к казакам и крестьянам Донской области обращалось и красное командование. Популярный в верховьях Дона Филипп Миронов, формировавший в это время конный корпус, писал в обращении к «Гражданам казакам и крестьянам Дона»: «В прошлом году многих из вас красновская контрреволюционная волна заставила оставить родные степи и хаты. Много пришлось пережить и выстрадать. Обратный революционный шквал в январе месяце растрепал кажущуюся мощь красновщины и то, что он завоевал долгими месяцами и ценой десятков тысяч тел обманутого казачества, пришлось сдать в течение двух-трех недель. Вы вернулись в свои углы, правда, разоренные, но все-таки в свои. В своей хате и дым сладок.
Наша расхлябанность и разнузданность создали генерала Деникина, и вновь пришлось всем вам искать убежища в чужих краях. Но этот второй раз будет и последним.
Если одолеет генерал Деникин - спасения никому нет. … Но если одолеем мы, …мы ведь с генералом Деникиным тоже церемониться не будем…
Ясно для каждого, что требуется понять и что нужно сделать. Вывод ясен. И я в последний раз вас зову: все, невзирая на свои годы, лишь бы были крепкие руки да меткий, верный глаз, все под ружье, все под красное знамя труда, которое вручает мне сегодня революция. Только дружным откликом на мой зов мы сломим тех, кто изгнал нас. …Итак, граждане-изгнанники, все ко мне… Граждане с гражданскою, а не обывательскою душою, все ко мне… Граждане, в ком не умер еще огонь свободолюбия, все ко мне…
…Да здравствует социальная революция! Да здравствует чистая правда!» (Медведев Р.А., Стариков С.П. Указ. соч. С. 197).
Агитационно-пропагандистская война перьями и словами велась на Дону обеими противоборствующими сторонами в это время так же интенсивно и ожесточенно, как и война на полях сражений пушками, пулеметами и винтовками. Лучшие силы белых и красных журналистов, писателей, художников, артистов интенсивно работали на агитационно-пропагандистском фронте, каждая стремясь привлечь на свою сторону широкие народные массы.
Еще в сентябре 1918 года Деникиным было образовано «Осведомительное агентство» при председателе «Особого совещания» при главе ВСЮР, ведавшее печатной и устной пропагандой Добровольческой армии - «Осваг». В феврале 1919 года оно было реорганизовано в «Отдел пропаганды», просуществовавший до марта 1919 года, хотя название «Осваг» применительно к органам пропаганды и прессе деникинской армии так и бытовало на занятых деникинцами областях.
Весной 1919 года «Осваг» переехал в Ростов-на-Дону, развернув бурную пропагандистскую деятельность. В «Осваге» в это время работал Евгений Николаевич Чириков, весьма популярный в дореволюционное время писатель, шестнадцатитомное собрание сочинений которого вышло незадолго до революции. Вместе с ним здесь трудились известные литераторы и журналисты Вл.Эльснер, Игн.Ломакин, И.Сургучев, Е.Венский, Ив.Наживин, Евг.Трубецкой, Алексей и Борис Суворины, А.Дроздов, Б.Лазаревский, Е.Никитина. (Дроздов А. Интеллигенция на Дону. – В кн. «Архив русской революции». Т.2. М.,1991. С.51., 53, 55).
«Непомерно разросшийся штат Освага, - писал генерал Врангель, - стремился охватить все отрасли жизни армии и страны. Он не только «внедрял в сознание масс идеологию, исповедываемую главным командованием», «популяризировал вождей», но и ставил своей целью «облагораживание литературного вкуса обывателя». …Была у Освага и другая, более темная сторона деятельности - так называемая «информация наверх», составление секретных сводок, касающихся деятельности политических партий, организаций и отдельных лиц. ...В обществе и армии отношение к Освагу было весьма недружелюбное», - резюмировал свою оценку деятельности Освага барон Врангель. (Воспоминания генерала барона П.Н.Врангеля. Ч.1. М., 1991. С.214).
Поддерживал наступление деникинской армии и знаменитый писатель Иван Бунин, живший в это время в Крыму, но опубликовавший в ростовской газете «Приазовский край» свое стихотворение «Архангел», в котором архангел Михаил, стоявший, естественно, на стороне белого воинства, представлен поэтом, как «Дух гнева, возмездия, кары». (// «Приазовский край» (Ростов). № 1. 1919 г.).
А Марина Цветаева, так же находившаяся далеко от Дона, слала сюда свои стихотворения поддержки:
Белая гвардия, путь твой высок:
Черному дулу – грудь и висок.
…Не лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая
Белым виденьем тает, тает…
Старого мира – последний сон:
Молодость - Доблесть - Вандея - Дон. (Цветаева Марина. Лебединый стан. - // «Наш современник». № 1. 1990. С.136).
Приезжал в Ростов летом 1919 года и выступал со стихами перед офицерами Добровольческой армии поэт и художник Максимилиан Волошин. Один из присутствовавших здесь офицеров вспоминал, что после стихов Волошин «неожиданно выступил «с речью». И - с речью неподобающей! Мы шли воевать - а он говорил о каком-то мире… А дальше вдруг заявил белым офицерам, которые шли на бой с красными: «А я, когда молюсь, то молюсь и за белых и за красных». …Эти слова потрясли все собрание, некоторые взялись за оружие». (Купченко В. Максимилиан Волошин в Ростове.- // «Молот». 14 марта 1997 г.).
Страстными статьями поддерживал белую идею талантливый донской журналист, уроженец станицы Константиновской Вениамин Краснушкин, публиковавшийся под псевдонимом Виктор Севский и редактировавший в Ростове-на-Дону довольно популярный еженедельник «Донская волна». За свои антибольшевистские статьи Севский был прозван «Баяном антибольшевистского стана». Эти острые статьи ему припомнят после победы красных, когда Севский будет арестован чекистами и расстрелян в 1921 году в Ростовской тюрьме.
Активным центром пропаганды идей белого стана являлся в 1918 –1919 годах город Новочеркасск. Здесь действовала доволоно большая группа талантливых журналистов и писателей, сплотившихся вокруг газеты “Донские ведомости”, которую в 1919 году редактировал известный донской писатель Федор Крюков. Кроме него, печатным словом дела и идеи белого стана поддерживали в своих статьях Р.Кумов, С.Арефьев, П.Казмичев (Борецкий), Н.Казмин, И.Сазонов, П.Скачков… В период успешного наступления Добровольческой армии газета «Донские ведомости», отмечая позитивный перелом в общественном настроении в начале лета 1919 года, писала словами одного из местных поэтов: Довольно панихид! Мы долго их служили
И траур скорби в сердце сжавшемся несли,
Довольно мы мишенью для ударов были
И счастье видели лишь сквозь туман вдали.
Вставай, день радостный! Пусть яркого светила
Лучи весенние побеги золотят,
Да сгинет пусть от них вся вражья сила
И обезвредится ее тлетворный яд. (// «Донские ведомости». 16 июня 1919 г.).
Не менее талантливые журналисты, поэты, прозаики, артисты и художники трудились в агитационно-пропагандистских органах красных.
Весьма популярными в Красной армии были стихи талантливого поэта и публициста Демьяна Бедного (Ефима Алексеевича Придворова), многие из которых моментально становились широкоизвестными песнями (например, « А куда ж ты, паренек, а куда ты? Не ходил бы ты, Ванек да в солдаты!). В годы гражданской войны Демьян Бедный нередко появлялся на Дону. Еще в январе 1918 года в «Правде» было опубликовано его стихотворение «Донская песня», а в 1919-м в Москве появился сборник стихов Бедного «Красный казак».
Призывал на страницах газеты «Правда» красных бойцов к победе над белым врагом Александр Серафимович (А С.Попов), уроженец станицы Нижне-Курмоярской, земляк, друг и давний знакомец редактора «Донских ведомостей» Федора Крюкова. Когда-то, до революции, они писали друг другу теплые, дружеские письма, а теперь звали уничтожать тех, с кем недавно мирно проживали бок о бок… Страшная трагедия гражданской войны!.. Еще более страшно и трагично то, что простые люди обеих противоборствующих сторон, подгоняемые амбициозными, жаждущими власти политиками, генералами и комиссарами, не желали искать компромисса, точек соприкосновения для мирного разрешения назревших проблем, каждая считая себя справедливой стороной в этой трагически-несправедливой войне…
А за что воевали красные и белые бойцы?..
Смело мы в бой пойдем
За Русь Святую,
И как один прольем
Кровь молодую! –
пели, идя в смертельную атаку на красных безусые юнкера и имевшие огромный боевой опыт казаки и офицеры белых дивизий Мамонтова, Кутепова, Врангеля, Май-Маевского…
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов,
И как один умрем
В борьбе за это! –
поднимались им навстречу в контратаку молодые красноармейцы и красные казаки дивизий Миронова, Думенко, Буденного… И умирали на родной земле, в бессмысленном исступлении убивая друг друга за свою общую Родину…
Марш белого Дроздовского полка «Из Румынии далекой шел Дроздовский славный полк» красноармейцы, сохранив мелодию, пели со словами: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед…». (Шипунов Ф.Я. Истины великой России. М.,1992. С.190).
Удивительно схожими были и пропагандистские плакаты белых и красных. Вот, например, знаменитый плакат Дмитрия Моора (Орлова), на котором красноармеец в звездатой буденовке, тыча указательным пальцем правой руки в читающего этот плакат, сурово вопрошает: «Ты записался добровольцем?»
На плакате, бытовавшем в Добровольческой армии, вместе красноармейца, но в такой же позе изображен белый офицер в фуражке, мундире с орденом Святого Георгия и знаком за 1-й Ледяной поход. Указывая, в отличие от красноармейца, пальцем левой руки, он сурово спрашивает публику: «Отчего вы не в армии?»
