Роман Валерьевич Киселев, тридцати четырех лет отроду, детский психолог и писатель, забыл на остановке шляпу, вывернув ее внутренней стороной наружу. Высокий человек в черном плаще со звездами подобрал шляпу, и никто не заметил ее исчезновения. Через минуту Роман Валерьевич вернулся за шляпой, но не нашел ее. Незнакомец оставил ему записку такого содержания: «Если Вам дорога Ваша шляпа, то Вы можете увидеть ее завтра в полдень выступающей на арене цирка. Она идеально подходит для наших трюков. Спасибо Вам большое!»
На следующий день Роман Валерьевич пришел в цирк. Свою шляпу он обнаружил в цирковой программе не сразу. Она стояла в последнем номере под странным названием «Вечность». Киселев улыбнулся, поудобнее устроившись в кресле, и принялся смотреть представление.
Поначалу здесь ничто не напоминало о вечности. Выступал какой-то странный укротитель с ягуарами и лисами. Две лисы, белая и черная, скакали верхом на двух ягуарах, и это было поистине удивительно: лисы почти не поддаются дрессировке, а тем более – не скачут на ягуарах.
После еще трое – воздушные гимнасты – поднялись на трапецию и начали кидать друг друга и пассировать в полете, а потом один из них улетел в никуда, за ним – и второй: прямо под купол, и не вернулся… Третий исчез последним, послав публике воздушный поцелуй. Публика восхищенно недоумевала. Затем не ко времени устроили заключительное шаривари: общее действо каких-то дам в кринолинах, фокусников, магов, пантомимистов и жонглеров с горящими булавами. Они заполонили всю арену.
«Что-то тут определенно не так! Не может же этим все закончиться!» – подумал Роман Валерьевич, давно не бывавший в цирке и пришедший только выяснить, что же случилось с его шляпой. Но вот, наконец, и она.
На арене цирка появился Незнакомец. Он был в том же черном плаще и шляпе. С манежа как-то незаметно исчезли все декорации. Роман Валерьевич не мог понять, куда пропал весь калейдоскоп образов: пышно одетых дам, наспех разукрашенных арлекинов, фокусников в длинных мантиях. Что произошло? Черный человек стоял неподвижно, устремив свой пристальный взгляд куда-то за пределы зрительного зала. Внезапно погас свет.
Вспыхнул только один прожектор – направленный на Незнакомца.
– Пятый ряд, место четырнадцать, попрошу Вас на арену! – торжественно возгласил маг.
Роман Валерьевич не поверил своим ушам – это был его ряд и его место! Так значит, им мало только его шляпы: теперь понадобился и он сам!
Киселев робко поднялся по зеркальным ступеням на арену цирка и огляделся вокруг. Теперь цирк показался ему неправдоподобно большим. До купола с блестящими пятиконечными звездами было далеко, как до звездного неба. Чем дольше он смотрел на купол, тем выше тот поднимался, становясь все темнее и величественнее. Зазвучала тревожная минорная музыка. Киселев отвел взгляд и поглядел в зрительный зал. Смеющиеся человеческие лица на секунду показались ему бумажными аппликациями. Он вздрогнул и поморщился. Черный человек подал ему руку и, улыбнувшись мистической полуулыбкой, указал на внезапно появившийся стул.
– Я знал, Роман Валерьевич, что Вы придете, – произнес он, – Вы ждали этого всю жизнь, не правда ли? Теперь Вы можете задать мне свой вопрос.
Голос мага был удивительно спокойным. Казалось, он исходил из невидимого бездонного колодца. Киселев замер. Его удивленные глаза встретились с глазами мага. Все пространство вокруг окутал туман.
– Кто Вы? – тихо спросил Роман Валерьевич.
– Я тот, кого Вы ищете, – так же тихо ответил Незнакомец.
Только теперь Роман Валерьевич понял, что маг говорит его собственным голосом.
– Позвольте, какой вопрос? Почему Вы знали, что я приду? (Боже! Неужели я сплю?)
