Шедевр
«Меня очень часто спрашивают: «Когда вы летали в космос, это на вас как-то повлияло, вы как-то изменились?» Я часто отвечаю: «Моё видение перспектив, будущего нашей планеты – вот что изменилось». Я стал лучше понимать, какую огромную роль мы, люди, играем в том, что будет с нашей планетой».
Чарльз Болден, глава НАСА, астронавт
Шедевр.
Да, это, несомненно, был шедевр. Оллилуин, Мастер, Растящий Кристаллы, а для близких друзей – попросту Олли, в последний раз обошёл вокруг своего творения, бережно касаясь граней, замирая, вглядываясь в розовую глубину. Безукоризненный, совершенный, прекрасный.
Никогда ещё Мастеру Оллилуину не удавалось вырастить столь крупный кристалл такого насыщенного, яркого цвета. Казалось, тот готов лопнуть от переполнявших его образов.
Оллилуин просматривал слой за слоем и не находил изъяна. Как удачен этот блик в глазах героини в миг признания. Или цветущие ветви, склоняющиеся к её хорошенькой головке, когда она мечтает о возлюбленном. Даже механическая повозка, угловатая и нескладная, казалась совершенной в своей нелепости.
Повозкой Оллилуин особенно гордился. Продуманность деталей, вот что делает Кристалл Творением. Сюжет важен, мысль, вложенная в Творение, ещё важнее. Но детали! Это та отделка, та сервировка, без которой истинный ценитель не может испытать чистого, незамутнённого наслаждения. Допустить небрежность в исполнении – всё равно что подать салат из лепестков магнолии и фруктов на плохо отмытом блюде.
Пришедшее на ум сравнение напомнило о голоде. Растящий Кристаллы так заработался, что пропустил обед!
Пожалуй, стоило совместить приятное с полезным. Пойти к издателю и по случаю окончания Кристалла раскрутить старого мошенника на бутылочку нектара? У Ми-Ана отменный вкус и исключительная коллекция. А его кухарка выше всяческих похвал! Заодно договориться о распространении. Интересно, что он скажет? Придёт в восторг? Изумится? Впрочем, нет: сначала возмутится, потом задумается, потом оценит возможности.
Прежде всего, сюжет: крутой замес страсти и ревности, присоленный соперничеством – как раз то, что нравится публике. Уже одно это обеспечит успех. Затем – имена и названия, пришедшие на ум словно бы сами собой: Антананариву, Алаотра, Андреба. Экзотично, привлекательно.
И, наконец, самое главное: новизна, необычность. Такого ещё никто не делал.
Мир без магии! Как это возможно?
Скажем, простая проблема. Как передать кому-либо сообщение? Не зачерпнув из Источника, Зов не послать; нельзя и заключить образы в кристалл. Оллилуин додумался до гениального: отображать слова на листе с помощью символов. Листы можно хранить в свитках или сшивать стопками удобного размера.
Далее. Если не черпать из Источника, значит, всё надо делать вручную. Но это медленно и тяжело! По счастью, Оллилуин вспомнил о механических игрушках, какими забавляются дети. В Мире без магии неминуемо появится механика. Но как заставить машины двигаться?
Сперва Олли счёл, что можно использовать силу сжатой пружины – как в игрушках, но потом одумался: это какая же нужна пружина, чтобы тяжёлая повозка двигалась хотя бы час или два?
И вот тут-то в голову пришла мысль. Земляное масло! Оллилуин не чуждался наук и знал, что тепло горения преобразуется в иные формы энергии. Мастер даже купил в лавке флакон снадобья и сжёг – после этого жилище пришлось долго проветривать от едкого чёрного дыма. Зато он получил полезный опыт.
Но запасы земляного масла распределены неравномерно: тот, кто ими владеет, держит в руках весь мир.
Оллилуин понял, что замахнулся на сложную задачу. Механизмы – это не только внешнее отличие Мира, это его суть. Машины определяют мировосприятие, машины меняют жизнь. Борьба за обладание источниками энергии, изобретение всё новых и новых машин становятся смыслом жизни. Машины используются везде: в путешествиях, земледелии, возможно, даже в уборке жилищ и приготовлении пищи.
Кстати, о пище…
Однако послать Зов Ми-Ану не получилось. Вероятно, тот погрузился в созидание или же беседовал с деловыми партнёрами. Хотя зловредное воображение немедля нарисовало иную картину – нежные изгибы тела, влажный взор, горячие маленькие ладошки… Кх-м. Похоже, он и впрямь заработался: три месяца добровольного затворничества – не шутка. Зато каков результат!
Необычное всегда привлекает внимание. Конечно, появятся последователи, подражатели. Тот же Киу, наглец и завистник. Может, они даже вырастят более совершенные Кристаллы, но первым останется он, Оллилуин, самый молодой из Мастеров цеха.
Что ж, встречу с издателем придётся отложить на завтра. Так даже лучше: растянуть предвкушение, ожидание. А пока – что выбрать? Провести вечер в «Бамбуковой флейте»? Там превосходная кухня и девы, способные скрасить досуг как утончённой беседой, так и иными сладостными способами. Или заказать ужин сюда? Не хочется делить миг торжества с посторонними, раз уж не получилось с Ми-Аном.