Похожими являлись и плакаты, в которых красные обвиняли белых в том, что они продались английским, французским и американским капиталистам. Белая же пропаганда показывала, как большевистские карательные отряды, состоявшие из латышей и китайцев насильственно отбирают у казаков хлеб, разоряют станицы и села. (См. ж. «Родина». № 9. 1996. С.11, 14.). Обе противоборствующие стороны, каждая считая себя абсолютно правой, призывали к кровавой борьбе, надеясь выжить и победить. Но, как грустно - печально заметила Марина Цветаева: «Белый был – красным стал: кровь обагрила. Красным был - белый стал: смерть побелила». И мало кого из бойцов белого и красного станов минула горькая чаша сия…
Под гул пушек, треск пулеметов, мощную пропагандистскую кампанию дивизии и корпуса Добровольческой армии, воодушевленные недавними победами над красными, стремительно продвигались на север. Особый успех выпал на конный корпус, которым командовал казак станицы Нижне-Чирской генерал-лейтенант К.К.Мамонтов. Чувствуя небывалую уверенность в своих сила и видя слабость и деморализацию противостоящих ему сил красных, Мамонтов составил календарный план захвата наиболее важных стратегических пунктов, лежащих на пути движения его корпуса. И, надо заметить, точно следовал намеченному плану, иногда даже перевыполняя его. Так, например, станицы Усть-Медведицкую он занял на двое суток раньше, чем обещал в телеграмме атаману Богаевскому. (Калинин И. Указ. соч. С.125.). При этом мамонтовцы захватывали огромное количество снарядов, патронов, оружия, повозок, хлеба, обмундирования, в спешке отступления бросаемых красными.
Кавказская Добровольческая армия под командованием генерал-лейтенанта Петра Врангеля, оснащенная английскими танками, аэропланами и тяжелой артиллерией, вела успешное наступление на Царицын, крупный железнодорожный узел и важный промышленный центр с оборонными заводами. «Вперед, орлы! Пусть от гор Кавказа слава о вашей доблести докатится до сердца России – Москвы», - кратко, но емко, напутствовал свои полки барон Врангель. Переправив с помощью деревянных щитов свои войска через Маныч, он разгромил здесь довольно крупные силы красной конницы и двадцать девятого июня осадил Царицын. Силы красных, оборонявшие город, а также их вооружение, значительно уступали врангелевцам, и 31 июня 1919 года после ожесточенного штурма, начатого в четыре часа утра, белые захватили Царицын. Развивая успех, части Кавказской армии, переправившись на левый берег Волги, вошли в соприкосновение в районе озера Эльтон с разъездами уральских казаков, державшими левый фланг армии Колчака.
Довольно успешно развивалось наступление белых дивизий и на Украину: двадцать четвертого июня им удалось захватить Харьков, потом Киев, прибрав, таким образом, к рукам значительную часть Украины и Крым.
Вскоре практически вся территория Донской области оказалась в руках белых. Атаман Богаевский издал приказ за номером 1026, в котором предписывал «лиц, служивших в Красной армии или в учреждениях Советской России и бежавших оттуда или отставших от красных войск при отходе их и проживающих в пределах Всевеликого Войска Донского, арестовывать немедленно и под конвоем препровождать на распоряжение окружных атаманов, и дела о них направлять в окружные судебно-следственные комиссии для возбуждения о них судебного преследования».( // «Донские ведомости». № 152. 1919 г.) Красный террор сменился на Дону белым террором, и кто может объективно оценить, который из них было более милосердным?..
После столь внушительных успехов вооруженных сил юга России Деникин, прибыв в Царицын, отдал здесь войскам третьего июля так называемую «Московскую директиву», объявляя конечной целью движения своей армии захват первопрестольной. В директиве говорилось: «Вооруженные силы Юга России, разбив армии противника, овладели Царицыном, очистили Донскую область, Крым и значительную часть губерний Воронежской, Екатеринославской и Харьковской.
Имея конечной целью захват сердца России Москвы, приказываю:
1. Генералу Врангелю* выйти на фронт Саратов - Ртищево - Балашов, сменить на этих направлениях донские части и продолжать наступление на Пензу, Рузаевку, Арзамас и далее Нижний Новгород, Владимир и Москву. Теперь же отправить отряды для связи с Уральской армией и для очищения нижнего плеса Волги.
2. Генералу Сидорину – правым крылом, до выхода войск генерала Врангеля, продолжать выполнение прежней задачи по выходу на фронт Камышин-Балашов. Остальным частям развивать удар на Москву в направлении Воронеж, Козлов, Рязань и б.Новый Оскол, Елец, Волово, Кашира.
3. Генералу Май-Маевскому* наступать на Москву в направлении: Курск, Орел, Тула. Для обеспечения с запада выдвинуться на линию Днепра и Десны, заняв Киев и прочие переправы на участке Екатеринослав-Брянск.
…Железная дорога Царицын - Поворино - Балашов предоставляется в общее пользование Кавказской и Донской армиям. (Воспоминания…Врангеля. Ч.1. С.272-273).
Уверенность в победной реализации этого стратегического замысла была повсеместной. Остановившийся по пути на фронт в Ростове-на-Дону кубанский генерал Шкуро, в речи, произнесенной на банкете в кафе «Гротеск», пообещал:
- Господа! Даю вам слово, что на возвратном пути из Москвы на родную Кубань я буду в Ростове и в первую очередь загляну в «Гротеск!» (Цит. по Калинин И. Русская Вандея. С.134).
И мало кто из присутствовавших в кафе, да и во всем Ростове сомневался в этом… «Москва… Все бредило ею, - писал о тогдашних настроениях сторонников белого дела прокурор Донской армии полковник Иван Калинин. (Калинин И. Русская Вандея. С.134).
Впрочем, имелись и противники форсированного похода на Москву. Например, генерал-лейтенант Врангель критически отмечал: “Директива, …получившая впоследствии название «Московской», являлась одновременно смертным приговором армиям Юга России. Все принципы стратегии предавались забвению. Выбор одного главного операционного направления, сосредоточение на этом направлении главной массы сил, маневр, - все это отсутствовало. Каждому корпусу просто указывался маршрут на Москву. Прослушав директиву, мы с генералом Юзефовичем буквально остолбенели».( Воспоминания…Врангеля. Ч.1. С.273). Правда, такую оценку «Московской директиве» Врангель давал уже после поражения белых в гражданской войне, находясь в Константинополе…
Приведенные в движение деникинской директивой, конные и пехотные корпуса белых начали мощное наступление на Москву. Особенно успешно действовал корпус генерал-лейтенанта Мамонтова.
Константин Константинович Мамонтов, или, как он сам писал свою фамилию «Мамантов» (так же она писалась в документах Русской императорской армии, Добровольческой армии и ВСЮР. Мамонтов - это общепринятое написание фамилии этого генерала в советское время), был личностью, безусловно, неординарной. Казак станицы Нижне-Чирской Области Войска Донского, он окончил Николаевский кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище. Участник русско-японской войны, Мамонтов отличился в боях с самураями в составе знаменитого конного отряда генерала П.И.Мищенко. «Великую войну» он начал в чине полковника, закончил генерал-майором, командиром бригады 6-й конной казачьей дивизии. Не приняв Октябрьскую революцию, Мамонтов в начале 1918 года сформировал отряд из казаков Второго Донского округа. В феврале-мае того же года он с этим отрядом участвовал в «Степном походе». С апреля Мамонтов командовал сборными отрядами Второго Донского округа, затем группой войск в составе Донской армии. С мая 1918 года по февраль 1919-го он командовал Восточным (Царицынским) фронтом, а потом был поставлен во главе 4-го Донского корпуса. Этот человек, кроме чисто военных качество, обладал редким для генералов Добровольческой армии человеческим достоинством: он абсолютно не употреблял спиртных напитков и терпеть не мог пьяниц. Знавший его хорошо депутат Войскового Круга Павел Агеев, отмечал, что «Мамонтов чужд надменности, напыщенности и фразы».
И вот сейчас во главе корпуса, считавшегося лучшим кавалерийским соединением белой армии, он готовился отправиться в глубинный рейд по советским тылам.
План этого рейда, разработанный в глубочайшем секрете начальником штаба Донской армии генерал-лейтенантом А.К.Кельчевским*, предусматривал разгром тыловых баз красных войск, разрушение железнодорожных путей, разгон небоеспособных резервистов, захват военных трофеев – словом, полная дезорганизация красного тыла. Было и сверхсекретное задание, о котором знал только сам Мамонтов: занять неожиданным налетом Москву и удержать ее до подхода основных сил деникинской армии. (// «Донские ведомости». 9 октября 1919 г.).
Свой пятнадцатитысячный корпус Мамонтов повел на Москву обходным путем, так как поход кубанцев Шкуро по большой московской дороге не увенчался успехом. Не встречая серьезного сопротивления, мамонтовцы быстро продвигались вперед, захватывая мобилизованную красными крестьянскую молодежь, оружие, муку, сахар, соль, одежду, обувь. Крестьянских парней Мамонтов отпускал по домам, предварительно предупредив их не служить больше в Красной армии. Продукты питания он раздавал населению, стараясь этим привлечь его на свою сторону. Мамонтова удивило то, что крестьяне из всех раздаваемых продуктов прежде всего брали соль. (// «Донские ведомости». № 217. 1919 г.).
