ГЛАВА II. СТРАТЕГИЯ БЕЗДНЫ.
29 августа 2028 г.
Центральный штаб Народно-освободительной армии Диктатората
К-13.
9:15 утра.
По всем информационным каналам шла беспорядочная, неостановимая и сумбурная передача данных.
Операторы с серыми от усталости лицами били по клавишами и сипло надрывали связки, отвечая на входящие вызовы. Один за одним, в бешеном темпе, без права на передышку. Такая вот поганая работа - сутками просиживать в креслах - превозмогая боль в затекших мышцах обеспечивать обратную связь с взявшим невиданный разбег ударным кулаком, что рвался вперед через бесконечные полосы черных руин, радиационных зон и пустырей...
Тревожно пульсировала карта огромной страны. Алые стрелы продолжали угрожающе нависать над ее европейской частью, вгрызаясь стальными челюстями в неподатливый конгломерат безвременья Фронтира. Впереди - огненный закат, буйство красок и тонов. Позади - черно-серый дым, море очагов огня и синие росчерки молний, что бушевали от предгорий Урала до глухих лесов Брянщины...
- Шестой, четвертый и второй ударные дивизионы разворачиваются на северо-запад. Одиннадцатый, шестнадцатый и семнадцатый обошли Сызрань и подходят к Пензе. Четырнадцатый и двенадцатый снова движутся в обход Нижнего Новгорода. Тяжелые бои в районе Балахны. Сопротивление групп АРТП усиливается. Двадцатый, двадцать второй и третий Особый прорвались через Заволжск и движутся по направлению к Владимиру...
- Второй эшелон прошел Казань и Чебоксары. Соединения "Тартар", "Гладий" и "Чернобог" закончили развертывание. Третий эшелон...
- Сообщение от Стукова и Ульянова - в районе Поволжской конфедерации усиливается активность так называемых "вывертов". Группы парамилитаров и военизированных формирований варлордов отступают к Спасскому и Арзамасу. Коммуникации и тылы групп подвергаются ракетным ударам...
- Взяли до двух тысяч пленных. Ведется фильтр-вербовка. КТБ-26 прорвался через Ульяновск. В Уфе продолжаются гражданские волнения. Волгоград окончательно прикрыт с воздуха. Тех-Ком развертывает ЭПР-генераторы на линии Пермь - Саратов...
... - Активность. Электрические импульсы неизвестной природы в районе Костромы и Коврова. Повышенный радиационный фон на участках А-6, А-12, А-18 в пределах Ивановской и Владимирской областей...
Ерохин тяжело вздохнул. Ноша - проклятая генеральская форма с кевларовыми пластинами на плечах и груди, орденская планка и коммуникатор на правой руке давили немилосердно. Сергей каждой клеткой мозга ощущал нарастающий гвалт электронного шума - каждый новый килобайт входящих сообщений, реплик и разведданных буравил его мозг подобно буру с алмазной головкой, что пилит гранитную стену. Двадцать последних часов стали настоящим испытанием на прочность - все еще не растерявшая темпа армия Диктатората подвергалась воздушным и наземным ударам сразу с нескольких направлений. Била с закрытых позиций ствольная артиллерия, падали на бронированные корпуса машин управляемые ракеты, срабатывали хитро замаскированные мины и электронные глушилки, выводя из строя хрупкую и чувствительную технику. И конечно - эти новые враги, лишенные человеческого облика. Тринадцатый и Алина "Гюрза" Назимова уже реагируют - через Екатеринбург ползут бронепоезда ИсОт, Кассадово воинство не остается в стороне - десятки новых тактических групп ББ жгут направо и налево всю нечисть и нелюдь от Горьковского водохранилища до Саратова, наводя ужас на отдельных и хитромудрых вражин, что бьют из засад по конвоям и тыловикам. Армия пожирает тонны горючего и боеприпасов ежедневно, коммуникации растянулись так, что холодный пот прошибает всех ответственных за логистику и снабжение - магистральные тепловозы и команды ремонтников не успевают чинить полотно, под откос полетело уже не менее пяти составов из-за грубейшей халатности экипажей - и ведь это только начало...
- Всему есть предел, - Ерохин отключил микрофон и залпом выпил рюмку с водкой. Дыхание на мгновение сперло, но внутри потеплело. Молодой организм, приспособится к нагрузкам, предки и в худших условиях умудрялись сохранять работоспособность - и перед их героическим примером стыдно жаловаться на трудности. Тем более сейчас, когда весь Диктаторат стоит в шаге от своего величайшего триумфа.