Маг усмехнулся и подмигнул ему. В ту же секунду веко Киселева предательски дрогнуло и тоже подмигнуло.
– Вспомните, что Вас волновало всю жизнь? О чем Вы думали постоянно, бодрствуя и спя, занимаясь делами и отдыхая? Даже в бреду на больничной койке этот вопрос не покидал Вас.
По лицу Киселева пробежал холодный пот.
– Вспомнили…
…Из рук Романа Валерьевича выпала цирковая программа и зонтик. Коснувшись пола, предметы тут же исчезли.
– Да…, – произнес Киселев после небольшой паузы, – Я думал о Нем постоянно. Я пытался разобраться в себе и понять, зачем я здесь…
Незнакомец протянул ему прозрачный предмет округлой формы.
– Я решил сделать для Вас невозможное, - произнес маг, - то, о чем грезят и к чему стремятся всей душой, но почти никогда не достигают. Вспомните, пятнадцать лет назад, зимой Вы стояли в заснеженном парке и пристально смотрели на березовую ветку. Вы видели ее только с одной точки восприятия, снизу. В тот момент это показалось Вам неестественным.
– А как бы увидел ветку Бог? – спросили Вы пустоту. – Ведь у Бога нет глаз. Тут же Вам пришел ответ: он увидел бы ее со всех точек восприятия сразу: сверху, снизу, слева, справа, под углом и даже изнутри. Тогда Вы изменились навсегда.
Роман Валерьевич закрыл глаза. Он помнил все с немыслимой ясностью.
– …Вы принялись упорно искать следы присутствия Бога. Что такое время? – спрашивали Вы себя. Где грань между настоящим, наступающим и минувшим? Что происходит с людьми и предметами, когда они перестают существовать в настоящем? Может, они вечно существуют в прошлом? Только для них это не прошлое, а настоящее… Неужели Вы забыли?
Роман Валерьевич вздохнул и поправил галстук, который стал давить ему на горло.
– Да снимите Вы его к чертям собачьим, – добродушно посоветовал маг. – Он Вам больше не понадобится. Я покажу Вам мир с другой стороны.
В детстве родители решили сделать Вам подарок на Новый Год. Они дали Вам золотистую бумагу и огромное перо с загнутым кончиком. Вы сели в просторное кресло отца, не дотягиваясь ногами до пушистых отцовских тапочек. Они хотели, чтобы Вы написали письмо Деду Морозу. Мама в красивом белом платье села напротив Вас, улыбнувшись своей обычной болезненной улыбкой, и прошептала:
– Ну же, милый! Где твоя фантазия? Попроси, и он исполнит любое твое желание.
И Вы написали…
Киселев не верил своим ушам. Он отчетливо вспомнил тот день: запах чернил, плавные движения матери, отдаленные звуки флейты, гигантские сугробы за окном.
– Потом Вам стало очень стыдно, когда Вы стояли в углу и читали Библию, – продолжал Черный человек, – Ведь Вы захотели стать самим Богом!
– Прошу Вас, прекратите, – пролепетал Роман Валерьевич.
По его телу пробежала мелкая дрожь и он весь покрылся гусиной кожей.
– Не беспокойтесь, я не выдам Вашу тайну. Быть может, я и есть тот мифический Дед Мороз, который исполнит Ваше желание. Незнакомец улыбнулся такой странной улыбкой, что Киселев на миг забыл, кто он и где находится.
– Выпейте воды.
Роман Валерьевич взял из воздуха стакан холодной воды и немедленно выпил. Ему ужасно хотелось развернуться и уйти. Навсегда. Забыть все это как кошмарный сон. Но дадут ли ему просто так уйти? …Бежать… бежать как можно быстрее. Не оглядываясь – и, может быть, удастся спастись.
Маг, конечно же, прочел желание своего собеседника. Роман Валерьевич посмотрел в глаза Незнакомца и еще больше побледнел: они не имели постоянного цвета. Каждую секунду они сияли и переливались всеми цветами радуги. Обладая идеально пропорциональным лицом, маг походил на живую статую египетского фараона.