Захваченные емкости со спиртом по приказу Мамонтова тут же безжалостно уничтожались, несмотря на откровенное желание казаков «пропустить по глоточку, другому за победу над краснопузыми». Разрешая грабить красноармейские склады, Мамонтов запрещал трогать население и ничего не брал из награбленного себе лично. В советских банках и казначействах было захвачено огромное количество золота, серебра, керенок, имевших хождение на подконтрольной Деникину территории. Очень скоро почти все участники рейда превратились в миллионеров, предвкушая радость от обилия богатств, которые ждали их в первопрестольной. Позже Мамонтов на вопрос, «что более всего содействовало его блестящему успеху», отвечал: «Невероятный подъем среди казаков. Они готовы были не спать и не есть, лишь бы идти на Москву». (// «Донские ведомости». № 217. 1919 г.).
Скептически настроенный к чистоте помыслов простых участников конного рейда прокурор Донской армии Калинин резонно заметил: «Москва тут была, пожалуй, не при чем. Добыча составляла главную приманку».(Калинин И. Указ. соч. С.146.). А генерал Врангель назвал мамонтовский рейд «грабительским набегом». (Воспоминания… Врангеля. Ч.2. С.26.).
Захватив Курск, Тамбов, Козлов, мамонтовцы в начале октября 1919 года соединились в Воронеже с кубанским корпусом Шкуро. По поводу этого стратегического успеха перед Митрофаниевским монастырем был торжественно отслужен молебен, на котором присутствовало огромное число казаков и горожан. Всем казалось: еще один мощный рывок - и Москва окажется в руках у белых. В «осважных» кругах всерьез обсуждался вопрос, какой мучительной казни предать Ленина, Троцкого, Дзержинского и других вождей большевиков в случае их пленения. (Калинин И. Указ. соч. С.201). Скептики же утверждали, что Ленин со своими соратниками уже получил убежище в Китае, куда и удерет с награбленными богатствами в случае захвата Москвы белым воинством…
Уверенность в захвате Москвы и окончательной победе над большевиками была на Дону столь велика, что атаман Богаевский велел заменить над атаманским дворцом донской самостийный флаг на трехцветный общероссийский. «Москва теперь близко; довольно дурака валять, играть в какую-то донскую самостоятельность», - будто бы произнес при этом Богаевский. (Калинин И. Указ. соч. С.218)
8-я армия красных с боями отходила. Успеху белых способствовало и то, что заместитель командующего 8-й армии, бывший царский генерал Ротайский с группой штабных военспецов перешел на сторону противника, сообщив Мамонтову ряд весьма ценных сведений. После этого мамонтовцы заняли город Лиски - важный железнодорожный пункт.
Для советской власти наступил критический момент. Это прекрасно осознавал предсовнаркома Ленин, который писал: «Опасность есть величайшая, никогда не было такой». («Ленинский сборник». Т.ХХ1У. С.16).
На борьбу с деникинцами спешно мобилизовывались все боеспособные части Южного фронта и прежде всего мощный 1-й Конный корпус Семена Буденного. В директиве командования Южного фронта, подписанной А.И. Егоровым и И.В. Сталиным и переданной Буденному, говорилось:
- Согласно директиве Главкома № 4780/оп. ваш корпус переходит в подчинение непосредственно мне, 8-я армия отходит на линию реки Икорец от ст. Тулиново до Устья. По имеющимся сведениям, Мамонтов и Шкуро соединились в Воронеже и действуют в направлении на Грязи.
Приказываю:
Корпусу Буденного разыскать и разбить Мамонтова и Шкуро. Для усиления вас приказываю командарму 8-й передать вам конную группу 8-й армии и 56-ю кавбригаду. …Вам предоставляется, кроме того, право потребовать от командарма 8-й два батальона пехоты для обеспечения устойчивости ваших действий. (Буденный С.М. Указ. соч. С.259).
Получив этот приказ, Буденный сосредоточил свой корпус северо-восточнее Воронежа, собираясь нанести мощный удар по белым войскам, укрепившимся здесь.
По мере усиления сопротивления красных боевой дух казаков Мамонтова и Шкуро заметно угасал. В своих “Записках белого партизана” генерал Шкуро отмечал, что после взятия Воронежа “уже начала ощущаться некоторая деморализация казаков”.
- Мы воюем одни, - заявляли казаки. – Говорили нам, что вся Россия встанет, когда мы отгоним большевиков, а вот мужики не идут; одни мы страдаем. Многие из нас побиты. Где новые корпуса, которые обещали? Все те же корниловцы, марковцы, дроздовцы да мы, казаки. …Казаки стали стремиться на родину под разными предлогами. (Шкуро А. Записки белого партизана. С.92).
В управлении войсками и во взаимодействии корпусов белых наметилась неразбериха. Дошло до того, что в районе Усмань – Собакино терские казаки из корпуса Шкуро атаковали… донцов Мамонтова, приняв из за буденновцев. Четыре часа длился междоусобный бой, пока терцы не захватили в плен нескольких донцов, от которых и выяснили, что они мамонтовцы.
Вскоре Мамонтов, сломавший ногу и получивший контузию от взрыва снаряда, уехал в Новочеркасск. перед отъездом он послал в донскую столицу телеграмму: «Посылаю привет. Всем родным и друзьям богатые подарки, донской казне 60 миллионов рублей, на украшение церквей – дорогие иконы и церковную утварь…». . (Шкуро А. Записки белого партизана. С.94).
Позже эту телеграмму красная пропаганда использует в своих целях, представив Мамонтова перед простыми солдатами деникинской армии, как грабителя и вора. Вот что писалось в воззвании «красноармейцев Южного фронта к обманутым солдатам белой армии»: «Брат.. Ты знаешь, что Мамонтов сделал разбойничий налет к нам в Тамбовскую губернию. Награбил нашего народного достояния и везет подарки - кому же? Тебе, солдат? Как бы не так! Держи карман шире! генерал везет своим родным и друзьям. А спроси его, откуда он взял дорогие иконы и церковную утварь? …До вот откуда: генерал Мамонтов со своими бандитами - казаками ограбил православные храмы в Тамбовской губернии. Вот кто надругается над православной верой и православными храмами! Вот кто грабит из церквей иконы, кресты, чаши, лампады и прочие священные предметы! Ты еще спроси своего полкового попа: «А что, батюшка, действительно возьмут донские и кубанские попы для украшения своих церквей иконы и церковную утварь, награбленные в тамбовских православных храмах?» (Буденный С.М. Первая Конная на Дону. Ростов –на- Дону, 1969. С.12.). Над признать, что объективно эта неосторожная телеграмма Мамонтова, безусловно, навредила чистоте белой идеи борьбы «за родину и веру», но не за материальные блага…
…После отъезда Мамонтова в Новочеркасск в командование всей конной группой вступил генерал Шкуро, который заметил неприятную для себя перемену не только в настроениях своих казаков, но и жителей занятых белыми районов. «Всеобщий энтузиазм первых дней по освобождении края от большевиков, по прибытии добровольческой администрации и своры помещиков, спешивших с сердцами, полными мести, в свои разоренные имения, сменялся недоверием и даже ненавистью. «Встречают нас по батюшке, провожают по матушке», - говорили некоторые добрармейцы», - писал Шкуро. (Шкуро А. Указ. соч. С.92)
Ему вторил командующий Кавказской армией генерал Петр Врангель, отмечавший: «Мы захватили огромное пространство, но не имели сил для удержания его за собой. На огромном изогнутом дугой к северу фронте вытянулись жидким кордоном наши войска. Сзади ничего не было, резервы отсутствовали. …В глубоком тылу Екатеринославской губернии вспыхнули крестьянские восстания. Шайки разбойника Махно беспрепятственно захватывали города, грабили и убивали жителей, уничтожая интендантские и артиллерийские склады. …Слабая власть не умела заставить себе повиноваться. Подбор администраций на местах был совершенно не удовлетворителен. Произвол и злоупотребления чиной государственной стражи, многочисленных органов контрразведки и уголовно-розыскного дела стали обычным явлением. …По сравнению со стоимостью жизни, оклады военных и гражданских служащих были нищенскими, следствием чего явились многочисленные злоупотребления должностных лиц. …Все это, несмотря на видимые наши успехи, заставляло беспокойно смотреть на будущее». (Воспоминания…Врангеля. Ч.1. С.366).
Одновременно Донбюро, созданное для ведения агитационно-пропагандистской работы на занятой белыми территории Донской области, резко активизировало свою работу. как отмечал начальник разведывательно-оперативного отдела штаба Донской армии В.Бобрынин, «весь фронт был завален советской литературой и бороться с этим было невозможно». Казаки, уставшие от войны, дрогнули под воздействием красной пропаганды, и Бобрынин сокрушался, что пропаганда белых была значительно слабее во всех отношениях, ибо их командование недооценило того фактора, что в гражданской войне «успех на три четверти зависит от политики, а не от стратегии и тактики». (Цит. по Кислицын С.А. Указ. соч. С.16).
В таких условиях начались непосредственные столкновения казаков объединенного корпуса Шкуро с буденовцами. Утром четырнадцатого октября белые атаковали буденовцев в направлении Трехсвятская, Горки, Орлово. Отбив натиск шкуринцев, красные перешли в контратаку. В результате четырехчасового боя белоказаки вынуждены были отойти в направлении Бабяково, Новая Усмань. Буденовцы вышли в район Орлово, Горки, Трехсвятская, Никоново. Сам Шкуро и его казаки почувствовали по собственному впечатлению, что «в лице кавалерии Буденного вошел в игру новый и серьезный противник». (Шкуро А. Указ. соч. С.95). Вскоре буденновцы, имевшие численное превосходство над противником, взяли Лиски, а затем Усмань-Собакино. Но очереди был Воронеж.