За круглым, в частом переплёте окном глухо громыхнуло. Ну что ж, вот и ответ: выходить из дома не стоит. Оллилуин отпразднует завершение трудов в одиночестве.
Несколько часов спустя Оллилуин взмыл на третий уровень покоев и умиротворённо вытянулся на ложе. Салат из мелко нарезанных цветков магнолии и фруктов, поджаренные до золотистой корочки личинки сколитид и сладкий нектар не обманули ожиданий. Вызванная всё-таки после второго бокала дева тоже. Занимаясь с ней любовью, Оллилуин постарался расположиться так, чтобы видеть кристалл, словно включал его в происходящее третьим. Сейчас девушка уже ушла. Дождь дробно стучал по кровле, каждый удар грома казался громче и ближе. Завтра листва, умытая небесной водой, заблестит на солнце мириадами крохотных адамантов. Завтра Оллилуин явит миру своё творение. Завтра, завтра…
***
Удар грома, казалось, раздался в самом черепе. Тело прошил электрический разряд, во рту защипало. Оллилуина подбросило на ложе и швырнуло вниз, на циновки пола. Кристалл затрещал, выбросил сноп искр. Затем наступила темнота.
Он открыл глаза. Лес сиял тысячами оттенков зелёного, от благородного тона медной патины до нежных переливов прорастающей спаржи. Роса на листве сверкала мириадами крохотных адамантов.
На листве?
Оллилуин поспешно пощупал то, на чём лежал. Не циновка!
Не иначе, происки Киу! У-у, дайте только вернуться, Олли покажет, как шутки шутить!
Он потянулся к Источнику, и…
Должно быть, именно это чувствует тот, кто внезапно обнаружил, что он глух и слеп.
Источник исчез.
И всё же слух, зрение и иные чувства оставались при Оллилуине: воздух благоухал свежестью, в отдалении вскрикивало какое-то животное, а прямо над головой вдруг раздалась птичья трель из двух повторяющихся нот – нежных, как голос флейты. Трава, на которой сидел Олли, была влажной, и он наконец-то встал, ощупывая себя и убеждаясь, что серьёзных повреждений нет.
Просто не стало того стержня, на который молодой Мастер привык нанизывать все свои действия.
Он постоял, пытаясь свыкнуться с ощущением и понимая, что – нет, не выйдет. Однако… как его учили?
Если тебе нужно время – замри и выжидай. Если выжидание не ведёт к успеху, двигайся.
Оставаться на месте было бессмысленно. Чуть правее виднелась тропинка, и Олли тронулся в путь, даже не зная, приближается ли он к жилью или удаляется.
С каждой минутой проснувшаяся паника захлёстывала всё сильней, и вдруг отпустила. Что бы там ни было, он найдёт выход. Его обучение включало в себя не только умение работать с Потоками, но ещё и концентрацию, и наблюдательность, и умение владеть собой. Сейчас он сосредоточился на ближайшей задаче – найти кого-нибудь из местных и попросить о помощи, и отодвинул остальное за край восприятия. Чем-то это напоминало период ученичества.
Тропинка, спускавшаяся вниз, становилась шире, и Олли уверился, что выбрал правильное направление. Мирный покой и красота окружающего поневоле вызывали радостное восхищение. Терракотовый склон тут и там покрывала яркая, насыщенная зелень растительности, светлый кобальт неба над головой, смягчённый лёгкими облаками, сменялся к горизонту нежнейшей голубизной. Это было так прекрасно! Мастер впитывал и запоминал.
Вскоре почва стала более влажной, и теперь тропинка пролегала среди сплошных стен высокой, соломенно-жёлтой и оливковой травы.
Ветер донёс слабый запах дыма – неужели тут готовят на открытых очагах? Но это был ещё один знак близости жилья.
К запаху дыма примешался ещё один, густой и тошнотворный, но мастер не успел понять, что за информацию тот несёт. Потому что тропинка вильнула, кустарник и трава раздвинулись, и Олли увидел это.
Столб с грубой перекладиной, серый от времени. И висящую на нём девушку.
Девушка не принадлежала к его народу, она была из ночных – хрупкая, стройная, с тонкими и длинными пальцами.
Мёртвая.
Безжизненность вытянутого тела заставила сердце пропустить удар. К горлу подступило, и Оллилуин поспешно отвернулся, зажмуриваясь и сглатывая. Но даже зажмурившись, он продолжал видеть. Глаза девушки, огромные, предназначенные улавливать даже самые слабые отражения звёздного света, застыли мутными пузырями, и на одном из них сидела муха.
Великий Поток, куда он попал?
Внезапный рёв – «р-ра-та-та-та!» – раздался совсем неподалёку, и Оллилуин опрометью бросился в высокую траву. И только укрывшись, осознал, что ни один зверь не способен рычать так долго, без перерыва на вдох.
Рёв приближался, сопровождаемый звяканьем и дребезжанием. Разрываемый страхом и любопытством, Олли осторожно выглянул.
