Пожилой врач покачал головой и выключил лампу. Сделал какую-то запись и повернулся к лётчику:
«Володя, мне очень не нравится твоё горло. Температура под 38. Все признаки ангины. Давай-ка так. Я тебе даю освобождение на пять суток, выпишу необходимые препараты, а ты лечись всеми доступными способами…»
(начало этой истории - здесь)
Он начал карябать в медицинскую книжке какие-то понятные лишь медикам каракули и, поймав на себе умоляющий взгляд Толмачёва, строго добавил:
«Не сверли меня взглядом и даже не смей уговаривать. Ангина очень коварна и получить осложнение на сердце – раз плюнуть! Командиру я сам доложу…»
Владимир в расстроенных чувствах вышел из санчасти, бросил взгляд на справку и назначение врача. Попытался хоть что-то прочитать и понять, что там написано, но тщетно. Этот особый шрифт способен разобрать лишь специально подготовленный дешифратор в белом халате…
Через несколько дней в квартире раздался звонок.
«Капитан Толмачёв».
В трубке послышался знакомый баритон заместителя командира полка:
«Привет, Володя! Как самочувствие?»
«Отлично, товарищ подполковник. Готов приступить к полётам»…
«Ну-ну, ты не горячись. Я тебе, что позвонил… к нам едет большая проверка. Эскадрилья Селезнёва на переучивании. Звено Павлова в полном составе сейчас в отпуске. В эскадрилье Литвинова штатных звеньев вашего уровня подготовки нет.
Командир сейчас на сборах в Липецке. Я остался за него. По имеющейся информации будет подъём двух звеньев для работы по реальным целям. Я тебя и твоё звено хорошо знаю. Но вот только…, твоя болезнь…»
«Товарищ подполковник, Вы только прикажите! Если начмед меня допустит, то я готов лететь, хоть сейчас!» - Владимир чувствовал, как жизнь вновь приобретала свой истинный смысл.
Он и в отпуске считал каждый день, чтобы скорее сесть за штурвал, а тут какая-то ангина…
«Начмед сейчас на курсы умотал. А лейтенанта мы уговорим. Пропустит…»
Толмачёв положил трубку и весь просиял от предвкушения очередных полётов. Он подхватил четырёхлетнего сына на руки и, кружа его по комнате, выполнял с ним фигуры высшего пилотажа…
Маленький Колька любил такие полёты и заливался весёлым смехом, чувствуя себя настоящим лётчиком…
«Надежда, я скоро на полёты. Завтра выхожу на службу!» - с восторгом произнёс Владимир и произвёл мягкую посадку сына прямо на ковёр.
Супруга покачала головой, но промолчала. Она знала своего мужа. Забери у него небо, и он перестанет быть тем самым Вовкой Толмачёвым с горящими глазами и восторгом во взоре, устремлённом на пролетающие в небе самолёты…
Её сердце подсказывало, что не к добру все эти преждевременные выходы из больничных дней. Но таков уж её Вовка. Да и не он один одержим небом. И ничего, что порой он возвращается с полётов, словно выжатый лимон. Он устаёт, очень устаёт от этой работы. Но эта усталость физическая, а не моральная.
Она вспомнила, когда после скромной свадьбы приехали к его матери. Свекровь встретила не слишком приветливо, бросив высокомерный взгляд на невестку.
«Проходите в дом, раз уж приехали», - буркнула она и поцеловала сына в лоб. Затем, словно не замечая нового члена своей большой семьи, свекровь добавила:
«Стало быть, это ты мать будущих детей Владимира?»
Горечь от этих слов и дальнейших колкостей в свой адрес оставалась на душе. И ни разу за всю долгую жизнь Надежда не позволила об этом рассказать мужу. Она понимала, что работа у него опасная и лишние неприятности ему не нужны.
Внешне с его матерью сохранялись нормальные отношения, но стоило женщинам остаться наедине, свекровь вымещала на невестке своё негодование.
Она никак не могла взять в толк, почему Владимир её ослушался и взял в жёны не Светку, дочку председателя леспромхоза, а какую-то городскую…
Однажды Валентина Александровна напрямую высказала это своё недовольство сыну. И это произошло через шесть лет после свадьбы, когда у Толмачёвых уже была пятилетняя дочка и годовалый сын.
Тогда Владимир твёрдо и решительно ответил матери: «Для меня небо и моя семья – всё! Забери у меня что-то и меня не станет. Что я без них?»
Сейчас эти слова вновь и вновь всплывали в памяти. Разве можно было объяснить свекрови, что для Володи она тоже часть семьи. Что делить сына бессмысленно и просто глупо. Что мать навсегда остаётся матерью…
Плохое предчувствие не покидало Надежду и однажды произошло то, чего Володя очень боялся...
Его разлучили с небом…
Вряд ли кто мог предположить, кроме того самого начмеда, что летать с недолеченной ангиной чрезвычайно опасно.
