Предлагаем вниманию наших читателей статью российского и советского литературоведа Николая ГУДЗИЯ (1887—1965) «Конец украинской самостийности», вышедшую в 1919 году в Симферополе. Эту, долго остававшуюся забытой публикацию выдающегося учёного, бывшего на момент её написания профессором Таврического университета, а со временем ставшего профессором Московского государственного университета и академиком Академии наук Украинской ССР, разыскал и републиковал в своей книге «Из прошлого русской культуры в Крыму: поиски и находки историка-источниковеда» (Симферополь, 2010 г.) профессор Сергей Филимонов. Несмотря на то, что со времени написания статьи прошло уже 103 года, она, вызванная вестью о разгроме в 1919 году петлюровской армии армией Добровольческой, не утратила актуальности. Судите сами.
«Газеты принесли весть о разгроме петлюровской армии. С этим разгромом связывается, несомненно, конец самостийной Украины. Конец ей пришёл, впрочем, ещё раньше, когда гетманская декорация, волею исторических судеб, сошла со сцены и когда рухнула та иноземная сила, которая самостийничество не только поддерживала, но и давала ему жизнь. Военный разгром Германии одновременно был разгромом и украинской самостийной державы.
Поступательное движение украинской идеи со времени февральского переворота шло вперёд сказочно быстрыми шагами. От автономии через федерацию до полной самостоятельности — таковы основные этапы украинского движения. Первые успехи в деле обособления Украины от России были обусловлены тем, что к «возрождению» страны привлечена была солдатская масса, для которой украинизация армии была лишь поводом и удобным средством избавиться от принудительной власти дисциплины. Развал России, слабость государства дали возможность осуществиться, по крайней мере в теории, таким формам политического устройства страны, о которых и не мечтали незадолго до этого самые горячие головы украинских патриотов. Самостийность была провозглашена в ту пору, когда никому не возбранялось провозглашать всё, что угодно.
В течение некоторого времени внешним стимулом для углубления сепаратных тенденций была большевистская опасность. И тогда сознанием этой опасности покрывались различные политические эксперименты вплоть до самостийности. В гетманском кабинете в пору якобы самостийной Украины почти все министры были настроены определённо русофильски, и вряд ли кому из них приходило в голову серьёзно думать о возможности разрыва бывшей Малороссии с Россией. Как всякая дипломатия, и гетманская дипломатия оказалась неискренней. Это сказалось особенно ярко тогда, когда половина министров незадолго до кризиса гетманства ушла из кабинета, заявив о политической нецелесообразности разрыва с Россией.
Как ни страшна была большевистская угроза, но и она не смогла заставить тех, кто был у власти, уверовать в призрак. Тесная экономическая связь Украины с остальной Россией шла наперекор всем стремлениям к самостоятельности. Народные массы — это ведь известно всем, кто жил на Украине, — в лучшем случае пассивно созерцали те политические эксперименты, которые производились над Украиной. Телеграмма Пресс-Бюро сообщает о том, что в местах, освобождённых от петлюровской власти, крестьянство встречает Добровольческую армию самым радушным образом. Не верить этой телеграмме нет никаких оснований, т. к. подозревать малорусское крестьянство в сочувствии петлюровской армии не приходится. Нет сомнения, что для крестьянина-малоросса украинская армия представляется чем-то чуждым, почти что иноземным, тогда как в Добровольческой армии с её трёхцветным флагом вместо жёлто-голубого он видит армию свою, родную, национальную.
Украинское крестьянство вековым чутьём чует, что экономической выгоды от разрыва с Россией оно не получит; так же точно оно угадывает культурную связь со всеми русскими народами, с единой Россией. То, что оказалось непонятным и неприемлемым для теоретизировавшей кучки интеллигентов, было вразумительно и понятно для народной массы.
О самостийнической позиции малорусской интеллигенции в целом говорить, разумеется, не приходится. Самостийники и количественно, и качественно в большинстве незначительны, и вербовались они или среди галичан, или среди тех, кто на всякой политической идеологии способен был делать себе карьеру. Огромной же массе малорусской интеллигенции культурная связь с великорусской Россией привита была органически, и вытравить её оказалось делом безнадёжным. Для кого большая духовная культура России была пустым звуком, о тех можно сказать, что за душой ничего у них не было и, отказываясь от России, им терять было нечего.
Как характерно, что своя, родная, украинская культура не могла заполнить души таких видных украинофилов, как Драгоманов (украинский историк, издатель и редактор журнала «Громада». — С. Ф.) и его ученик, недавно трагически скончавшийся Науменко (украинский педагог, филолог, расстрелянный большевиками в 1919 г. — С. Ф.). Драгоманов звал своих земляков к общению с русской культурой; он для родной литературы указывал недосягаемые образцы в литературе великорусской, а восторженный и чистый сердцем Науменко вошёл в кабинет гетмана тогда, когда он стал на путь обратной тяги к России.
Да, старая Россия во многом повинна перед своей младшей сестрой Украиной. Об этом много говорилось, и повторяться незачем. Но разве легче сберегла бы Украина и себя, и своё культурное достояние, если бы не пошла под высокую руку России? Почему не думают об этом идеологи самостийности, ослеплённые ненавистью к тому, что часто бывало результатом лишь действия слепой исторической стихии? Пусть научатся они объективному отношению к фактам истории у своего непризнанного ныне учителя Драгоманова, не раз становившегося защитником попрекавшейся его собратьями «Московии».
Мы не сомневаемся, что Украина в будущем вновь сольётся с Россией как автономная единица, но боимся, что за грехи своих неразумных вождей она, по закону исторического возмездия, на своём пути к автономии выдержит большую борьбу с теми, кто строит формы политической жизни по принципу «око за око, зуб за зуб».
Профессор Н. Гудзий
«Южные ведомости», № 167, Симферополь, 1919, 20 сентября (2 октября)
Фото из открытых источников