По дороге, зловеще-алой, словно кровь, надвигалось нечто. В следующую секунду Оллилуин понял, что это такое. На миг мастеру показалось, что это он, своим даром Растящего Кристаллы, породил и чудовищный механизм, и весь этот Мир, но нет: приближающаяся повозка не была точной копией той, придуманной.
Зато она оказалась гораздо более обшарпанной. То, что дребезжало внутри, вероятно, попросту готовилось отвалиться, вмятины на боках рыжели ржавчиной, боковое стекло отсутствовало. Из-под днища машины вырывались клубы едкого дыма, не такого чёрного, как помнил Мастер, а скорее грязно-серого.
По крайней мере, создателем этого Мира с его чудовищными обычаями Мастер Оллилуин не был – и то хорошо.
Затем Олли осознал ещё кое-что: повозка, судя по размерам, предназначалась для великанов.
Как только кошмарный механизм скрылся из вида, Олли бросился прочь. Он мчался огромными прыжками, с сухим треском проламываясь сквозь тростник. Внезапный удар сбил его с ног, и одновременно он ощутил укус в плечо.
Ошеломлённый, Олли вскочил и уставился на незнакомца. Наконец-то соплеменник! Но почему такой приём?
– Ты что?! Кусаться-то зачем? Словами сказать не мог?
Олли тяжело дышал: сказывался затворнический образ жизни.
– Уходи!
– Ч-что? Почему?
– Уходи. Граница.
Соплеменник надвигался, а Олли пятился.
– Какая граница? Э, погоди! Да что тут происходит?
Соплеменник был не один: позади него сгрудились ещё четверо – две женщины, постарше и помоложе, и двое подростков.
– Граница. Наша земля. Уходи!
И остальные подхватили, заголосили вразнобой:
– Наша земля!
– Наш тростник!
– Врежь ему!
– Убирайся!
Олли продолжал пятиться, и, видимо, пересёк эту не замеченную им границу, потому что четверо внезапно успокоились и остановились. Младший даже начал искать у себя в шерсти. Ну и манеры!
И только первый – вероятно, глава семейства – не стоял на месте: метался вдоль невидимой линии, и хвост его непрерывно двигался.
Оллилуин отошёл ещё на несколько шагов в знак мирных намерений и сел.
– Я не трону ваш тростник, – как можно убедительнее сказал он. – Я здесь случайно. Объясните, что тут происходит? Я видел убитую девушку и повозку великанов.
Мужчина наконец остановился и тоже сел, не сводя с Олли глаз, нахмурившись и наклонив голову. Мастеру пришло на ум, что тот не вполне его понимает, поэтому он повторил как можно чётче:
– Убитая девушка. Повозка. Кто там живёт? Там?
– Чужие, – скрипнул незнакомец. – Там.
– Сладкие плоды, – мечтательно протянула молоденькая, а старшая резко одёрнула:
– Опасность!
– То есть, там живут чужие, они выращивают сладкие плоды, и та девушка нарушила границу их участка? – сообразил Оллилуин. – Она что, не знала? Раз уж вы придаёте такое значение своим границам, зачем нарушать чужие?
И, видя, что его опять не поняли, выговорил:
– Чужие? Граница?
– Чужие, – то ли подтвердил, то ли пояснил вожак. – Чужие! Нет договора, нет границ.
«С этими не договоришься», – перевёл Олли.
***
Земля соплеменников осталась уже далеко позади, и Оллилуин почувствовал голод. Что ж, следовало вспомнить бродячую юность ещё и в этом смысле: салата из лепестков тут явно не поднесут. Молодой мастер нашёл место посуше – что было отнюдь не просто – и устроился перекусить.
Тростниковые стебли оказались на диво сочными. Полчаса спустя Олли, блаженно щурясь, посасывал стебелёк – он чувствовал сытую усталость. А ведь не так много он прошёл с утра! В кои-то веки Киу оказался прав – надо больше двигаться.
Что ж, похоже, в ближайшие годы придётся следовать этому совету, саркастически подумал он. Однако что же делать? К великанам за помощью обращаться бесполезно, да и смертельно опасно. Соплеменники…
Видно, Мир-без-магии отличался далеко не только тем, что тут использовали механизмы. Может, прав был Учитель, считавший магию источником разума? Те, кто – по своему внешнему виду и даже языку – были подобны Олли, сильно уступали ему в развитии. Их словарный запас казался бедным, как у маленьких детей, а интересы не выходили за пределы повседневных нужд. Где уж таким победить великанов: каждая семейная группка блюдёт собственные границы, не ведая, что лишь выйдя за их пределы, можно справиться с общей бедой.
А Олли? Как быть ему? Осесть на этой земле, познакомиться с девушкой, нарожать детишек и всю жизнь защищать свои тростниковые владения и прятаться от великанов?
И вся его предыдущая жизнь, выучка, талант – зря.
Мастер прогнал горечь этой мысли. Сейчас он слишком устал. Да и нельзя забывать – он мало ещё видел в этом мире. Рано отчаиваться, надо искать выход.