Мобильные корпуса "Тартар", "Гладий", "Чернобог" - ветераны Омска и Челябинска, Астаны и Барнаула...Их слишком долго берегли, не давали растратить потенциал. Настоящая танковая армия - до трех сотен бронеединиц в сумме, средства ПВО и огневого усиления, артиллерия и крылатые штурмовики, самоходные мины и парии-смертники - этот настоящий паровой каток нацеливался на изрядно прореженную ядерными пепелищами Москву. Цель простая и понятная - закрепиться на рубеже, прочертить еще одну линию, за которой нет и не предвидится никаких тактических маневров взад-назад. Миллионам выживших требуется очевидная и яркая картинка - марширующий строй черных солдат, долбящий подошвами сапог вековую брусчатку Красной площади. Черно-красно-белый флаг и советское знамя над стенами Кремля и шпилями уцелевших сталинских высоток - не больше, не меньше.
Его проверенные в деле люди - Стуков, Когтев, Клинов, два десятка высших офицеров НТИ, что все семь проклятых годков проделали длинный путь от деревянного домишки на окраине Никольского - до стен бункеров в "Ядре", "Бугаче" и Омске, по уши влипли в это чудовищное болото, пожиравшее человеческие жизни подобно ненасытной глотке адского Цербера. Все три десятка ударных дивизионов НОА Диктатората рвались вперед, но у каждого импульса есть свой предел.
Со стороны украинской границы по направлению к центральному району страны, где буксовали на буераках колонны меченых реверс-дельтой машин, двигались свежие войска. Отожранные, обученные, оснащенные по последнему слову техники - они готовились дать отпор группам вторженцев с востока, всей разномастной армии - таким трудом, потом и кровью воссозданной среди озаренных огнем черных пепелищ. Передовые отряды страдали от налетов управляемых ракет и беспилотных убийц, тактические группы "бело-голубых", упакованные в экзоскелеты, давили напором отставших и дезориентированных снабженцев-комитетчиков. Каждый день, каждый час приносили лихие вести - "остановлены", "отходим на запасные позиции", "заняли оборону" - и все с относительно узкой полосы между Тамбовом и Брянском. Пятый и тридцатый дивизионы влетели туда, преследуя отступающие группы военачальников "Липецкого треугольника" - какой-то местный олигарх, пережив ядерную войну, возмечтал о собственном удельном княжестве. Руку и типичный стиль управления Синдиката распознали не сразу - а потом было уже все равно. Кемеровский спец по "выжиганию пяток" по фамилии Засечный огреб по полной: четверть личного состава погибла под ударом механизированной группы АРТП. Выскочившие из засады, юркие бронеавтомобили с высокотехнологичными фосфорными "зажигалками" к чертовой матери спалили ребят, пока подтягивалась бронетехника. А дальше, из-за кромки леса показали свои контуры ударные вертолеты...
От переизбытка чувств, кемеровский вояка предпринял попытку застрелиться. Вышла весьма циничная и досадная осечка - а посему, собрав по кускам выживших, Тридцатый засел вдоль шоссе Ливны - Бараново, плотно оккупировав полувымершие деревни...
- Где же я на вас мешков напасусь, скоты, - хрипло бормотал Ерохин. - Прете как дебилы! Ох Вишневский, что же за свинью ты мне подложил!...
Вспоминать покойного зачинателя Народно-освободительной армии в последнее время Сергей стал все чаще и чаще.
Юзеф прекрасно разбирался в людях - оттого и победили сначала выкормышей Вардена-Фауста, мутантов, кемеровских национал-раскольников и конечно, жуткий конгломерат РТБ. Непререкаемый авторитет - много раз личным примером приводил в чувство окружающих, сражался, лез под пули - или наоборот, бессонными ночами расставлял все точки над i, формируя отлаженный механизм.