Роман Валерьевич отвел глаза. Все же решившись, он сорвался с места и побежал. Перепрыгнув через три ступеньки, соединявшие арену с залом, Киселев очутился между плотно сомкнутых рядов кресел. Зал незаметно опустел – на стульях оставалось лишь несколько манекенов. Это были одинаковые мужчины в серых костюмах и без лица. Роман Валерьевич споткнулся обо что-то твердое, быстро поднялся и снова бросился бежать. За шторой, отделявшей зал от фойе цирка, горел свет. Он побежал по направлению к световому пятну и выскочил… на арену. Снова – на арену! Киселев молча повернул обратно в зрительный зал, но вместо этого вновь оказался на арене цирка.
Маг был по-прежнему величественно-неподвижен. Теперь в его руке появился странный святящийся зонтик. Он вращал его в пальцах, не поворачивая головы. Роман Валерьевич резко развернулся и прыгнул в будку суфлера, но будка оказалась куском мозаичного стекла, и он лишь больно ударился. Это был тупик.
– Отпустите меня, – взмолился Роман Валерьевич. Он хотел было упасть на колени перед Незнакомцем, но передумал. Ему было страшно и стыдно. Маг снисходительно улыбнулся.
– Я могу Вас отпустить, – ответил маг, – Но Вы будете жалеть об этом всю свою жизнь. Ловите Вашу шляпу!
Шляпа, бумерангом облетев пространство цирка, приземлилась на нашего героя. Но это была уже не та, забытая на остановке шляпа. Теперь она была неимоверно больших размеров. При желании шляпа могла вместить даже небольшой дачный сарай.
Стало темно. Послышалось эхо дыхания Романа Валерьевича Киселева. Внезапно пространство вокруг него начало вращаться, медленно сворачиваясь в клубок. На секунду он ощутил себя зажатым между двумя гигантскими, сферически искривленными зеркалами. Он никак не мог разобрать привычных очертаний предметов. Все путалось и расплывалось…
Наконец он заметил себя – маленького человечка, вмонтированного в гигантскую завитушку времени и пространства. Роман Валерьевич стоял обездвиженный посреди мироздания. Пространство быстро круговращалось, и он едва успевал различать сменяющие друг друга образы. Неожиданно из хаоса пространства выплыла фигура гигантской улитки и заполнила собой мир кривого зеркала.
Только теперь Роман Валерьевич понял, что видит улитку во всех измерениях сразу. Она неспешно ползла по листу, поглощая его фрагменты и оставляя после себя искрящуюся желтую дорожку. Верхняя часть спины улитки являла собой купол мироздания, одна боковая часть ее раковины – правую сторону света, другая – левую, усики-глаза уводили вовнутрь подсознания существа, обнажая его содержимое. Улитка думала о том, как ей правильно проглатывать пищу и планировала свой дальнейший маршрут. Киселев ощутил себя этой улиткой и видел мир уже ее глазами. Улитка слышала какие-то странные, недоступные человеческому слуху звуки. Это была единая песня всего сущего.
Внезапно Роман Валерьевич выскочил из сознания улитки и увидел вселенную в целом. Мир показался ему очень простым. Миллиарды миров, вложенных друг в друга, лежали у него на ладони. Они мгновенно умирали и рождались вновь. Там обитали самые разнообразные формы жизни, как материальные, так и нематериальные. Роману Валерьевичу стало больно наблюдать за гибелью миров. По его щекам потекли слезы. Он попытался мысленно остановить их гибель, но у него ничего не получилось. Он не был Богом, он просто смотрел на мир его глазами.
– Если бы миры вовремя не погибали, в их чреве открылись бы Врата Ада, и души стали бы уходить туда, – заговорил маг, отвечая на незаданный вопрос нашего героя, – не стоит о них печалиться. Вселенная – это движение. Роман Валерьевич попытался нащупать свою руку, но провалился в пустоту.
– Для чего все это? – произнес он в мыслях, – Зачем надо было создавать столько миров? Только затем, чтобы разрушить их? Ведь погибают цивилизации, исчезает искусство, уничтожаются мысли человеческие... За что?
