«Какой же я теперь домовой без сундука со сказками?!», - неистово кричал домовенок Кузя из одноименного советского мультфильма. Это случайно зашедшая в комнату мама Наташи облюбовала Кузин сундучок и забрала его, поставив в сервант.
Однажды к нам ко всем придут и заберут наши сундучки со сказками навсегда, и даже Нафаня, многовековой друг, не поможет, не спасёт, не убережет, не выручит.
Ну, а пока у нас ещё есть тот самый сундучок, мы обязательно должны кому-то их рассказывать, свои сказочки, а нас внимательно будут слушать, на чистой светлой кухне с кафельными полами и высокими потолками и обязательно остывшим чаем в старой советской кружке, которая так много помнит губ и так много помнит разговоров…ни о чем.
Есть такие слова, которые, к сожалению, приобрели в нашей жизни какой-то подозрительный подтекст, какой-то двойной смысл, кто-то вывернул их швом наружу, да так и оставил, не вывернув обратно, забыл. И одно из таких слов – Сказка.
«Надоели мне твои сказки», – пилит жена мужа.
«Я уже взрослая и в сказки со счастливым концом не верю», - отвечает пылко женщина средних лет своему собеседнику на том конце провода.
«Ой, Машка, да этот тип знатный сказочник», - слышу за соседним столиком в кафе разговор двух молодых девиц.
“Ты сказка в моей жизни,
Сказка в моей жизни,
Сон наяву,
Я для тебя живу” -
а это уже Кузьмин поёт, надрывается, почти как домовенок Кузя, держится за свой сундук и отдавать никому не хочет. Не надрывайся, Кузьмин, всё равно уйдет, всё равно бросит тебя твоя сказка и песни твои слушать не будет, даже в звенящем апреле.
А вот мальчика, рождённого в апреле, слушать будут, и слушать и читать, и помнить.
И я не про Ленина с его апрельскими тезисами-сказками и не про Гитлера с его сбывшимися ужасающими-сказками (мы помним, да, когда они родились?)
Я про Ханса Кристиана Андерсена, грустного скандинавского сказочника.
Он тоже родился в апреле, 2 числа, был гадким утёнком, над которым все смеялись.
Высокий, долговязый, стеснительный, робкий юноша с большим носом и высоким голосом. Его характер был настолько нетипичен для мужчины XIX века, что однажды его одноклассники даже стянули с будущего писателя штаны, чтобы убедиться, что Ханс Кристиан действительно мальчик.
«Чтобы добиться признания, вначале нужно пережить страдания», - так говорил Ханс и, наверное, был прав, это уже я говорю.
Есть у обиженного человека какая-то неведомая тяга, на которой он едет и пытается миру доказать, что он не гадкий утенок, что он может, что он способен, что он умеет, что он достоин.
Несмотря на достаточно хорошее образование Андерсен всю жизнь писал с ошибками. О, как я понимаю вас, господин Ханс, как я тоже люблю писать с ошибками и как меня все любят исправлять, а я шиплю на них, как гадкий утенок, защищаюсь, дёргаю крылышками своими, а вот вы бы поняли меня, не шипели. Ну мы простим их, непросветлённых зануд, правда, Ханс? Пусть исправляют нас, пусть шипят, мы их не боимся.
Кстати, у писателя было достаточно много разных фобий.
Во-первых, он ужасно боялся собак. Во-вторых, во все свои поездки Андерсен брал верёвку, чтобы иметь возможность спастись во время пожара (тоже подумали, что для того, чтобы повеситься?).
В-третьих, он категорически отказывался есть свинину, поскольку был уверен, что в ней содержатся паразитические черви — трихинеллы. Ну и наконец, самая, пожалуй, жуткая фобия писателя – быть похороненным заживо: этот страх был настолько силен, что Ханс Кристиан каждую ночь перед сном клал рядом с собой листок бумаги с надписью: «Я только кажусь мертвым».
Семьи у Андерсена так никогда и не получилось. В его жизни были влюбленности, но ни одна из них не привела к свадьбе – и потому он считал себя очень одиноким и несчастным человеком.
Я дочитываю это в книге и иду ставить чайник.
За окном звенит апрель, гомонят дети и мы хотим просто спокойно жить..
«А чтобы жить, нужно солнце, свобода и маленький цветок» – говорил великий сказочник Ханс Кристиан Андерсен.