Перед наступлением на этот город Буденный отправил с помощью храбреца Олеко Дундича вызывающе-дерзкое письмо в штаб Шкуро. В нем говорилось: «Завтра мною будет взят Воронеж. Обязывая все контрреволюционные силы построить на площади Круглых рядов. Парад принимать буду я. Командовать парадом приказываю тебе, белогвардейский ублюдок. После парад ты за все злодеяния, за кровь и слезы рабочих и крестьян будешь повешен на телеграфном столбе… А если тебе память отшибло, то напоминаю: это там, где ты, кровавый головорез, вешал и расстреливал трудящихся и красных бойцов. Мой приказ объявить всему личному составу Воронежского белогвардейского гарнизона. Буденный». (Буденный С.М. Пройденный путь. С. 267). В своих воспоминаниях знаменитый красный командарм пишет, что это послание доставил в штаб Шкуро Олеко Дундич, переодевшись в форму белого офицера. Так ли это было на самом деле, трудно с полной уверенностью утверждать, ибо в своих мемуарах Шкуро ни словом не обмолвился об этом происшествии.
Атаку на Воронеж конники Буденного начали двадцатого октября; их поддержала пехота 12-й и 16-й стрелковых дивизий 8-й армии. Белые, закрепившись на рубеже реки Воронеж, отбивались от буденовцев пулеметно-артиллерийским огнем. так в противостоянии прошло три дня, не дав видимого преимущества ни одной из сторон. Перегруппировав свои силы, Буденный решил нанести основной удар по северной окраине Воронежа, где позиции шкуринцев были наиболее уязвимы.
С утра двадцать третьего октября артиллерия конного корпуса, 12-й стрелковой дивизии и бронепоездов мощным огнем возвестила белоказаков о начале решающего штурма города. К вечеру успех стал явно клониться на сторону атакующих дивизий красных. Казаки, по приказу Шкуро, начали поджигать дома, чтобы осветить переправы, но было уже поздно: 4-я дивизия Оки Городовикова ворвалась на северную окраину Воронежа, бойцы 6-й дивизии Апанасенко заняли восточные и юго-восточные районы города. Части Шкуро начали поспешно уходить в юго-западном направлении. Лишь полк воронежских казаков, составленный из офицеров, отставных генералов и добровольцев, бился до последнего и был почти весь уничтожен буденовцами.
Генерал Шкуро, раньше всех осознавший грозную силу и мощь корпуса Буденного, вскоре развернутого в конную армию, пытался убедить высшее командование белых, «не теряя времени, напрячь все усилия, чтобы покончить с нам, хотя бы для этого пришлось отвлечь силы с других участков фронта и отдать вследствие этого территорию даже до Ростова». Но Деникин и его штаб не прислушались к его мнению, о чем позже горько сожалели.
Тем временем Новочеркасск торжественно чествовал героя недавнего конного рейда, названного в донской прессе «полетом донской пчелы», генерала Мамонтова. А чествовать было за что, ибо генерал подарил Войску Донскому обильную добычу, захваченную в ходе рейда: тысячи золотых и серебряных вещей, иконы в золотых окладах, церковные драгоценные сосуды, жемчуг и бриллианты. Эти сокровища, названные позже «Мамонтовской добычей», вызвали со временем крупные разногласия между атаманом Богаевским и членами Донского Круга, пытавшимися самостоятельно распоряжаться этими ценностями. Станице Нижне-Чирской, казаком которой Мамонтов являлся, он подарил шестьдесят породистых коров, захваченных в одном из советских хозяйств. (Калинин И. Указ. соч. С.152). В эти на Мамонтова излилось столько слов похвалы и благодарности, столько фимиама воскурили ему журналисты, поэты, ораторы разных мастей, стольких почестей удостоили, сколько не получили все генералы деникинской армии, вместе взятые.
Ростовский журналист Виктор Севский в своей «Донской волне» причислил Мамонтова к сонму самых выдающихся казачьих стратегов. Павел Казмичев поместил в «Донских ведомостях» свою статью «Легенда о Мамонтове», в которой, в частности, писал: «…Есть люди, делающие бурю. Они не выносят покоя. В них заложены огромные силы, ищущие входа в неустанном напряжении, в непрерывной борьбе и вечном кипении. Если не дать выхода этим силам, они пожирают человека. Одни спиваются, другие кончают жизнь самоубийством, третьи делают бурю. Таким человеком, делающим бурю, является Мамонтов». (// «Донские ведомости». № 206. 1919 г.).
Более просто и короче характеризовал Мамонтова депутат Круга Павел Агеев: «Генерала Гусельщикова зовут генералом от побед. Мамонтов еще выше. Он победил пространство, вместе с тем победил русского человека, его предубеждение против казака, создал казачье настроение во вражьем стане». (// «Вольная Кубань». № 282. 1919 г.).
Двадцать первого октября Мамонтов выступил на заседании Донского Войскового Круга. Бурый от степного загара, слегка утомленный, он говорил просто и доходчиво.
- Господа, те элементы, которые могли бы нам сочувствовать, в Совдепии сейчас придавлены, пришиблены. Надо дать им время притти в себя, отдышаться и тогда они будут работать на нас, господа. Сейчас же это одна грусть.
- А как вас встречало население, генерал? – спросил кто-то из зала.
- Поначалу настороженно, не давали хлеба, на ночлег отводили худшие дома, сараи. казаки мои стали волноваться, везде я начал слышать ненавистное слово «авантюра». Лишь потом обстоятельства переменились, нас стали встречать лучше. Тогда и у казаков полились удалые песни. Слово «авантюра» заменили словом «Москва».
- Как показали себя в рейде наши казаки? - подал голос полковник Сысой Бородин.
- Казачьи части проявили доблесть, господа! - чуть повысив голос, кинул в зал Мамонтов. Депутаты зааплодировали, а генерал продолжал. - Но должен отметить и некоторую тревогу, проявляющуюся в том, что казаки поговаривали, будто бы к ним отношение не такое внимательное, как к Добровольческой армии, и что можно добровольцам, того казакам нельзя. Свое недовольство казаки высказывали в беседах между собой, но до протеста открытого не доходило. Во время моей долгой службы я всегда замечал, господа, что казачьи части являлись пасынками. Их посылали вперед, а когда дело доходило до пирогов, то им говорили: «Подождите!»
- Верно гутарит! – одобрительно загомонили депутаты.
- И когда настанет время победоносного движения на Москву, - стал «закругляться» Мамонтов, - когда «снежная красавица», как называл генерал Краснов Добровольческую армию, войдет в Москву, пусть она не забудет Дон, который, может быть, в силу местных условий и не сможет вместе с Добровольческой армией войти в Москву. Когда же Дон Иванович явится туда истерзанный и в рубище, пусть ему будет приготовлено почетное место среди тех, кого он лелеял на своей груди. (// «Вольная Кубань». № 282. 1919 г.).
- Любо, генерал! Любо! - взорвался зал криками и бурными аплодисментами. Они переросли в овацию, когда председатель Круга Харламов преподнес Мамонтову специально сделанную золотую шашку. И никто из присутствовавших на чествовании Мамонтова не ведал, что как раз в эти дни красные конники Буденного штурмом овладели Воронежем, громя шкуринцев и мамонтовцев, что пройдет всего три месяца, и белые будет разбиты и изгнаны с территории Донской области, а сам Константин Константинович Мамонтов скончается от тифа в Екатеринодаре 14 февраля 1920 года и будет погребен в городском соборе Святой Екатерины.
После захвата Воронежа конниками Семена Буденного стратегическая инициатива на Южном фронте стала переходить к красным. Раньше всех это уловил и оценил Ленин, который позже в беседе с Буденным спрашивал его:
- Вы понимаете, что ваш корпус сделал под Воронежем?
- Разбил противника, - по-солдатски просто ответил Буденный.
- Так-то просто? – подивился политической наивности комкора вождь и растолковал. – Не окажись ваш корпус под Воронежем, Деникин мог бы бросить на чашу весов конницу Шкуро и Мамонтова, и республика была бы в особо тяжелой опасности. Ведь мы потеряли Орел. Белые подходили к Туле. (Цит. по Буденный С.М. Пройденный путь. С.278).
Заняв Воронеж, Буденный переправил корпус на правый берег Дона и начал с боями расширять плацдарм. Тридцать первого октября вся эта конная лавина двинулась в направлении Касторной, заняв по пути Меловатку, Старую Ведеру, Гнилушу. У Нижней Ведуги шесть кавалерийских полков белых пытались контратакой остановить буденовцев, но безуспешно. По пути движения, как вспоминал Буденный, его конная разведка захватила “в плен” председателя ВЦИК РСФСР М.И.Калинина и председателя ЦИК Украины Г.И.Петровского, приняв их за «буржуев», так как они были одеты в роскошные шубы. (Цит. по Буденный С.М. Пройденный путь. С.294-295).
На рассвете пятого ноября корпус Буденного завязал бои за Касторную, являющуюся важным железнодорожным узлом. Руководивший здесь обороной белых генерал Постовский, кроме пехоты и конницы, имел в своем распоряжении танки и три бронепоезда, которые своим пулеметно-пушечным огнем прикрывали все подступы к этому железнодорожному узлу, вокруг которого были вырыты окопы и создана круговая оборона. Упорные бои со взаимными атаками и контратаками продолжались до пятнадцатого ноября. Как вспоминал Буденный, «с первых же минут завязался исключительный по своему ожесточению бой. Конные атаки следовали одна за другой, артиллерия и пулеметы вели непрерывный огонь». Вскоре буденовцам хитростью удалось захватить бронепоезд «Слава офицерам», а вечером пятнадцатого ноября части 4-й дивизии корпуса Буденного ворвались на северо-восточную окраину Касторной. Белые, до изнеможения измотанные многодневными беспрерывными боями, стали массами сдаваться. Офицерский батальон 2-го Марковского полка, бившийся до конца, почти весть был уничтожен буденовцами. Погиб в бою и генерал Постовский, руководивший обороной Касторной. Буденовцам в большом количестве достались орудия, пулеметы, винтовки, кухни, обмундирование, продовольствие… По данным Буденного «в результате касторненской операции противник потерял четыре бронепоезда, четыре танка, сто пулеметов, двадцать два орудия, десятки тысяч снарядов, миллионы ружейных патронов, тысячи лошадей и около трех тысяч солдат и офицеров, сдавшихся в плен». (Цит. по Буденный С.М. Пройденный путь. С. 313).