Система продолжала работать и поныне - не без технических косяков и простоев. Например, сразу после победы в Челябинске, когда пошла очередная волна мобилизации, всю призывную кампанию едва не угробила кривая логистика. Иными словами, весь подвижной резерв поездов, наглухо "арендованный" транспортно-трофейными командами Тех-Кома, был загружен настолько, что выбить лишних пару-тройку локомотивов с вагонами где-нибудь на участке Омск-Новосибирск не представлялось возможным. Народ роптал - сотни, тысячи мобилизованных из освобожденных районов, согнанных в маршевые колонны, были вынуждены несколько суток двигаться вдоль путей до злосчастной станции Каракога, где с транспортным бардаком удалось покончить. На этом, сюрпризы не закончились - военные лагеря НОА к северу от К-13, заточенные под учебку и всяческие КМП, не получили должного количества топлива - а ведь царила достаточно холодная зима, дров на складах было явно впритык, не говоря уже о спальных местах и сухих пайках...
Ерохин в те дни рвал на себе волосы, бессильный что-либо изменить. Положение ухудшалось, люди заболевали от переохлаждения и выходили из строя, моральный дух падал...Пришлось идти на поклон к людям из ЦСИ и Комитета.
В результате, пять тысяч призывников спешно перебросили в Юргу и Анжеро-Судженск. Две трети записали в рабочие бригады - и погнали утеплять дома и валить лес. К весне удалось более-менее плотно разместить всех и начать курс подготовки - постепенно перебрасывая сформированные роты под "Ядро" - на полигоны и комблоки, где все последние годы ковались проверенные в деле кадры...
- Снимусь. К чертовой матери, гори оно все... - ругался Сергей, наливая в стакан водку. - На хрен мне эти погоны. На хрен весь этот дурдом! Кругом - дебилы и маразматики...
Ерохин не имел привычки публично закатывать истерику - вдолбивший собственным примером суровой стойкости Вишневский на корню гасил все попытки ныть и опускать руки еще давным-давно. После окончания Новосибирской кампании, когда в НОА срочным порядком перевели треть офицеров ББ (набранных Кассадом по откровенно издевательскому принципу "с паршивой овцы хоть шерсти клок"), Сергей вынужденно, и намертво прикипел к Генеральному штабу, о чем в последствии несколько раз жалел. Но мысли свои - накопившуюся за все долбанных семь лет бесконечной борьбы горечь - не высказывал никому. Оттого и тихо квасил в своем тесном кабинете долгими вечерами, щурясь от желтого света лампы, сжимая кулаки и глядя в покрытое пылью зеркало потухшего экрана ноутбука.
Молодость прошла - сгинула, растворилась, исчезла - подобно ключевой воде в отвратном коктейле из бензина с машинными маслами. Заданный товарищем политкомом шесть лет назад убийственный темп выживал из номеров последние соки - кто-то погиб, как Маузер или Нервыч, кто-то тихо спивался и зверел, как Кабанов или Емеля-Миронин - на долю остальных выпало самое тяжкое - разгребать весь внутренний шлак и вести постъядерную диктатуру к победе.
Ерохин откровенно завидовал тихому, меланхоличному Альту, что до сих пор не показывал носа из своего Управления в бывшем Никольском - шеф Комитета самоустранился от генеральной линии партии, решая ворох геморройных задач по налаживанию относительно сносной жизни от Челябинска до Улан-Удэ. В последние годы его сильно интересовало юго-восточное - Монгольское направление, где скопилось множество беженцев и совершенно отсутствовали признаки радиационного заражения.
Комитет активно работал с администрацией Улан-Батора. В северных и центральных регионах Монголии налаживалось животноводство, критически важное для Диктатората, до сих пор живущего на скудном пайке. Охранный корпус КНО усилил свое присутствие - внутренние части с автоматами ППШ и ППС, одетые в овчиные полушубки еще прошлой зимой начали налаживать работу трасс от Кызыла и Улан-Удэ на юг - энергично гоняя местных бандитов и мародеров. Специфика гор и степей потребовала мер решительных - Новосибирская конфедерация направила в район три отдельные моторизованные группы, ранее успешно проредивших поголовье транспортной нечисти в районе Барнаула и Павлодара - в памяти были свежи героические эпизоды Второго года войны с РТБ и печально знаменитого Южного охвата трех бронекогорт Штайна, выцедивших из подбрюшья Диктатората немало крови, нефти и продовольствия...
- Последний аргумент, значит? - прочитав внезапно всплывшее сообщение на личном коммуникаторе, Ерохин тяжело кивнул головой. - Значит, все. Туда и дорога.
Оживший экран на стене кабинета высветил схему. Сквозь темно-серое, отмеченное маркерами поле Западной Сибири, по холодным рельсам двигался в сторону заката один-единственный состав, с крайне специфическим грузом.