Осложнение на сердце навсегда перекрыло дорогу в небо. Проходя очередную ВЛК (врачебно-лётную комиссию), Владимир был, как обычно спокоен и уверен в своём здоровье.
После расшифровки кардиограммы врач произнесла странную и тогда казалось, нелепую фразу:
«Владимир Николаевич, у Вас больное сердце!»
«Доктор, да о чём Вы говорите? А с какой оно стороны, это сердце?» - с юморком спросил Владимир и добавил: «Да я здоров, как бык!»
От взгляда кардиолога повеяло холодком. Нет! Только не это! Спорить с членами ВЛК бессмысленно и Владимир осторожно спросил: «А ошибки быть не может?»
Врач покрутила головой и вынесла приговор: «Нет! Но будем Вас лечить. Появился новый препарат. Думаю, что он поможет. Испытания проходят успешно. Могу посоветовать ложиться в госпиталь и лечиться, ещё раз лечиться, если хотите летать…»
Впервые Владимир шёл после ВЛК растерянным. Ему до сих пор не верилось, что это могло произойти с ним. Из-за какой-то ангины… Бред какой-то. Он вспомнил те четыре вылета при проверке комиссии. Ну, да…, устал. Не впервой. Вдруг он остановился…
Словно вспышка яркого света заставила его закрыть глаза… Нет, не может быть! Неужели та стискивающая боль в груди после второго вылета была сигналом остановиться и не выполнять ещё два полёта?
«Спокойно, Володя. Спокойно. Есть новое лекарство и тебя поставят в строй…», - с этими мыслями он вошёл в квартиру.
От внимания жены не ускользнуло его состояние.
«ВЛК?» - спросила она коротко.
Он кивнул головой. «Бред какой-то, Надежда! Предложили пройти лечение…»
«Ну, и что ты расстраиваешься? Пройдёшь свой курс и снова за штурвал…», - она почувствовала, что на этот раз её мужу комиссию не пройти.
К сожалению, так и произошло. На третий день лечения он уже почувствовал неладное. Доложил об этом лечащему врачу. Но в ответ прозвучало:
«Это незначительные побочные эффекты. Скоро всё восстановится. Продолжайте лечение и хватит капризничать!»
Тем временем резко стало ухудшаться зрение и появилась сильная одышка.
От очередного укола на десятый день он категорически отказался. Через несколько дней сознание стало по-тихоньку возвращаться и он начал совершать прогулки.
Через две недели «экспериментального лечения», Владимир ходил бледный, как мел и держался за стенку, чтобы пройти хоть десяток метров.
Врачи развели руками и зачитали приговор: «К службе в строевых частях не годен!»…
Он возвращался с построения полка, которое проводилось с выносом Боевого Знамени. Ему дали проститься с ним. Так решил командир полка. Он ценил каждого человека в своём полку и не мог поверить, что Вовку Толмачёва вот так, в одночасье возьмут и, как лётчика, угробят.
Начнёт это заместитель командира полка, запаниковавший перед комиссией, продолжит лейтенант медицинской службы, что смалодушничал и не отказал подполковнику, хотя видел реальное состояние Толмачёва. Довершили начатое там, в госпитале. Экспериментальными препаратами…
Владимир до этого дня не плакал. Не плакал, когда пришла похоронка на его отца из-под Харькова, не плакал, когда хоронил друзей из своего гвардейского авиаполка или однокашников в непростые для авиации шестидесятые…
Сейчас слёзы пеленой застилали его глаза. Он шёл с аэродрома в Борисполе по длинной бетонной дороге в направлении военного городка. Единственным утешением было то, что навстречу ему не попался ни один человек и никто не видел его слёз.
Проходя мимо лётной столовой, он остановился, вытер рукавом слёзы и мотнул головой.
«Всё. На этом хватит! Нужно начинать новую жизнь. Детей нужно поднимать на ноги. Да и самому в тридцать пять ещё рано сдаваться…»
Владимир остался без крыльев. Мама рассказывала, как ещё долгих семь лет, пока на аэродроме базировался истребительный авиационный полк, отец бледнел и менялся в лице, когда серебристый МиГ с рёвом рассекал любимое небо. Его небо...
Продолжение следует - здесь
= Моему отцу - Владимиру Николаевичу и его небесной эскадрилье посвящается...=
Если история Вам интересна - можете поставить лайк, буду признателен Вашим комментариям.
Данная история (Небесная эскадрилья) будет иметь своё продолжение и в планах автора - выпустить её печатную версию.
При желании оказать помощь в издании авторских трудов можно произвести перевод на карту 2202 2016 8023 2481 .
Ещё раз желаю всем Мира, Здоровья и добра!
Искренне Ваш Позитивчик (Николай Беляков)
#авиация #люди и судьбы #повести и рассказы #армия #авторская повесть