Поражение сильной группировки генерала Постовского под Касторной имело катастрофические последствия для деникинских войск, располагавшихся на фронте 13-й и 14-й армий красных. Победа советских войск дала возможность соединить разорванные фланги 8-й и 13-й армий и начать общее стратегическое наступление Южного фронта.
Белые войска вынуждены были отходить, некоторые полки самовольно покидали боевые позиции, не получив на это соответствующего разрешения командования.
Советское военное руководство, оценив сложившуюся обстановку, решило мощным ударом через Донбасс на Ростов рассечь основные силы Деникина на две части и громить поодиночке Донскую и Добровольческую армии. Опыт недавних боев показал исключительную эффективность использования крупных кавалерийских масс, поэтому было принято решение о преобразовании конного корпуса Буденного в 1-ю Конную армию, последовавшее 19 ноября 1919 года. Командующим был назначен С.М.Буденный, членами реввоенсовета К.Е.Ворошилов и Е.А.Щаденко. Помимо конницы в состав вновь созданной армии были включены танки, бронемашины, авиация, «все, что было подвижным». (Апанасенко И.Р. Из боевого прошлого. Ташкент, 1939. С.18).
Захватив Старый Оскол, буденовцы двинулись к Новому Осколу, завязав бои на подступах к нему тридцатого ноября. Используя пересеченную местность, белые несколько часов успешно отражали атаки первоконников, в чем им способствовал курсировавший по железно дороге бронепоезд. И только, когда две бригады буденовцев обошли Новый Оскол с востока, а 1-я кавбригада атаковала северо-восточную окраину города, белые оставили его.
В начале декабря 1919 года Реввоенсовет Южного Фронта своим приказом усилил 1-ю Конную армию 9-й и 12-й стрелковыми дивизиями. Армия должна была развивать наступление в направлении Валуйки, Сватово, Лисичанск, Попасная, Дебальцево, Иловайская, Кутейниково, Матвеев Курган с входом к Азовскому морю.
Конно-Сводный корпус под командованием Бориса Думенко должен был наступать параллельно и выйти к Новочеркасску, захватив его.
Главнокомандующий вооруженными силами Юга России генерал Деникин после ряда неудач на фронте решил изменить свою «Московскую директиву», одновременно сменив и ряд военачальников. Во главе Добровольческой армии вместо генерала Май-Маевского был поставлен генерал Врангель, его Кавказскую армию принял генерал Покровский,* Мамонтова сменил генерал Улагай,** Кубанской армией стал командовать генерал Шкуро.
В связи с создавшейся обстановкой Деникин отдал новую директиву, в которой указывал, что по данным разведки противник прилагает все усилия для овладения Каменноугольным районом, в связи с чем собирается ударить основными силами в промежуток между Добровольческой и Донской армиями. Войска получили следующий приказ: «Генералу Покровскому - продолжать оборонять Царицын, выделив в резерв главнокомандующего, в район Новочеркасск - Аксайская, 1-ю Конную дивизию.
Генералу Сидорину - удерживать линию Славяносербск - Калединск и, прикрывая железную дорогу Лихая - Царицын, обеспечивать по Дону левый фланг Кавказской армии; все усилия направить к тому, чтобы левым своим крылом, совместно с Добровольческой армией, разбить противника, наступающего на фронте Луганск - Миллерово.
Генералу Врангелю - активно оборонять линию реки Донец /от стыка с Донской армией/ и далее через Славянск - Лозовую надежно обеспечивать Каменноугольный район; к своему правому флангу сосредоточить ударную группу, с целью, совместно с донцами, разбить противника, наступающего в общем направлении на Луганск. (Воспоминания барона Врангеля. Ч.1. С.439)
Однако, стратегическая инициатива прочно перешла к красным, и они, имея впереди такую грозную подвижную силу, как 1-я Конная армия Буденного и Конно-Сводный корпус Думенко, продолжали развивать успех, достигнутый в предыдущих боях. Вечером восьмого декабря первоконники овладели Валуйками, захватив эшелоны с боеприпасами, продовольствием, войсковым имуществом и лошадьми и продолжив преследование противника, отходившего в южном и юго-восточном направлениях. Причем, боевой дух этих частей белой армии оставлял желать лучшего. «Кубанские и терские части окончательно вымотались, - отмечал в своих воспоминаниях командующий Добровольческой армии генерал Врангель, - было много безлошадных казаков. Донские части, вконец развращенные еще во время рейда генерала Мамонтова в тыл красным, совсем не желали сражаться. …Они бежали, бросая артиллерию, пулеметы, обозы». (Воспоминания …Врангеля. Ч.1. С.440, 443)
Совершенно иным было настроение у бойцов наступающих красных дивизий и армий. 13-я армия Южного фронта должна была захватить Купянск и во взаимодействии с 1-й Конной Буденного наступать на Славянск. 14-й армии ставилась задача двигаться в общем направлении на Лозовую, Чаплино, Бердянск и не допустить отхода белых дивизий, действовавших на левом берегу Днепра, в Донецкий бассейн.
1-я Конная армия Буденного, как ударная группа всего Южного фронта, получила приказ, «использовав самым решительным образом для быстрого продвижения пехоты весь наличный транспорт местного населения, стремительным натиском выдвинуться в район Донецкого бассейна, и, заняв железнодорожные узлы Попасная, Дебальцево, Иловайская, отрезать все пути отхода для Добровольческой армии в Донскую область. Для занятия Таганрога выделить достаточной силы конную группу». (Буденный С.М. Пройденный путь. С.352).
Имел свои планы действий на этот период и Деникин, который, оценивая сложившуюся на юге России обстановку, отмечал: «В центре, отдав Полтаву и Харьков, Добровольческая армия вела бои на линии от Днепра на Константиноград - Змиев - Купянск; далее шел фронт Донской армии, отброшенной от Павловская и Хопра к Богучарам и за Дон… Между Добровольческой и Донской армиями образовался глубокий клин к Старобельску, в который прорывалась конница Буденного…». (Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т.5. Берлин, 1926. С.259).
…Шестнадцатого декабря конная группа Городовикова, сломив упорное сопротивление белых, овладела станицей Сватово, захватив здесь бронепоезд «Атаман Каледин» и богатые трофеи. Продвигаясь вперед, первоконники вышли к реке Северский Донец, на рубеже которой белые решили задержать их, подтянув значительные силы в район Яма - Лисичанск. Девятнадцатого декабря здесь разгорелись ожесточеннейшие бои, и в течение пяти суток Буденному удалось разгромить белых, формировать Северский Донец и закрепиться на его правом берегу, захватив двадцать третьего декабря Лисичанск. Через четыре дня буденовцы заняли Бахмут, прочно овладев важным рубежом обороны белух в битве за Донбасс: Бахмут - Попасная.
Проанализировав сложившуюся обстановку, генерал Деникин восьмого декабря отдел новую директиву. Она гласила: «Противник продолжает наступление, нанося главный удар в разрез между Донской и Добровольческой армиями. Имея ввиду сокращение фронта и надежное прикрытие наиболее важных районов, впредь до сосредоточения перехода в наступление, приказываю:
1. Генералу Покровскому, начав теперь же планомерную эвакуацию Царицына, отходить на линию реки Сала (Торговая - Цимлянская), для прикрытия Ставропольского и Тихорецкого направлений. Одну кубанскую дивизию выделить в мой резерв, направив ее в район станиц Хомутовской, Ольгинской, Манычской.
2. Донской и Добровольческой армиям прикрыть Ростовское и Новочеркасское направления;
а) генералу Сидорину, поддерживая правым своим крылом связь с кавказской армией,…постепенно отойти на линию Цимлянская – Усть-Белокаливенская - Каменская - Ровеньки;
б) генералу Врангелю, продолжая отход на намеченную линию (Ровеньки - Дьяково - Матвеев Курган - Лиман Миусский), сосредоточить главные силы к своему правому крылу.
в) …начальнику инженерных снабжений принять все меры к наискорейшему укреплению Ростов-Новочеркасского плацдарма, линии рек Тузлов и Донской Чулек. На этой позиции в случае надобности будет дан решительный отпор противнику. (Цит. по «Воспоминания…Врангеля». Ч.1. С.463-464)
Руководство строительством Ростово-Новочеркасского плацдарма было возложено на генерал-лейтенанта Врангеля. Работы начались, но ввиду стремительного наступления красных эта позиция так и не была создана в том объеме, в котором планировалось…
Тем временем буденновцы захватили Горловку, Никитовку, овладев 1 января 1920 года станцией Иловайская и районом Амвросиевки. В этом бою полегла почти вся Черкасская дивизия белых. К началу 1920 года весь Донбасс оказался в руках красных, для которых отныне открывался кратчайший путь на Ростов и Таганрог и создавалась реальная возможность разъединения фронта деникинских войск на две части и уничтожения их по отдельности.