29 августа 2028 г.
Исилькуль.
Омский субсегмент.
11:30
Машинист Богдан Победин сверил показание датчиков и отвернулся от переднего экрана. Забранный стальными пластинами клиновидный "нос" локомотива ощетинился видеокамерами, установленными в специальных нишах, защищенных толстым слоем защитного стекла. В случае необходимости, рубка управления могла избавиться от слоя композитной брони, скрывавшей стекла - если откажут чувствительные оптические устройства, транслировавшие на три обзорных монитора картинку в высоком разрешении.
Поезд вышел в рейс рано утром - на родной станции Тайга подцепили двадцать забранных в металл вагонов, и состав погнал на всех порах через три субсегмента, отмечая на приборной панели километры пути и невидимые маркеры - АГАТ подцепили к железнодорожной сети в апреле, рассчитывая ее оптимизировать.
Худо-бедно, но паровозы отныне ходили по расписанию и в срок. С каждым годом все меньше и меньше горячих голов открыто рыпалось в сторону шпал и застывшей на них рельсовой магистрали. Перевешали-перебили всю околотную отморозь, заселили все деревни-поселки беженцами с окраин некогда великой страны, вооружив лопатами и ломами - и понеслись вперед, под грохот колес в неизведанное будущее.
КТБ брали свое, плавно превращаясь в единый шаблон для большинства грузоперевозок. Путь состава под номером "36" лежал в туманную даль - за сожженный Омск и полуживой Курган - прямо по направлению Восточно-европейской равнины. Транспортные маркировки, ржавеющие контейнеры, пучки проводки и хитро вмонтированные пулеметные полусферы, вписанные в габариты вагонов и конечно - упакованный в тару груз.
Поезд вез боеприпасы и топливо. В центре состава располагался отдельный, бронированный вагон с противорадиационной "пломбой", где двадцать пять человек из сводной контрольной группы внимательно следили за ходом процесса движения. С ведущим локомотивом их соединяли радиосвязь и старая добрая телефония - незачем придумывать велосипед, когда можно вдоль всего КТБ поставить трубки, обязательно дублируя кабель и проводя регулярный осмотр.
- Откинь форточку, - Богдан поморщился, коснувшись плеча коллеги. - Надышали...
- Не положено, - подслеповатый коллега, старший машинист КТБ, заслуженный труженик тыла Иван Артамонов, он же Сергеич, с двумя орденами "За доблестный труд" и "Мужество" мотнул седой головой и коснулся пальцами усов. Сергеич без малого шесть лет водил поезда под реверс-дельтой и к присланному недавно пополнению относился с недоверием. Вчерашние пацаны типа того же Богдана особой смекалкой не отличались - застали времена всеобщей дебилизации мозгов, перед самой Войной. Впрочем, двадцатичетырехлетний молодой машинист, высоченный и крепкий, с головой дружил и к советам старшего поколения иногда, но прислушивался.
- Ну ок, - Богдан уткнулся носом в монитор. - Прошли 2379-й.
- Понял, - Сергеич поднес к седой щетке усов динамик: - Ноль-тридцать шесть вызывает полста-пятый, прием.
- Полста-пятый на связи.
- Идем по графику. Скорость сорок пять, все системы работают штатно, прием.
- Вас понял, ноль-тридцать шесть. Следующий сеанс через полтора часа, отбой.
... - Жесть, - Победин открыл рот. На экране показалась жуткая кавалькада разбитой техники - сгоревшие остовы броневиков, подбитые танки, бронетранспортеры и черная громада раскуроченного КТБ-17.
Состав проносился мимо застывших навек форм из погибшего металла - почти год назад, в этих местах шли жуткие бои и десятками превращались в обезображенные комья сажи и ржавчины многочисленные бронеединицы...
- Что, зацепило? - усатый машинист хрипло хохотнул. - А то! Бойня что надо вышла - вмазали, фашистам проклятым! Как надо вмазали. Ну, чего варежку разинул - скинь скорость!
КТБ гулко задрожжал. Победин коснулся колодки контролера и потянул ее вниз. Бронепоезд плавно снижал скорость, отчего медленней мелькали на экранах мониторов металлические столбы и сетка бесконечных проводов.
- Алло, хвост, здесь Артамонов. Подходим к Каракоге.