Олли дремал, обернув хвостом конечности и спрятав нос, и потому не сразу ощутил новую опасность. Запах гари!
Повертевшись на месте, чтобы разобраться – откуда ветер, Мастер рванул прочь. Похоже, в этом новом Мире только и приходится метаться! А когда же думать?
Он мчался, то взлетая на стебли камыша, отталкиваясь от них ногами, хватаясь руками, то вновь спускаясь на землю. В глазах мельтешило, впереди серебром заблестела вода, затем открылась гладь озера, вся в спасительных островках травы. Олли сделал ещё шаг и поплыл.
Но тут из-за травы показался острый, хищный нос узкой лодки, Олли шарахнулся назад, нащупал ногами дно и бросился бежать вдоль прибрежных зарослей. Он понял, что ведёт себя неправильно – следовало затаиться, выждать – но сделать ничего не успел. Тело охватило что-то упругое, Мастер забарахтался, ощущая, что запутывается всё больше, и наконец замер, обессиленный.
Лодка подплыла ближе. Сидевший в ней великан развернул её едва заметным движением весла и наклонился над Олли. Тот снова забился и снова затих. Только сейчас он смог рассмотреть Чужого вблизи. Коричневое лицо было почти лишено волос – только макушку украшала короткая чёрная шерсть, руки и верхняя часть тела тоже оказались голыми. Великан ловко выпутал Олли из сети, и, не успел тот извернуться, чтобы укусить, швырнул его в большую корзину с крышкой. Олли прижался лицом к прутьям: теперь он видел внутренность лодки и нижнюю часть огромного тела, обёрнутую тканью.
Олли вдруг почувствовал, что прожить жизнь, охраняя свой участок тростника и выращивая потомство – не худший вариант.
***
Иногда чтобы полюбить свою землю ещё сильнее, надо уехать, – думал Жермен.
Не в том смысле, что – уехать и испытать ностальгию. Хотя и в этом тоже, но лишь в качестве первого шага.
Оказаться на другом краю света, в городке с чистыми и уютными улицами, аккуратными водителями, ухоженными дорогами – и вспоминать красную пыль, тепло и силуэты равенал на фоне заката.
Обнаружить, что мучительные, неразрешимые проблемы, которые казались неотделимыми от этой земли – всего лишь часть общих проблем. Что решать их можно тоже лишь сообща.
И наконец почувствовать, что родной остров – яркий, но не единственный камешек в общей мозаике. Но что будет с мозаикой, если вынуть один камешек, другой, третий?
Наверное, что-то похожее испытывает космонавт, выглянувший из иллюминатора и увидевший Землю – голубой шар с завихрениями облаков. Целое и одновременно частности. Смена масштаба. Наслоение одного масштаба на другой. И две реперные точки – два острова, среди зелёных вод и среди синих.
И ещё одно. В поместье с домом из рыжего гранита Жермен узнал, что зоопарки предназначены не только для увеселения публики.
Сейчас Жермен, прошедший обучение и вернувшийся, трясся в дребезжащей машине на переднем сидении. В треснувшем зеркальце отражалось лицо седого полного англичанина, сидящего сзади. Англичанина мучила кишечная инфекция, но он наотрез отказался остаться в гостинице: «Ну нет. Приехать в сказку и просидеть в четырёх стенах?» Жермен уважал бы его за одно только это. Даже если бы речь не шла об одном из тех людей, которые изменили его жизнь.
– Местные верят, что ай-ай – предвестники чьей-то смерти, взрослого или ребёнка. Некоторые считают, что отвести беду можно, подвесив труп ай-ай у въезда в деревню, – пояснил он, когда серый столб остался позади.
– Но неужели они не знают, что нельзя убивать ай-ай? – спросила миссис Ли. В зеркальце отражался лишь кусочек её лица – она старалась сидеть так, чтобы случайно не толкнуть мужа на очередном ухабе.
– Нельзя почему? Потому что таков закон? Но это суеверие очень, очень старое. Старше, чем закон. К тому же закон не подкреплён ничем – думаю, вы в этом убедитесь.
Жермен подозревал, что англичанин знает то, о чём он говорил – но надо было пояснить для его жены.
Сегодня они ехали в Андреба – Мианта, приятель Жермена, разузнал, что здесь продают пару алаотранских лемуров. Сезон дождей по-настоящему ещё не начался, но первые из них уже пролились на землю, и красная дорога походила на грязевой поток. Машина то проваливалась, поднимая веер буро-алых брызг, то с натужным воем карабкалась, цепляясь колёсами за едва заметные возвышения. Горизонт затягивала тонкая кисея дыма: фермеры торопились расчистить участки под новые посадки.
Очень удачное время для покупки лемуров.
***
Олли просидел в корзине весь вечер и всю ночь. Один раз крышка приподнялась, и на пол упало несколько стеблей тростника. Олли съел их, хотя те были грязными, и всё равно чувствовал голод.