Понимало это и белогвардейское командование. Именно поэтому главком Деникин собрал 2 января 1920 года совещание в Ростове, на котором присутствовали командующие Донской армии генерал Сидорин и Добровольческой генерал Врангель. Главнокомандующий сообщил, что принял решение свести Добровольческую армию в корпус, ее тыловые учреждения передать корпусу генерала Кутепова. * Врангель направлялся на Кубань и Терек для формирования там казачьей конницы. Общее командование на Ростово - Новочеркасском плацдарме возлагалось на генерала Сидорина, явно недовольного таким решением. После совещания от раздраженно заметил вышедшему вместе с ним Врангелю, что главнокомандующий и его штаб совершенно не контролируют ситуацию, что подходившими со стороны Таганрога эшелонами с эвакуируемыми людьми и грузами до такой степени забиты железнодорожные пути, что эвакуация Новочеркасска почти полностью приостановилась.
- Да что тут говорить! - обреченно завершил свою тираду Сидорин. - Достаточно посмотреть, до чего нас довели. Раз они с делом справиться не могут, то остается одно - потребовать, чтобы они уступили место другим.
- Генерал, сейчас ничего требовать нельзя, - жестко возразил Врангель, заметно недолюбливавший Деникина, - если сегодня что-либо потребуете Вы, то завтра всякий другой будет иметь право предъявлять свои требования Вам, Владимир Ильич. Для меня, как и для Вас, очевидно, что генерал Деникин не в силах остановить развал, справиться с положением. Но я считаю, что насильственное устранение главы армии его подчиненными в те дни, когда на фронте борьба, было бы гибельно. Спасти положение мог бы только сам генерал Деникин, если бы он осознал, что с делом справиться не в силах и добровольно бы передал другому. Но об этом нет речи. (Воспоминания… Врангеля. Ч.1. С.475).
…Невесело пожав друг другу руки, Сидорин и Врангель разъехались: первый в Новочеркасск, второй - в Екатеринодар…
Эвакуация правительственных учреждений и ценностей из Новочеркасска началась по приказу атамана Богаевского в конце декабря. В специальные ящики, а потом и в вагоны, грузились казачьи реликвии, ранившиеся в Донском музее: знамена, дарованные государя за казачью доблесть, бунчуки, булавы, сабли, жалованные ковши. Специальным поездом отправилась на юг в обозе войсковой администрации донская казна и ценности из Старочеркасского войскового Воскресенского и Новочеркасского кафедрального Вознесенского соборов.
С 5 января 1920 года началась эвакуация донских военных и гражданских учебных заведений: Донского атаманского училища, Донских женских курсов, Донского кадетского корпуса и других заведений. Частью на подводах, а частью верхом на конях, отступающие донские части через проспект Ермака двинулись в сторону станицы Аксайской, где по наплавному мосту и льду переправились на левый берег Дона.
Печально-грустным и трагически-безысходным было это зрелище. Под холодным зимним небом гарцевали на всхрапывающих конях молодые казаки, наигранной бодростью стараясь поддержать дух своих отцов, матерей, младших братьев и сестер, в горестных позах сидевших на скрипучих телегах среди домашнего скарба и военного имущества. Некоторые тихо плакали, сердцем чувствуя, что навсегда, навеки покидают родные курени, родную землю, где оставались родные могилы, воспоминания о днях беспечного детства, особо сладостные в эти горестные минуты.
В Новочеркасске остались сочувствующие советской власти, те, кому не на чем было ехать, да небольшой гарнизон казаков во главе с генералом Яковлевым… Они пытались пресекать начавшиеся в разных частях города погромы бакалейно-гастрономических магазинов, складов и ларьков с различными товарами. Но сил явно не хватало.
…Тем временем колонна беженцев, растянувшаяся на несколько километров, начала втягиваться в станицу Ольгинскую. «Новочеркасск переселился в Ольгинскую» – метко заметил в своих мемуарах прокурор Донской армии Иван Калинин, отступавший вместе со всеми. - В станице стоял дым коромыслом. Хорошая погода несколько подняла настроение. Оставив за спиной Дон, хотя и замерзший, беглецы чувствовали себя в безопасности». (Калинин И. Русская Вандея. С.300)
Кого только не увидели, проснувшись утром, на улицах своей станицы ольгинцы: и епископа Гермогена, фактического правящего архиерея Донской епархии * и прокурора Донской армии Калинина, графиню Канкрину и военных и статских генералов, артистов и писателей, журналистов и судей, врачей и адвокатов, офицеров и простых казаков… Был как раз Рождественский сочельник, и настроение, вместе с поднявшимся над холодной землей солнцем, поднялось в душах беженцев. У кого-то нашлось спиртное, появилась еда, началось пиршество
- Чего унывать! - бодрились оптимисты. - Весной прошлого года была точь-в-точь такая же история. Тоже чуть не весь Новочеркасск бежал в Заплавы. И что же? Отсиделись! Отсидимся и теперь за Доном. Рождество Христово проведем здесь, а Новый год во всяком случае отпразднуем дома. (Калинин И. Русская Вандея. С.301).
Но это были благие пожелания, которыми, как известно, вымощена дорога в ад…
В эти же дни проходила эвакуация Деникиным Таганрога. Поддержание порядка в городе он возложил на городскую думу. Но ее чиновникам не удавалось справиться с поставленными задачами, потому что в городе вовсю действовал ревком подпольного комитета РКП (б), всячески мешавший нормальному проведению эвакуации. Побывавший в эти дни в Таганроге генерал Врангель, отмечал, что «над городом стояло зарево пожара, горели какие-то склады, на дебаркадере вокзала стояла растерянная, объятая паникой толпа. …Порядок в городе совершенно отсутствовал. Объятые ужасом обыватели, ежеминутно ожидая прихода большевиков, бросились на вокзал и, узнав, что поездов не будет, в отчаянии метались по перрону. Многие пешком и на подводах направлялись в Ростов».2 (Воспоминания…Врангеля. Ч.1. С 474.
С уходом из Таганрога боеспособных частей белых власть в городе 6 января 1920 года захватил ревком, взяв под свой контроль городскую казну, типографию, телеграф, вокзал, порт, заводы, различные склады, тюрьму.
В третьем часу дня к таганрогскому вокзалу подъехала конная разведка 9-й стрелковой дивизии, вслед за ней в город вступила 11-я кавалерийская дивизия красных, установив здесь советскую власть… (Бровкович Д.А., Иноземцев Г.А., Корчин М.Н. Таганрог. С.128).
После своих громких побед над белыми в районе Миллерова и Лихой 2-й Конно-Сводный корпус Бориса Думенко завязал упорные бои за Новочеркасск. Перевес оказался на стороне думенковцев, которые в одиннадцать часов ночи 7 января 1920 года овладели столицей донского казачества. В качестве трофеев здесь было захвачено 167 орудий, 8 танков, свыше 500 пулеметов, 8 аэропланов, 60 тракторов, 60 автомобилей, 7 груженых эшелонов, несколько десятков паровозов, множество снарядов, патронов, склады с военным снаряжением и продовольствием. (// «Известия». 28 января 1920 года).
В это же время 4-я и 6-я дивизии 1-й конной армии завязали упорные бои с белыми в районе Генеральского Моста, нацелившись на взятие Ростова. С каждым часом бои приобретали особое упорство и невероятное ожесточение, атаки красных сменялись контратаками белых, и русские люди в диком, нечеловеческом исступлении беспощадно рубили, кололи и расстреливали друг друга под холодным январским русским небом проклятого 1920-го года…
Отбросив все же белых к Генеральскому Мосту, 6-я дивизия красных закрепилась в районе Чистополья. 4-я их дивизия сосредоточилась в Волошино, 9-я стрелковая дивизия оставалась в только что захваченном Таганроге, 12-я стрелковая дивизия через Крым, Султан-Салы подошла к станции Синявка. (Буденный С.М. Пройденный путь. С.379).
7 января 1920 года Деникин, сосредоточив ударную группу против 15-й и 16-й стрелковых дивизий красных, наступавших в направлении Аграфеновка – Нахичевань, сумел нанести им поражение, заставив отступить на несколько километров. Был день Рождества Христова, и этот тактический успех белые праздновали с особым размахом и шиком, что «боком вылезло» им через день. Внесли свою дезинформационную лепту и ростовские газеты, значительно преувеличив этот успех. Одна из них писала: «Вчера наша славная конница снова покрыла себя неувядаемой славой. Две красные дивизии уничтожены без остатка. Наши доблестные донцы и кубанцы работали беспощадно. Пленных не брали. Тысячи трупов красных усеяли снежные поля. Остатки советских банд отброшены на сто верст от нашего родного города». (// «Как мы освобождали Ростов». М.,1934. С.97).
Однако, на следующее утро «отброшенные на сто верст» красные, разгромив белогвардейцев в районе Несветая, Больших Салов и Султан-Салов, вечером восьмого января силами своих 4-й и 6-й кавалерийских дивизий заняли Нахичевань и ворвались в Ростов, где царила атмосфера поразительной беспечности. По воспоминаниям Буденного и Городовикова, пьяных по случаю Рождества офицеров и генералов красноармейцы брали голыми руками в домах, отелях и даже трамваях. (Буденный С.М. Пройденный путь. С.382) О беспечности ростовского гарнизона белых говорят в своих воспоминаниях и многие деятели белого движения.
Приказом Реввоенсовета 1-й Конной армии от восьмого января комендантом Ростова-на-Дону был назначен начальник 14-й кавалерийской дивизии Александр Пархоменко. * «Для поддержания революционного порядка и восстановления вновь советской власти в городах Ростове и Нахичевани» назначался временный военно-революционный комитет во главе с Алехиным. (// «Как мы освобождали Ростов». С.60).
