Отряду всадников в безжизненном лесу не скрыться.
Неосторожно звякнет металлом конская сбруя, хрустнет под копытом сухая ветка или недовольно всхрапнет рысак, пожелавший мчаться галопом, а не плестись среди гнетущих пейзажей со скоростью обреченной улитки. И вся маскировка насмарку. А в случае, когда отряд беспечен и не пытается избежать лишнего шума, то опытный охотник, вроде Палыча, способен на слух отслеживать продвижение легкомысленной жертвы, не попадаясь ей на глаза. И вовремя предупредить соратников о необходимости принять дополнительные меры к маскировке. Если вдруг таковые потребуются.
Мои спутники проворно скрылись с глаз, затаившись среди деревьев. Тишина поглотила последний шорох и натянулась настороженной струной. Казалось, мир вокруг застыл ледяной скульптурой. И одно неосторожное движение, резкий звук или чересчур громкий выдох - способны расколошматить её вдребезги.
Лишь тонкое покрывало тумана продолжало ползти над поверхностью земли, скрывая неровности рельефа, а вместе с ними и нас.
Через некоторое время, в дерево над головой Стаса вонзилась стрела. Затрепетало черное хвостовое оперение.
Хилый тут же выполз из своего убежища и скользнул ужом к командиру. Стрела принесла вести от Палыча, наблюдающего за отрядом инквизитора. После того как Стас ознакомится с донесением разведки, Хилый должен сообщить остальным об изменениях в ситуации и новых инструкциях. Охотник сам выбрал юношу в качестве вестового, как наиболее перспективного и бесшумного.
Когда до меня дошла очередь узнавать новости, оказалось, что ситуация ничуть не изменилась. Туман задержал появление неприятеля еще на какое-то время. Дальше в лесу он оказался гораздо гуще. Инквизитору со спутниками пришлось спешиться и продвигаться вперёд своим ходом, ведя лошадей на поводу. Бледное покрывало скрыло под собой поверхность земли вместе с ямами, корнями деревьев и прочей угрозой для лошадиных ног.
Ожидание затягивалось и выжимало из меня остатки терпения. Помимо переживаний о Вике, меня тревожили тишина и чересчур густые для раннего вечера сумерки. Окружающий мир готовился к «приливу». А мне, признаюсь, и прошлого-то недолгого знакомства с ним хватило с головой.
Мертвый лес будоражил воспалённое ужасом воображение. Пульсировали вздувшиеся от напряжения вены на висках, а в ушах шумел адреналиновый прибой. В таком состоянии я не расслышал бы и стадо слонов, подкрадывающихся ко мне сзади. Но, где-то там, в арьергарде, затаился Гаврила. И суровый старик вряд ли позволит захватить меня с тыла врасплох. По крайней мере, я очень хотел в это верить.
К тому же, я почти не сомневался, что все крупные представители местной флоры, давно перебрались к реке, а то и вовсе за неё, на противоположный берег. Животные ощущают угрозу «прилива» гораздо острее, чем люди. Не зря мне в первую ночь в этом мире лес казался чересчур насыщенным жизнью. Живность улепетывала от расползающихся по округе Пределов, точно так же, как бежали от них и я с Прохором. Даже, наверное, быстрее и не столь тщательно выбирая дорогу. Если, конечно, бульдозерную напористость Прохора можно назвать разборчивостью.
К сожалению, рациональность мышления не справлялась и не могла полностью рассеять окутавшие меня полубезумные страхи. Желание покинуть это место, умчаться куда-нибудь без оглядки было столь сильным, что я с трудом усмирил готовое поддаться ему сознание. Близость Пределов по-прежнему наполняла мою душу ужасом.
Лошадей мы отвели к берегу. Привязали у самой воды поближе к порогам, где шум вспенивающих речную поверхность бурунов скрывал прочие звуки от посторонних ушей. Поскольку влияние «прилива» у воды не столь ощутимо, а необходимость вернуть ребенка до пересечения отрядом инквизитора границы Серых Пределов по моему личному мнению не подлежала обсуждению, то я не стал тревожить соратников рассуждениями об опасности «приливов». Тем более, что гораздо более опытный в подобных делах Штык тоже не проронил ни слова. А уж он-то чувствовать расширение Междумирья должен, как никто другой в отряде.
Стас рассудил, что для организации качественной засады необходимо углубиться в лес, навстречу вражескому отряду. Поскольку, эффективность маскировки будет в разы выше на нетронутой человеком местности.
Готовить засаду в не потревоженных условиях действительно оказалось удобней, чем пытаться придать неприкосновенный вид облюбованной для привала поляне. К тому же, избавившись от лошадей, мы основательно потеряли в маневренности присущей верховым на открытой местности и ограничивающие подвижность неприятпля заросли были нам только на руку.
Казалось, Стас сожалеет о катастрофической нехватке времени. Было бы его чуть больше и вполне возможно, что учитель заставил бы нас рыть «волчьи ямы» по всей округе. Натянул бы между деревьев спусковые нити самострелов, подвесных брёвен и, черт его знает ещё, каких ловушек.
Следующая стрела вонзилась в многострадальное дерево и Хилый опять скользнул к Стасу за инструкциями. Мне удалось разглядеть едва заметное колебание тумана лишь потому, что я заранее знал о том, где его ждать. Густая мгла поднялась до пояса учителя и, судя по всему, останавливаться на этом не планировала.