Утром корзину подняли и понесли. Через частые прутья Олли видел красно-рыжую, разбитую до месива дорогу. Впереди и левее грациозно и плавно выступал один из тех, Чужих: Олли ещё не научился различать их мужчин и женщин. Фигуру великана полностью скрывала яркая ткань, а на голове стояла корзина, полная фруктов. Казалось странным, что тонкая, высокая шея выдерживает такой вес. Чужой даже не придерживал корзину руками, и в то же время двигался так непринуждённо, словно не замечал своей ноши.
Тот, что нёс Олли, окликнул другого высоким, мелодичным голосом – должно быть, поприветствовал. Теперь оба шли рядом, оживлённо переговариваясь, как старые знакомые.
Дорога привела на широкую площадь, и здесь двое расстались. Корзину Олли хозяин поставил на землю. Отсюда Мастер видел только ноги – шоколадные, лишённые шерсти – и концы ярких кусков ткани, которыми великаны обёртывали свои тела.
Через некоторое время рядом с корзиной Олли поставили вторую. Отчаянно прижавшись лицом к прутьям, Мастер разглядел рыжевато-серую шерсть. Голос, доносившийся из корзины, не оставлял сомнения в том, кто там находился.
«Страшно! Страшно! Страшно!»
Это была девушка из его народа. Более того, Олли слышал этот голос и раньше, хотя тот и произнёс лишь пару слов: «Сладкие плоды!»
«Страшно! Страшно! Страшно!»
Рядом с корзиной то и дело останавливались ноги, а края ярких тканей иной раз касались прутьев. Казалось, их можно потрогать – но плотное плетение не позволяло просунуть пальцы.
«Страшно! Страшно! Страшно!»
Вскоре Олли почувствовал, что сходит с ума. Чужой страх захлёстывал, мешая дышать. Справиться с этим можно было единственным способом.
– Да не бойся ты! Чего ты боишься?
Голос на секунду замолк.
– Съедят! – пискнула девушка, а затем снова завела: – Страшно! Страшно! Страшно!
– Не съедят, – как можно увереннее произнёс Олли. – Я что-нибудь придумаю. Мы убежим. Ты вернёшься к семье.
– Семьи нет, – но девушка перестала вскрикивать и прислушалась. А Олли говорил и говорил, успокаивая её и себя.
Его отвлекло то, что рядом остановились ноги, отличавшиеся от остальных. Одна пара – светлые, прикрытые тканью не до пят, а только до колен; цвет второй разглядеть не удавалось – ткань, покрывающая их, была сшита в две трубы, продолжавшиеся до щиколоток.
Двое подошедших о чём-то заговорили, и хозяин корзины отвечал высоким голосом. Слов Олли не понимал, но смысл происходящего не вызывал сомнений. Двое хотели купить его и его соседку – обоих.
***
– Вместе с этими двумя у нас уже десять лемуров, – англичанин выглядел озабоченным. – А квота – шесть. Мы не можем вывезти больше, но не можем и оставить всё как есть! В конце концов, эта пара попросту закончила бы дни в котле для варки не в одной, так в другой хижине.
– Вы можете передать нескольких лемуров зоопарку Цимбазаза, – подсказал Жермен. – Кстати, мне пришла в голову замечательная мысль: мы могли бы устраивать в нашем парке экскурсии для детей со всего острова. Отбирать самых лучших! Если взрослые могут не слушать закон, то уж детей-то послушают. И знаете, что ещё? Надо дать людям понять, на какой земле они живут. Сейчас одни не знают, что эти животные под охраной, другие говорят: «Конечно, знаем! Но раз за законом не следят, то зачем же его соблюдать?».
– Как везде, – согласился англичанин. – Для того, чтобы законы работали, нужно создавать инфраструктуру, а на это требуются деньги и время.
– Пусть правительство думает, как заставить закон работать, а мы займёмся тем, чем можем, – Жермен горячился. – Надо, чтобы люди сами поняли, что закон – не просто чья-то глупая выдумка. Когда я говорю кому-то, что лемуров нет больше нигде в мире, это производит впечатление!
– Можно выпустить плакаты, – предложил англичанин. И, конечно, нужно, чтобы лемуры сохранялись в зоопарках: изменения здесь, на острове, если и произойдут, то медленно.
Олли по-прежнему не понимал ни слова, но пытался услышать что-то за ними. Интонацию. От Чужих не исходило угрозы. Быть может, ему всё же удастся наладить контакт?
Он толкнул крышку, затем ещё.
– Ли, – сказал англичанин. – Зря я тебя не послушал: давай остановимся. Мне уже трудно его удерживать! Их надо пересадить в наши клетки, эта вот-вот развалится!
Пока жена доставала из багажника клетку, он приоткрыл крышку – и лемур, ощутивший свободу, молнией метнулся вверх и вперёд.
– О, чёрт! Он сейчас выскочит из машины! Держи его, Жермен!
Однако лемур и не подумал убегать. Вцепившись в рубашку англичанина, он теребил и тянул ткань, не переставая быстро лопотать – это походило на поток тявканья, ворчания и почти кошачьего мяуканья.
– Никогда не слышал такого богатого языка у животных, – признал англичанин, крепко удерживая драгоценную покупку. – Как бы то ни было, мне будет спокойнее, когда малыш окажется в более надёжном вместилище.