В своем первом приказе комитет велел поставить на учет огнестрельное и холодное оружие, имущество «бежавших семей буржуазии», автомобили, мотоциклы, велосипеды, больницы, лазареты, амбулатории. В городе разрешалась свободная торговля без взвинчивания цен, причем, разрешено было хождение как советских денег, так и денежных знаков свергнутой власти. Ну, и, конечно же, брались на учет все заводы, фабрики, порты, вокзалы, телеграф, почта, типографии, тюрьмы…
Реввоенсовет 1-й Конной армии, разместившийся в «Палас-Отеле» на Таганрогском (ныне Буденновском) проспекте, отправил телеграммы Реввоенсовету Южного фронта и Ленину в Москву, где отмечал: «Красной Конной армией 8 января 1920 года в 20 часов взяты города Ростов и Нахичевань. Наша славная кавалерия уничтожила всю живую силу врага… Взято в плен больше 10.000 белых солдат, 9 танков, 32 орудия, около 200 пулеметов, много винтовок и колоссальный обоз. …Противник настолько был разбит, что наше вступление в город не было даже замечено врагом…».
Но, как показали события последующих дней и месяцев, деникинские войска далеко не были разгромлены и не потеряли боеспособности. Уже наутро девятого января белые, опомнившись от неожиданного нападения буденовцев, развернули в городе активные уличные бои. Со стороны Аксайской станицы на помощь своим подошли два полка белоказаков, с левого берега Дона открыла огонь деникинская артиллерия и бронепоезда. По центру Ростова носился, поливая красноармейцев пулеметным огнем, броневик белых, позже утонувший в Дону при отчаянной попытке его экипажа переправиться на противоположный берег. Потери с обеих сторон были значительными; во время одной из стычек даже едва не погиб начальник 4-й конной дивизии красных Ока Городовиков, сумевший ускакать от белоказаков на лошади, бросив свою подбитую машину. (// «Как мы освобождали Ростов». С.74)
Переправившись на левобережье Дона, белые значительно укрепились там, заняв оборону на линии Азов, Койсуг, Батайск, Ольгинская, Манычская и прикрывшись выгодными рубежами рек Дон, Койсуг, Маныч. Здесь Деникин сосредоточил сильные корпуса донских и кубанских казаков и отдельные части Добровольческого корпуса. Его артиллерия, насчитывавшая более 80 орудий и пушки четырех бронепоездов надежно прикрывали эту позицию.
Южный фронт красных после взятия ими Ростова был переименован в Юго-Западный, а 1-я Конная армия подчинена Юго-Восточному фронту. Неверно оценив сложившуюся стратегическую обстановку, силы противника и позиции, занимаемые им, командующий Юго-Восточного фронта В.И.Шорин приказал Буденному силами 1-й Конной армии форсировать Дон на линии Батайск - Ольгинская, прорвать здесь оборону противника и выйти на линию Ейск - Старо-Минская - Кущевская. Войска 8-й армии должны были форсировать Дон в районе Старочеркасской и Ольгинской станиц и выйти на линию Мечетинская - Кущевская. (Буденный С.М. Пройденный путь. С.387)
Местность и погодные условия явно не благоприятствовали выполнению поставленных задач. Перед Батайском лежала болотистая местность, которая даже в летнюю жару не освобождалась от воды и грязи. Расчет красных строился на том, что сильный мороз скует эти болота, но в эти дни как раз установилась пасмурная слякотная погода с легким морозцем, который слегка прихватил батайскую пойму, создав непроходимое месиво из грязи и льда. тем не менее, семнадцатого января бойцы 1-й конной армии в пешем порядке начали наступление в Ольгинском и Батайском направлениях.
- В этот день, - вспоминал командарм Буденный, - мы с Ворошиловым лично водили бойцов в атаки, несколько раз врывались на окраину станицы Ольгинской, но всякий раз наши атаки захлебывались в ураганном пулеметно-артиллерийском огне белогвардейцев. В одну из атак в направлении Батайска Ворошилов попал под сильный артиллерийский огонь противника. …Не имея успеха, Конная армия к ночи отошла на исходное положение. (Буденный С.М. Пройденный путь. С.389).
На следующий день на левый берег Дона по нескольким переправам перешли 4-я, 6-я и 11-я кавалерийские дивизии, которые при поддержке 12-й и 16-й стрелковых дивизий захватили станицу Ольгинскую и начали преследовать противника в направлении станицы Хомутовской, стремясь выйти на линию Кагальницкая - Азов - Кулешовка - Койсуг - Батайск - Злодейская. Здесь разгорелись ожесточеннейшие бои и, понеся значительные потери, 4-я дивизия отошла в Нахичевань, 6-я и 11-я - в станицу Ольгинскую.
Ночью девятнадцатого января белые превосходящими силами начали напористый штурм Ольгинской и к вечеру следующего дня вынудили буденновцев начать отход за Дон. Воодушевленные успехом, белые усилили натиск, прорвались в стык 6-й кавалерийской и 16-й стрелковой дивизий и в плотных колоннах двинулась к Нахичеванской переправе, стремясь отрезать от нее первоконников. Своих товарищей спасла 4-я кавалерийская дивизия, контратакой отбросив одну из колонн деникинцев к рек и уничтожив ее в кровавом бою.
Двадцать первого января красные ввели в бой свою 9-ю стрелковую дивизию, находившуюся в армейском резерве, двинув ее юго-западнее Ростова в направлении хуторов Кумжинского, Колузаева, Обуховки, Усть-Койсуга.
В центре позиции на Батайск наступала 12-я стрелковая дивизия, сумевшая переправиться через реку Койсуг и подойти к Батайску на расстояние в две версты. Однако мощной контратакой белых красноармейцы были отброшены на исходные рубежи.
Но главные бои разгорелись на левом фланге, где рано утром 4-я и 6-я кавалерийские дивизии 1-й Конной армии во главе с Буденным и Ворошиловым, поддержанные 31-й и 40-й стрелковыми дивизиями, начали новое наступление на станицу Ольгинскую. Разгорелись исключительные по упорству и ожесточению бои с взаимными атаками и контратаками, в результате которых буденовцам удалось захватить Ольгинскую. Но, собрав в кулак до десяти тысяч конницы и пехоты, белые мощной и хорошо организованной атакой выбили красноконников из станицы, заставив отойти за Дон. В своих воспоминаниях Буденный много лет спустя вынужденно отметил, что «21 января был одним из самых тяжелых дней для Конармии», и что «части армии понесли большие потери». (Буденный С.М. Пройденный путь. С.390, 391)
Убедившись в бесперспективности лобовых атак на Батайск, Реввоенсовет 1-й Конной армии отвел все свои дивизии на правый берег Дона. Одновременно Буденный и Ворошилов предложили командованию фронта, оставив части 8-й армии в Ростове и Нахичевани, силами 1-й Конной армии переправиться через Дон у станицы Константиновской и форсированным маршем двигаться на юго-запад, «уничтожая все на своем пути».
Командующий Кавказского фронта (так отныне стал называться Юго-Восточный фронт) Шорин, отменив свою директиву о лобовых атаках Батайска, приказал 8-й и 9-й армиям удерживать противника на рубеже от устья Дона до Новочеркасска. 1-я же Конная армия в составе трех кавалерийских дивизий должна была форсировать Маныч у станицы Багаевской и нанести фланговый удар по ольгинско - батайской группировке деникинцев.
Двадцать шестого января первоконники заняли станицу Багаевскую, хутора Ажинов, Кудинов, Елкин, Федулов, выйдя к Манычу, который форсировали по льду двадцать восьмого января у хутора малая Западенка.
На левом фланге Конармии, в районе хутора Маныч-Балабинский, успешно действовал против белых 2-й Конно-Сводный корпус Бориса Думенко, входивший в состав 9-й армии.
Деникинское командование, узнав о переброске 1-й Конной армии из Ростова на Маныч, сосредоточило в станице Манычской свои донские и кубанские конные дивизии весьма сильного и боеспособного состава. Наступил период ожесточеннейших кавалерийских боев, когда с обеих сторон в сражениях принимали участие тысячи, а иногда и десятки тысяч конников.
«28 и 29 января Конармия вела тяжелые бои на левобережье Маныча с превосходящими силами противника, - писал Буденный. - К вечеру 29 января 4-я и 11-я кавалерийские дивизии по напором крупных сил белых были вынуждены отойти за Маныч и закрепиться в правобережных хуторах.(Буденный С.М. Пройденный путь. С.397). В последующие дни бои между противниками происходили часто и протекали довольно ожесточенно и беспощадно: в плен практически не брали, а если и захватывали, то, допросив, тут же расстреливали.
1 февраля 1920 года армия Буденного и Конно-Сводный корпус Думенко вторично форсировали по льду Маныч, с боями захватив станицу Манычскую, хутора Княжеско-Леоновский, Тузлуковский, Мало-Западенский, Поздеев, Проциков, Ефремов и Веселый. Белые весьма энергично и напористо контатаковали, в конце концов выбив красных на правый берег Маныча на линию Багаевская - Хохлотовский - Федулов - Манычско-Балабинский – Верхне-Соленый. Полуторатысячный отряд белых занял хутор Краснодворский, располагавшийся в двенадцати верстах юго-западнее Новочеркасска, нацелившись на казачью столицу.
При видимых успехах белых войска 8-й и 9-й армий красных на удивление равнодушно наблюдали за тем, как противник изматывает армию Буденного и корпус Думенко, не предпринимая попыток помочь им. За эту пассивность командующий Кавказского фронта Шорин был заменен М.Н.Тухачевским, а в Реввоенсовет фронта введен Г.К.Орджоникидзе. Сразу же после этого все армии фронта заметно активизировались, нацелившись на разгром белых на Дону и Маныче с выходом на Тихорецкую в стык Донской и Кубанской армий Деникина.
