Про таких как он говорят - "с пулей в голове". Он и сейчас-то парень непростой, а тогда для нас обоих это было серьёзное испытание на прочность нервов. Он мог часами стоять, уставившись в одну точку, а потом, когда ты просто мирно проходишь мимо, вдруг выстрелить в тебя обеими ногами. Он не давал к себе прикасаться и при малейшем воздействии с воплями "не трогайте меня, а то убьюсь" шарахался - иногда на стенку, иногда прямо на меня. Я понятия не имела, что с этим делать. Как найти к этому чудищу подход? Идея пришла по воле случая...
Стояла весна. Время тяжкое и для лошадей, и для коневладельцев - животные линяют. Мои мамонты линяют тем более сильно, что живут практически в естественных условиях - большую часть суток на улице, конюшня холодная, без излишеств. И за зиму шубками одеваются весьма добротными. А когда приходит время их снимать, волосы у нас, что называется, на завтрак, обед и ужин. Они повсюду - под ногами, на одежде, в кормушках, вёдрах, на заборах и стенах, на носах друг у друга. На носах, потому как груминг в эти дни самая востребованная процедура. И друзьями порой становятся даже те, кто по жизни в антагонистах.
И вот, шурша как-то по хозяйству, краем глаза наблюдаю картину. Две мои девчонки, лязгая зубами, орудуют по спинам так, что клочки летят. А Луня в сторонке с явной завистью в глазах наблюдает. Подойти хочется, а боится.
Понимаю, как ему тогда было грустно. Он ведь жеребёнок не местного разлива. Попал к нам из другого хозяйства, и табун очень долго его не принимал. А стать изгоем для лошади - самое страшное наказание, равносильное смерти. В природе в прямом смысле, ибо в одиночку не выжить.
Тут меня и осенило. А ведь груминг та штука, которая может сломить его нервозную гордыню. Линяющая тушка-то чешется, сам не до всех мест дотянешься - нужен партнёр...
Демонстративно на глазах у Лунтика я начала чесать одну из моих поняшек, имитируя по возможности лошадиные движения. Понька откликнулась, стала теребить в ответ меня. Мы азартно скребли друг друга. Луня сначала наблюдал, потом стал тихонечко приближаться. Это он прикасаться к себе не позволял, а подходить - подходил, поскольку я в те дни частенько, подобно мамке, защищала его от агрессивных нападок сородичей.
Он медленно приближался. Ага, завидно стало. Похоже даже на ревность. Отлично! Процесс пошёл. Я уже могла до него дотянуться. Продолжая одной рукой почёсывать пончика, другую осторожно положила на холку недотроги. Жеребёнок вздрогнул, но не отскочил. Рука аккуратно пошла по позвоночнику, на круп, потом по боку...
В тот первый раз я его потискала только там, где он позволил. Настаивать на большем и форсировать события не стала. А уже через несколько дней этот трудный рыжий подросток сам лез под руку.
Шесть лет мы вместе. Пацан так и не стал компанейским. Это лошадь одного хозяина. Он по-прежнему бывает раздражителен, своенравен, недоверчив, особенно к чужим. Но он никогда не выходит за рамки приличий по отношению ко мне. Мы нашли с ним общий язык.
И мораль всей этой истории, спустя годы, для меня очевидна. Простое удовлетворение природных потребностей живого существа по эффективности бывает куда более сильным средством, нежели властное принуждение.