Благополучно, хотя и не без усилий пересадив животное в клетку, он вздохнул с облегчением и завозился, пытаясь устроиться.
Дорога шла вдоль берега обширного, мелководного озера. То тут, то там зеленели поля, занятые посадками риса, горизонт затянула светлая дымка – неподалёку фермеры выжигали участки под посевы.
– Озеро меняется на глазах, – задумчиво сказал Жермен и замолчал. И только через пару минут пояснил: – Даже на моей памяти оно стало меньше. Я помню, как вода доходила почти до того места, где мы едем. Всё потому, что по берегам свели лес: теперь почву смывает туда, вниз. Раньше озеро обеспечивало рисом весь остров, а теперь урожаи падают, а население растёт. Как можно не видеть, что происходит? Но нет. Растительность выжигают под посевы, ведь так делали предки. Люди говорят, что «раньше было лучше», и в то же время – «Это делали всегда, почему мы должны поступать по-другому?» Если ничего не изменить, скоро не останется ни чомг, ни нырков, ни гапалемуров. Иногда мне кажется, что мы пытаемся пальцем заткнуть плотину.
Он мрачновато усмехнулся и добавил:
– Не подумайте плохого. Я знаю, как вы много делаете, и другие тоже, но даже всех вместе – нас мало. И только лишь сохранять животных в зоопарках тоже мало, ведь если озеро исчезнет, им попросту негде будет жить.
Теперь Олли сидел в прочной клетке, из которой видно было гораздо лучше. Запах внутри повозки стоял резкий и неприятный, её швыряло из стороны в сторону. Тот, в ком Олли угадал старшего, придерживал клетку. Корзина с девушкой угнездилась внизу. Девушка затихла – видимо, устала.
Сначала Олли не обращал внимания на пейзаж за окошком повозки, но теперь глядел во все глаза.
Чужие, то и дело попадавшиеся по пути, стоя по щиколотку в воде, занимались работой, некоторые, распрямившись, улыбались и кричали что-то, а водитель, высунувшись из повозки, кричал в ответ и смеялся – должно быть, он знал многих из них. А Олли различал признаки перемен – словно знал, как было и как будет. Для этого не требовалась магия: видеть причины и следствия Олли приучили ещё во времена ученичества. Всегда полезно знать, каким источником Силы можно воспользоваться. Здесь всё открывалось как на ладони: очертания гигантской чаши посреди холмов ещё угадывались, но озеро исчезало, заплывало илом.
Спустя какое-то время повозка остановилась. Чужой, сидевший впереди, обменялся со своими спутниками несколькими фразами и вышел, громко хлопнув дверцей. Вернулся он совсем скоро – и с ещё одной корзиной!
После этого ехали уже без остановок, пока не прибыли в большое селение. Здесь Чужие покинули повозку, корзины подхватили и понесли – и наконец поставили в комнате с огромным ложем и небольшим столиком. Спустя короткое время принесли еду – тростник и оранжевые корнеплоды. Выяснилось, что пленников много – Олли насчитал четверых совсем крохотных детей и шестерых взрослых, не считая его самого. Детёнышей покормили молоком – один из них был столь мал, что не мог пить из миски, и ему дали что-то вроде соски.
Затем их оставили одних. Самого маленького ребёнка – вместе с пожилой женщиной.
Олли, сытым и вновь бодрым, овладела жажда деятельности. Надо что-то придумать!
Он просунул пальцы в щель, и после некоторых усилий смог отодвинуть запор. Выскочив наружу, молодой Мастер заметался по комнате. Однако в ней не было почти ничего – кровать, на которую водрузили корзины с детьми, столик с ворохом резаных стеблей, стул, груда пустых клеток в углу. И всё!
Он толкнул дверь – та, хоть и была тугой, в конце концов поддалась – и вышел в коридор. Другие двери явно вели в соседние помещения. Олли пробежал до широкого проёма – вниз вела лестница, но выход из дома перекрывала ещё одна дверь, и вот она даже не дрогнула под его напором.
На несколько секунд Олли пал духом. Как же быть?
Он вернулся в первую комнату и задумался.
А чего он, собственно, хочет добиться? Сбежать? А дальше?
Но сбежать казалось лучше, чем оставаться здесь, в полной неизвестности о том, что будет.
– Выпусти меня, – прозвучал тихий, отчаянный голос.
А он-то думал, что все спят!
Олли подошёл к клетке с девушкой и отодвинул защёлку. Снаружи это было совсем нетрудно. Девушка кинулась к нему и вцепилась обеими руками.
– Не уходи!
– Не уйду, – сказал Олли и почувствовал, что да, не уйдёт – по крайней мере, пока не узнает, что всё в порядке.
А что тогда остаётся? Только одно: всё же попытаться договориться с теми, с кем нет договора. Но как?
Надо дать знать, что с ними – с Олли, по крайней мере – можно говорить.
Олли огляделся ещё раз.
– Пусти, – как можно мягче сказал он. – Я кое-что придумал.
Он собрал охапку тростниковых стеблей и принялся выкладывать на полу точную, геометрически выверенную фигуру.