В распоряжении генерала Деникина к началу февраля 1920 года имелись 37-тясячная Донская армия генерала Сидорина, 10-тысячный Добровольческий корпус под командованием Кутепова и 7-тысячная Кубанская армия генерала Шкуро. В резерве главнокомандующего вооруженными силами Юга России находилось еще 10 тысяч бойцов.
Ему противостояли примерно такие же по численности силы красных, сведенные в 1-ю Конную, 8-ю, 9-ю и 11-ю армии Кавказского фронта. Преимуществом Деникина являлось его превосходство в коннице, а, стало быть, и в маневре. Но моральный дух советских войск был, несомненно, выше, ибо они, хоть и не всегда успешно, но наступали.
Обе противоборствующие стороны одинаково страдали от неустройства тылов, разрушенного железнодорожного транспорта, недостатка вооружения, боеприпасов и продовольствия. Серьезной проблемой и для красных, и для белых являлся тиф (от него, например, скончался знаменитый генерал белых К.К.Мамонтов) и другие заразные болезни - непременные спутники любой войны.
Пока другие армии Кавказского фронта готовились к наступлению, 1-я Конная армия, проделав 130-километровый марш, 15 февраля 1920 года переправилась через Маныч близ станицы Великокняжеской и повела наступление на станцию Шаблиевка, где бойцы 50-й стрелковой дивизии под командованием Ковтюха уже вели бой с белогвардейцами, с помощью бронепоезда успешно оборонявшими станцию. Обойдя позиции белых с юго-запада, конники 4-й дивизии совместным ударом с пехотой Ковтюха захватили Шаблиевку. После этого выяснилось, что помимо 50-й дивизии, в этом районе действуют отдельная кавалерийская бригада, 20-я, 32-я и 34-я стрелковые дивизии 10-й армии.
Соединив свои силы, красные семнадцатого февраля захватили станцию Торговая и село Воронцово-Николаевка. К этому времени пасмурная, с обильными снегопадами, погода сменилась на почти тридцатиградусные морозы. «Это, - отмечал в своих воспоминаниях Буденный, - заставило нас дать отдых всем частям Конармии и стрелковых дивизий». (Буденный С.М. Пройденный путь. С.413).
Получив информацию о переброске 1-й Конной армии в район Великокняжеская - Шаблиевка - Торговая, белое командование оперативно сформировало и отправило в этот район мощную конную группу под командованием генерала А.А.Павлова.* Как писал Деникин, «приходилось разрубать узел, завязавшийся между Великокняжеской и Торговой, - разбить там главные силы противника. Генерал Сидорин выделил наиболее сильную и стойкую конную группу генерал Павлова (10-12 тысяч), которому была дана задача, следуя вверх по Манычу, совместно с 1-м корпусом ударить во фланги и тыл конницы Буденного…». (Деникин А.И. Поход на Москву. М.,1928. С.237-238).
Отбросив шестнадцатого февраля в районе хутора Веселый корпус Думенко, конница генерала Павлова по глубокому снегу в лютый мороз подошла к селу Воронцово-Николаевка. Здесь в течение вечера и ночи восемнадцатого февраля шел кровавый бой казаков Павлова с 4-й и 6-й дивизиями 1-й Конной армии. Потеряв большое число убитыми, а еще больше замерзшими от небывало сильного мороза, генерал Павлов увел своих конников в сторону сел Крученая Балка и Средний Егорлык.
«Жуткую картину представляла степь, усеянная сотнями убитых и замерзших белоказаков, - писал Буденный. - Среди брошенной артиллерии и пулеметов, зарядных ящиков и разбитых повозок лежали замерзшие люди и лошади. Одни замерзли, свернувшись в клубок, другие на коленях, а иные, стоя по пояс в снегу рядом со своими застывшими лошадьми». (Буденный С.М. Пройденный путь. С.415-416). Эту, стоя замерзшую конницу, «Железный Семен» будет помнить всю жизнь, рассказывая в минуту откровения близким друзья. Федр Шаляпин, дававший в поезде Буденного концерт для него, Ворошилова и Фрунзе, свидетельствовал: «Особых разговоров при мне военачальники не вели. Помню только, что один из них сказал о том, что под Ростовом стояла замерзшая конница. Красная или белая – я не знал, но помню, что мне было эпически страшно представить себе ее перед глазами: плечо к плечу окаменелые солдаты на конях… Какая-то северо-ледовитая жуткая сказка. И мысль моя перенеслась, в Саконтянский лес, к деревянному кресту неизвестного солдата с ухарски надетой на него пустой шапкой… Вспомнилась солдатская книжка в крови и короткая запись: «За отлично-усердную службу…». Те же, те же русские солдаты! Под Варшавой против немцев и под Ростовом против русских – те же…». (Шаляпин Федор. Маска и душа. М. «Вагриус», 1997. С.250-251).
…Оторвавшись на время от буденовцев, генерал Павлов по пути своего движения разгромил 28-ю стрелковую дивизию Азина и Кавказскую кавалерийскую дивизию Гая. Причем, первая из них была окружена белоказаками и в жесточайшем бою полностью уничтожена: погиб и начальник дивизии Азин. (Буденный С.М. Пройденный путь. С.417)
Этот успех генерала Павлова воодушевил его казаков, став известным не только в деникинской армии на Дону, но и на Кубани. Деникин решил воспользоваться случаем и неожиданным ударом захватить Ростов, который защищала только одна 16-я стрелковая дивизия 8-й армии.
Ранним утром 20 февраля 1920 года, перейдя через Дон у станицы Гниловской и сняв заставы, деникинцы начали быстрое продвижение к Ростову. Как свидетельствовал начальник броневых сил 1-й Конной армии П. С. Поленов, отпора белым организовано не было, а началась спешная эвакуация эшелонами в сторону Новочеркасска. Причем, составы и бронепоезда, как вспоминал тот же Поленов, «двигались бесконечной лентой, один за другим, и все новые и новые составы, словно тараканы, выползали из каких-то потайных нор. На место одного уходившего состава стремились стать сразу два, и чем больше уходило их по направлению к Новочеркасску, тем больше выползало на главные пути станции».
Через несколько часов поезд оказался в руках деникинцев. Захват Ростова был осуществлен ими так неожиданно и стремительно, что многие красноармейцы преспокойно возвращались в уже захваченный белыми Ростов из различных командировок и увольнений. Приехал в тот день в Ростов из Таганрога, в штаб армии, родной брат командарма Семена Буденного Емельян. «С вокзала отправился пешком, - рассказывал он потом своему знаменитому брату, - хотелось пройтись по городу, посмотреть, как он выглядит после хозяйничанья белых. Иду. И вдруг окружает меня белоказачий патруль. Так неожиданно… Я ведь не знал, что белые в эти дни захватили Ростов. Хватаюсь за наган, но поздно. Офицер выстрелил мне в лицо. Что они со мной делали - не знаю, только очнулся я в медицинском пункте вокзала, куда попал как белый солдат». (Буденный С.М. Первая Конная на Дону. Ростов-на-Дону, 1969. С.102).Захватив документы Емельяна Буденного, белое командование и пропаганда широко оповестили свои войска и население о гибели …командарма 1-й Конной армии Семена Буденного. Весть об этом дошла и до самого Буденного, который смеясь сказал, что теперь уж точно будет жить долго…
…Двое суток продержались белые войска в Ростове и были выбиты мощной атакой 16-й стрелковой дивизией красных к пятнадцати часам 23 февраля 1920 года. (// «Как мы освобождали Ростов». С.151)
Основные военные события этого периода развивались, впрочем, не в Ростове, а в районе станицы Егорлыкской, где конная группировка генерала Павлова разгромила двадцать третьего февраля конную бригаду красных во главе с М.М. Патоличевым и давила на всю 1-ю Конную армию Буденного.
1-2 марта 1920 года в районе станицы Егорлыкской произошло грандиозное сражение между конной группой генерала Павлова, усиленной пехотой Добровольческого корпуса Кутепова, и первоконниками Буденного при поддержке 20-й стрелковой дивизии. как отмечал в своих воспоминаниях Буденный, «с обеих сторон в сражении участвовало только кавалерии до сорока тысяч сабель». (Буденный С.М. Пройденный путь. С.431). Никто не щадил друг друга, пленных не брали… Битва завершилась поражением белых, отступивших в направлении станицы Мечетинской.
Используя выгодную стратегическую ситуацию, сложившуюся после разгрома группировки генерала Павлова, в наступление перешли 8-я и 9-я армии красных. Они заняли Азов, Батайск, Койсуг, станицы Хомутовскую и Мечетинскую Впрочем, белогвардейцы особого сопротивления не оказывали, ибо, как писал Деникин, «дух был потерян вновь. Необходимо было оторваться от врага, поставить между ним и собой непреодолимую преграду и «отсидеться» в более или менее обеспеченном районе». (Деникин А.И. Поход на Москву. С.239). Таким районом, по его мнению, являлась Кубань, куда и уводил свою «потрясенную роковыми событиями» армию генерал Деникин.
Кровопролитнейшая гражданская война ушла с Дона к 20 марта 1920 года, но она еще долго продолжала громыхать на необъятных просторах многострадальной России, унося цветущие жизни ее сыновей и дочерей, оставив в душах и сердцах не одного поколения русских людей незаживающие раны…
…С весны 1920 года Войско Донское, насчитывавшее многовековую историю, прекратило свое существование в России…
Михаил Астапенко, историк, член Союза писателей России.