- Принято, - прошипел динамик. - Плавней ход, два ящика растрясло.
- Так закрепить их, етить, - проворчал Сергеич. - Все, конец связи.
Тридцать шестой неспешно пересекал искалеченный войной грузовой перевалочный пункт, где удалось вбить красный клин в серо-коричневую стаю Штайна - раз и навсегда остановив порыв наркоманского отребья. Жизнь брала свое - разрушенные дома разобрали по бревнам и кирпичам, целые - укрепили. Население давным-давно приняло две партии переселенцев с семьями, отчего в местном укрепблоке явно хватало рабочих рук. Широкий фронт для деятельности - разгружать вагоны, чинить пути, направлять на запад и восток летучки - и тралить, тралить окружные поля от хитрых сюрпризов...
Для Победина этот рейс был первым. Нет, парень вдоволь натаскался еще там, в глубоком тылу - в Кемерово и родной Тайге шло строительство и требовались грамотные кадры. Ну а с Богданом вышло так, что едва он поступил в железнодорожную шарагу, как грянула ядерка. Сначала - бешеный напор поездов с техникой, позже - глухая лихоманка под черными от радиоактивной дряни облаками, ну а потом - холод, голод, беспредел и волны выродков...
Им с матерью и сестрой повезло. Семьи работников ГУФСИН кто-то умудрился вовремя эвакуировать в бывший санаторий под Анжеркой, где собственно, всю Черную Зиму они и прокуковали - а вот потом пришлось несладко.
Богдан вспоминал лицо странного, высокого мужчины лет сорока-сорока пяти, покрытое густой седой бородой и блестящими темно-желтыми глазами, что очутился в их опустевшем доме год спустя - уцелевшие пытались наладить скромный быт, несмотря на голодуху и анархию. Молодняк так вообще первые месяцы натурально вешался - нет ни интернета, ни гаджетов, нет Youtube и таких любимых стриминговых сервисов. Отбросила их история лет на пятьдесят- семьдесят, к первой годовщине Судного дня стали страшным дефицитом DVD-диски с ширпотребным видео, ранее успешно пропавшие из оборота - облачные хранилища, флэшки и прочие достижения прогресса напрочь списали старые аналоговые и цифровые носители, и вот теперь...
- Сто двенадцать тридцать два, - произнес в динамик Сергеич. - Тридцать шестой прибыл.
Бронепоезд замер напротив разгрузочной станции. На перрон выскочила серая масса - работяги, какие-то хмыри в дождевиках и старых плащ-палатках - разномастный местный и не очень люд. На диковинное чудовище сбежались глядеть местные подростки в латаных-перелатаных спортивных костюмах и ветровках явно с чужого плеча. У многих - крупные буквы трафаретом на уровне груди. Богдан увеличил зум боковой камеры - и покачал головой, чувствуя как к горле собирается ком.
- Переселенцы, - хрипло выдохнул он. - С-сучье.
- Че такой недовольный? - Сергеич достал из початой пачки беломорину и закурил. - Слышь, Богдан! Чем тебе местные не угодили?
- Да...Беспредельщики, - парень опустил светлую голову и сжал здоровые кулаки. - В прошлом году привезли - две общаги обнесли. Девчонок наших - того. За нож берутся чуть что. Пока их ББ не утихомирило, две недели житья не давали. Да и потом.
Ответную реплику Сергеича заглушил сигнал семафора. Навстречу, по параллельным путям пронесся большой состав с черно-серыми контейнерами. Богдан и Артамонов переглянулись - полоса металлических коробок обернулась замурзанными пассажирскими вагонами с красными крестами, вписанными в стрельчатый треугольник.
- Опять раненых везут, - прокомментировал Сергеич. - Эх, ма...
Обоим резко стало не до разговора.
А на другом конце КТБ, в темном, бронированном пространстве, зажатом между громадьем ящиков с припасами, три человека колдовали над странным ящиком о двух ручках. На зеленом экране отплясывала в разные стороны красная стрелка.
Но самым важным было другое. Замаскированные под кофры с оборудованием и запчастями, в толстых свинцовых контейнерах ждали своего часа два десятка специальных изделий, маркированные зловещим трехлистником и заводскими клеймами. Типовой КТБ со всеми надлежащими регалиями, вез на запад огромной страны свой страшный груз, имеющий четкое и предельно конкретное назначение.