Девушка подошла ближе. Видно было, что ей не терпится спросить, но она сдерживалась – не мешала.
– Вот… сказал Олли, закончив. – Я вернусь. А до моего прихода – не трогай это. Обещаешь?
Девушка пискнула, соглашаясь, и Олли снова вышел в коридор.
Две дальние комнаты явно пустовали, зато в ближней, соседней кто-то был. И Мастер с бьющимся сердцем потянул на себя неплотно прикрытую дверь.
Главный Чужой спал на спине, изредка негромко всхрапывая. Он был так велик! Поразительно, что в этом большом, неуклюжем теле мог обитать разум – и всё-таки сомневаться в этом не приходилось.
Олли подёргал край покрывала, окутывавшего Чужого, и тот немедленно открыл глаза.
***
Джеральд проснулся от того, что кто-то потянул за покрывало. О, нет! Только не это – неужели что-то случилось с животными?
Ох, ты ж! Но по крайней мере, один был здесь! Ловкий зверёк каким-то образом открыл свою клетку.
– Да ты, наверное, голоден! Ну-ка, пойдём, проверим, всё ли в порядке?
Даже если напуган сам – нельзя показывать это питомцам: напротив, следует избегать всего, что может их обеспокоить.
Он прошёл в комнату, занятую лемурами. Странно, но этот лемур – Джеральд про себя называл его Эдвардом – не только не пытался сбежать, но даже словно бы тянул за собой.
В комнате творилось неожиданное. Все корзины и клетки стояли нараспашку, тростник и морковь были разбросаны по полу. Трое малышей затеяли возню прямо на ворохе травинок. Молодая самка, тревожно вскрикивая, пыталась навести порядок – но пока она оттаскивала двоих, третий возвращался. Завидев Эдварда, она бросилась к нему, невнятно лопоча.
Должно быть, зверёныши подсмотрели, как Эдвард открыл клетку, и повторили за ним. Но как это удалось самым маленьким?
Джеральд прикрыл дверь поплотнее и со вздохом принялся за уборку. Малыши легко подманились к плошке с молоком, остальные животные также были водворены на место. И только тут Джеральд заметил, что с Эдвардом происходит неладное.
– Я старалась! Я старалась!
Девушка смотрела расстроенно.
– Зачем ты их выпустила? – сердито буркнул Олли. Однако что уж теперь! Его собственное отчаянье было столь сильным, что на какое-то время Мастер даже забыл, что нужно искать новое решение.
Он погладил подругу по голове, словно ребёнка.
– Ничего, мы что-нибудь придумаем.
Но сам он уже не был так уверен.
Присутствие подруги немного успокаивало. А сама она словно бы уже и забыла о случившемся – высвободилась и побежала к Чужому, протягивающему длинный жёлтый плод.
Мастер сел и съёжился. Чужой ходил по комнате, подбирая упавшие стебли, затем вновь рассадил всех по клеткам – всех, кроме Олли.
Эдвард выглядел таким потерянным, его мордочку сводило выражение такого отчаянья, что Джеральд растерялся. Это не походило на обычную реакцию – точнее, ни на одну из них. Джеральд сделал быстрее, чем подумал: подхватил зверька и прижал к себе.
– Не бойся. Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо. Я хочу добра. Вы будете жить. Я не дам вас в обиду.
Мой бог, что он несёт! Это всё усталость и болезнь: чёртовы антибиотики не справлялись. И ещё недосып.
– Ваш род не прервётся. У вас будет потомство, и рано или поздно вы вновь будете жить здесь, на вашей земле. Пока вы есть – ещё ничего не потеряно.
Зверёк затих, словно понимал.
– Ну, что? Тебе лучше? Тогда пусти меня, приятель. Мне бы поспать. Отпустишь?
Наконец зверёк расслабился. Джеральд отцепил от себя тонкие пальцы, посадил Эдварда в клетку и вернулся к себе.
Было душно. Собиралась гроза.
Олли странно успокоился. Словно что-то перешло к нему, что-то, чего он не мог понять до конца: уверенность.
Гроза приближалась, молнии прочерчивали небо за окном. Внезапно громыхнуло особенно близко, и у Мастера всё завертелось перед глазами.
Олли очнулся. Затылок саднило, и Растящий Кристаллы пощупал болезненное место – нет, вроде, кость цела.
И только после этого приподнял голову и встретился глазами со старым знакомым.
– Киу! Это всё-таки был ты! – возмущённый вопль вырвался прежде, чем молодой мастер подумал.
– Не стоит благодарности, – суховато откликнулся старинный недруг, словно бы намекая, что не мешает сказать «спасибо».
– За что тебя благодарить? – досаде Олли не было предела. Он привстал и осмотрелся: циновка, устилающая пол, чернела безобразной дырой с обугленными краями, забавные безделушки, посуда, флаконы со снадобьями, футляры для кристаллов в беспорядке разлетелись по покоям, подставка для Творения, опрокинутая, откатилась к стене. И всё это покрывали острые, словно иглы, розовые осколки.