Я позабыл о дыхании, нетерпеливо дожидаясь пока подойдет моя очередь узнавать новости. Но вот лохматая шевелюра вынырнула из тумана и свистящий шепот поведал о том, что ситуация изменилась. То ли Никифор заподозрил неладное, то ли инквизиторские нервы шалят не хуже моих. Но четверо из его людей разошлись попарно в стороны от вектора движения отряда, а ещё один выдвинулся вперёд. Ничего особо тревожного в этом известии не было. Без рекогносцировки в сложившихся обстоятельствах далеко не уедешь. А чувство опасности в условиях окружающих нас полу мистических декораций, было скорее нормой, чем последствиями чрезмерной подозрительности. Но червь моего беспокойства завозился активней.
Хилый передал приказ Стаса и скользнул в сторону. Вслед за своим подопечным отправился Егорка, нелепо оттопыривая задницу над землёй. Благо туман почти скрывал его грациозность, иначе первую вражескую стрелу точно поймала бы пятая точка порученца.
Опасаясь за жизнь ребёнка, Стас запретил нам пользоваться луками и самострелами. Противник же постарается превратить нас в ежей задолго до того, как наши клинки нащупают уязвимые места в его доспехах. Именно поэтому так важны скрытность и неожиданность нашего нападения.
Паштет сместился ближе к моей позиции. По плану мы должны были сражаться вместе. Испуганный доходяга и круглый розовощекий крепыш, который с трудом маневрировал ниже полосы тумана в связи с внушительным отсутствием талии. Но мне приходилось видеть его в деле. Несмотря, на неуемную страсть к гусиному паштету, за которую и было получено прозвище, габаритный юноша был гораздо более искусным воином, чем я. Что вселяло некоторую уверенность в успешном выполнении поставленной перед нашим дуэтом задачи.
О том, какие цели обозначил Стас остальным, нам было неизвестно. Об этом кое-то знал лишь Хилый, которого командир посвящал в общие детали операции в качестве вестового. Но строить догадки, пока неприятель не торопясь пробирается к нашей засаде, мне никто не запрещал.
Полагаясь на опытность Штыка, правый фланг Стас усиливать, не стал. Слева, Егор и Хилый должны были покончить с парочкой дозорных противника. О центральном разведчике, словно осторожный щуп, продвигающемся по направлению к нашей засаде, очевидно, собирался позаботиться сам командир или же растворившийся среди деревьев Палыч.
Покончив со щупальцами разведки, парни, скорее всего, присоединятся к основной атаке, которую начнёт Гаврила. Справа поможем я с Паштетом, а с тыла и слева замкнут кольцо Палыч и Стас.
Но стоило событиям превратиться в стремительный водоворот, мне представилась возможность осознать череду ошибок в собственных рассуждениях. И началось все с центрального дозорного. Которого никто трогать не стал.
Качнулись ветви, пропуская сквозь заросли воина в полном боевом доспехе. Подол длинной кольчуги скрывал бёдра, на голове остроконечный шлем, за спиной круглый щит. А у левого бедра меч.
Высокий мужчина обернулся, понукая коня следовать за собой. В правой руке он держал короткое копье. В левой — поводья. Наконечником копья он, словно щупом, тыкал под покрывало тумана в поисках ловушек. Ткнул, убедился, что тот не прячет под собой неожиданные сюрпризы и осторожно шагал вперед.
Вот он практически наступил в то место, где ещё несколько секунд назад наблюдалась лысая макушка командира. Вот, там же прошёл, фыркая от недовольства, его конь. Я затаил дыхание, но совершенно ничего не произошло. Стас, словно стал частью клубящейся мглы, окутавшей ноги вражеского разведчика.
Воин прошёл в нескольких метрах левее меня. Ему не удалось бы меня обнаружить, даже будь он на пару тройку шагов ближе, но я все равно задержал дыхание и вжался в землю. И дело было совершенно не в страхе. Успех всей миссии зависел от эффекта неожиданности и я не собирался становиться тем, благодаря кому все рухнет.
Остановившись у очередных зарослей, воин обернулся. Среди деревьев, где он прошёл ранее, показался ещё один. Несмотря на кольчугу, шлем и тонкую бармицу, скрывающую его переносицу, я узнал инквизитора. Этот нахальный взгляд хозяина всего и всех глубоко отпечатался в моей памяти.
Чуть сзади и по сторонам шли еще двое воинов из его охраны в полном доспехе с копьями-щупами в руках.
Передовой дозорный дождался одобрительного кивка инквизитора и шагнул в заросли. Едва уловимый щелчок и звук упавшего тела скрыл бы даже шорох листвы на ветру, будь лес обычным, а не выставочным экспонатом Музея мадам Тюссо. Несмотря на то, что часть звуков успешно увязла в тумане, шума все равно оказалось достаточно для того, чтобы инквизитор насторожился и поднял над головой кулак, призывая спутников остановиться. Еще секунду он вслушивался в тишину, затем сделал едва заметное круговое движение кистью и махнул рукой в направлении кустов поглотивших разведчика. Два слаженных выдоха слились с парным шлепком тетивы. Два копья и парочка арбалетных болтов прошили заросли насквозь. Уж если разведчику довелось пережить вероятное нападение, то этот залп наверняка расставил последние точки над «i» и закончил за нас работу. Но, инквизитор не очень-то верил в счастливую звезду своего человека. И не хотел оставлять нападавшим даже шанс на спасение.
Предварительно о каком-то особом сигнале к атаке никто не договаривался, но сомневаюсь, что кто-нибудь из нас способен был пропустить ее начало. Когда начинается ад, даже самые нерасторопные праведники заканчиваются.
Первая глава:
Не время для смерти (1. Утро добрым не бывает)
Предыдущая глава:
Не время для смерти (42. Место встречи изменить нельзя)
Следующая глава:
Не время для смерти (44. Вернуть любой ценой)