Удивительно, как быстро исчезает все, что раньше составляло твою жизнь и казалось незыблемым, как магазин Икеа в «Мега Молл». Только что у тебя была жизнь, дом, работа, родные, друзья. И вот в один далеко не прекрасный день звучат сирены, ты прячешься, а потом возвращаешься – и дома нет. Все твое прошлое оказывается стертым, словно его и не существовало.
И ровно в это же мгновение оказывается стертым и будущее. Самым хорошим планом становится прожить еще один день. Хоть у нас сирены и не звучат, но этот план кажется вполне пригодным и для меня. Вообще я поймала себя на мысли, что за этот месяц я освоила две совершенно противоположные вещи. Первое – выучила слово «мрія», что в переводе с украинского означает «мечта». И второе – совершенно, полностью отучила себя мечтать.
Никаких личных, персональных мечтаний не осталось. Остались только две мечты, которые, я уверена, разделяют со мной сейчас если не миллионы, то сотни тысяч людей точно. На случай исполнения второй у меня даже приготовлена бутылка шампанского – стоить ведь отметить свершение того, чего ты ждешь с 2004 года. Когда-то тот мешочек с пеплом казался мне невероятно тяжелым, а сейчас этими мешочками обложено, кажется, уже все существующее вокруг пространство, как памятник Ришелье в Одессе, в которой я все мечтала, но так и не успела побывать.
Вообще мечты – огромная составляющая нормального функционирования психики человека. Когда-нибудь в университетах, где изучают психологию, будут писать тысячи диссертаций о том, как живут и что переживают люди, абсолютно отучившие себя мечтать. Ведь меняются не только сами психические процессы – вся жизнь, собственно, приобретает совершенно другой уклад. Наверное, что-то подобное чувствуют люди, «работающие» в каких-нибудь наркокартелях или мафиозных структурах. Остаться в живых и заработать много денег – такие себе претенденты на роль мечты, не находите? Особенно если одно может запросто исключать другое.
Собственно, отсутствие мечтаний вообще, наверно, характерно для всех личностей криминального типа – всего, чего им хочется, они относительно быстро добиваются силой, не тратя время на мечты. Собственно, наверно, поэтому они так легко отнимают мечты у нас – у нас, которые ни в чем не провинились и ни в каких мафиозных бандах никогда не состояли. Им и неведомо, что именно они отнимают, так как сами они подобных эмоций и переживаний никогда не испытывали. Это тривиальная мысль, но злодеям рефлексировать, как правило, не свойственно, а уж о такой мелочи, как отнятые мечты, они и вовсе не беспокоятся.
Но вообще без мечты жить, скажу вам, странно. Раньше я много боялась, например, остаться без каких-либо органов чувств, справедливо подозревая, что жизнь без них будет неполноценной. Но про мечты я как-то даже не задумывалась, потому что в самые тяжелые времена они всегда были со мной и никогда не оставляли. Впервые в жизни их нет, и это ощущение мне даже не с чем сравнить. И восполнить потерянные мечты совершенно нечем – не будешь же, в самом деле, мечтать о том, чтобы купить корм животным или новые ботинки. А о том, вероятность чего с каждым днем становится все меньше, мечтать тем более глупо.
Думаю, процесс восстановления способности мечтать, если оно вообще возможно, будет довольно долгим и не таким уж простым.