– Есть за что, – откликнулся Киу. – Я решил заглянуть – ходили слухи о твоём новом шедевре… хотелось узнать из первых рук. И что я нашёл? Вот этот разгром и воронку из Потоков Силы прямо посреди рабочей зоны твоего жилища! Поверь, чтобы их расплести, пришлось потрудиться. Но я сделал это – и вот ты здесь! Или ты предпочёл бы остаться там, где был?
– Нет… – Оллилуина передёрнуло. – Нет. А Кристалл? Он был… вот таким?
Ему, видимо, не удалось полностью скрыть недоверие.
– Именно, – суховато отозвался Киу. – Я слыхал о подобном. Ты каким-то образом смог создать реальность, соприкоснувшуюся с иным пространством. Обычно это абсолютно безопасно, если только не сообщить Кристаллу заряд энергии необычайной мощности.
– Вот оно что! Грозовой разряд, – сообразил Олли.
– Да… Думаю, следует послать Зов лекарю, чтобы осмотрел тебя. Хотя, судя по твоему приветствию, ты в полном здравии, – теперь в тоне Киу прорезались ядовитые нотки.
– Не стоит, – Оллилуин чувствовал себя разбитым, но не это было главным. – Я… послушай, Киу, я благодарен, правда. Только знаешь, мне… мне надо отдохнуть. Побыть одному, – вырвалось у него.
Мастер Оллилуин испытывал острую потребность предаться горю и не нуждался в свидетелях. Три месяца труда!
– И прикинуть стоимость ремонта? Э, э! Это шутка! Шутка!
– Чтобы придумать настолько неудачную шутку, мне пришлось бы размышлять целый день, – буркнул Олли. Каков поганец этот Киу!
– Ты всегда был тугодумом, – согласился тот. – Что ж, я приду, когда ты осознаешь, что дело могло кончиться гораздо хуже. Или когда потребуюсь.
Оллилуин с нетерпением проводил своего спасителя взглядом. Розовые осколки словно бы ждали вместе с ним.
Как только дверь закрылась, Мастер огляделся.
«Где-то тут был веник, – мелькнула мысль. – Или дождаться служанки? Тьфу, о чём это я!»
Горю упорно не предавалось. Чтобы вызвать в себе подобающие чувства, Оллилуин подобрал крупный осколок и провёл пальцами по его поверхности, стараясь не порезаться.
Что-то было не так!
«Надеюсь, с той девушкой всё будет в порядке», – подумал Олли.
Героиня его творения внезапно показалась глупенькой и претенциозной, герой – эгоистом до кончика хвоста, а их страсти – мелкими и недостойными описания.
Оллилуин распрямился. Всё ещё можно поправить! Всё можно сделать заново! Нет – не заново, а совсем по-другому!
Он покопался в ящике и закрепил на подставке новую затравку кристалла.
«Семья – это одновременно и очень много, и очень мало, – думал он. – Никто не может выжить, если он один против всего мира. Для того, чтобы жить, нужен кто-то рядом. Но сделать что-то большее, чем просто выживание, можно лишь стирая границы».
Олли улыбался. То, что он сотворит теперь, станет настоящим шедевром!
Послесловие автора
Когда автор понял, что его персонаж – лемур, возник непреодолимый соблазн устроить встречу персонажа не просто с ловцом животных, а с самим Джеральдом Дарреллом. И, конечно, автор немедленно кинулся перечитывать книгу «Ай-ай и я». Даррелл подробно описывает поездку на озеро Алаотра и перечисляет, сколько и каких лемуров было приобретено. Каково же было изумление автора, когда он, сложив все цифры вместе, обнаружил, что лемуров одиннадцать! Между тем далее было написано: «Я-то думал, добудем, дай Бог, пару лемуров, а у нас было десять этих великолепных созданий».
Автор не знает, небрежность ли это переводчика или за несовпадением цифр стоит какое-то иное, не отражённое в тексте обстоятельство. Тем не менее – один из лемуров исчез!
Автор признаёт, что в угоду сюжету допустил целый ряд художественных вольностей. Так, Жермен – сборный персонаж; в поездке Даррелла сопровождал Мианта, студент-медик, тогда как Жерменом звали одного из сотрудников заповедника Анкарафанцика, специалиста по рептилиям, который проходил стажировку на острове Джерси, в зоопарке Даррелла. Есть и другие неточности, на которых я не буду останавливаться.
Конечно, два острова – среди синих вод и зелёных – это остров Мадагаскар и остров Джерси.
Зоопарк Цимбазаза и заповедник Анкарафанцика получали поддержку МФГ – международной группы, созданной при участии Д.Даррелла, именно об этом упоминает Жермен.
Хочется добавить, что подсечно-огневое земледелие на Мадагаскаре сейчас официально запрещено, и ставка делается на иные способы разведения сельскохозяйственных культур.
Рассказ опубликован на Синем сайте
Подписывайтесь на наш канал, оставляйте отзывы, ставьте палец вверх – вместе интереснее!
Свои произведения вы можете публиковать на Синем сайте , получить адекватную критику и найти читателей. Лучшие познают ДЗЕН!
#наши авторы #что почитать #синий сайт #литература #рассказ #фэнтези