– В жизни вообще нет цели, потому что это игра. Все, что творится, существует лишь ради процесса творения. Автор играет с придуманными им истинами. В бессюжетном и бесформенном он домысливает сюжет, высекая образы из космического мусора. Рождаются шедевры, и все верят в их существование, и все забывают, что это всего лишь мусор.
Незнакомец усмехнулся и сложил свой зонтик.
Роман Валерьевич увидел маленькую Землю – она стремительно вращалась и двигалась по орбите быстро, как ртутный шарик. Океан пахтали невидимые боги. Просторы Земли бороздили гордые рыцари и волосатые хиппи, кустодиевские женщины в цветных платках и неловко семенящие конечностями трилобиты. Какой-то крестьянин вел через площадь медведя в косоворотке. К лапам медведя была наспех привязана гармошка, и он неуклюже издавал ею какие-то звуки. Роман Валерьевич Киселев видел Землю одновременно на всех этапах ее существования, видел ее рождение и смерть. Исторические эпохи мелькали настолько быстро и беспорядочно, что он не успевал разглядеть их. Местами они повторялись, только уже с другими людьми.
От переизбытка впечатлений у нашего героя начала кружиться голова. Все двоилось и лопалось. На долю секунды Роман Валерьевич перестал существовать вообще. Затем он начал выходить из транса. Привычные врата реальности со скрипом растворились и приняли его.
Киселев лежал на арене цирка с распростертыми руками. Наконец, он вздрогнул и шумно вдохнул воздух. Черный человек подал ему руку, но он не спешил принимать ее.
– Я не хочу возвращаться в этот мир. Вы же прекрасно осведомлены, что у меня никого не осталось. Я хочу вечно смотреть на мир глазами Бога.
– Я исполнил Ваше истинное желание, – невозмутимо ответил маг, – Более не в моей власти удерживать Вас в таком состоянии. Мне и самому пришлось нелегко. Ваше сознание не терпит, когда в него внедряются.
Теперь прожектор был направлен на фигуру Киселева. Зазвучал орган и ангельский хор. Из воздуха начали материализовываться пропавшие зрители. Вернулись три воздушных гимнаста, казалось, навсегда растворившиеся в небытии. Атмосфера наполнилась приятной суетой. Замелькали балерины с кукольными личиками, клоуны с нелепыми гигантскими ушами и усами, откуда-то выскочил тюлень, выкатился барабан с дыркой посередине. Кому-то наступили на ногу в темноте. Карлик в парике протянул Роману Валерьевичу поролоновую конфету и засмеялся так выразительно и непосредственно, что наш герой тоже невольно улыбнулся.
Киселев почувствовал, что пора уходить. Он попрощался с магом, поблагодарил его и стал медленно спускаться с арены цирка. Ступени уже не были зеркальными – теперь они были расписаны фрагментами картин Дали и розовыми бегемотиками.
– В добрый путь! – сказал Незнакомец и стал медленно растворяться. В тени кулис пряталось старинное зеркало. Роману Валерьевичу что-то показалось неестественным в отражении фокусника. Ах да, – у него нет спины и затылка. Как он мог сразу не заметить этого? Два совершенно одинаковых лица, не мигая, смотрели на Киселева. Он хотел было еще что-то добавить... Тень мага все еще оставалась на арене… Но Роман Валерьевич решил, что больше ни о чем не станет спрашивать у него.
Киселев очутился на каменной мостовой. Недавно прошел дождь.
Не заметив, он наступил в глубокую лужу и поморщился. Все происходившее с ним еще минуту назад теперь казалось ему зыбким и нереальным.
Роман Валерьевич вздохнул и пошел по направлению к темному переулку, разделяющему два двора, подобные двум враждебным вселенным.
Он уже почти прошел переулок до конца, но что-то заставило его оглянуться. На лице Романа Валерьевича застыло недоумение. Цирка не было на прежнем месте. За спиной Киселева была остановка. На скамейке лежала шляпа…