Когда моя мама со своей подругой пошли к Белому дому в 1991 году, а они уже были женщины немолодые, и со здоровьем было не очень хорошо, но они пошли в эту толпу, я с ней ругался, потому что волновался за ее самочувствие.
Я не переношу толпу ни в каком виде! Я не люблю гуляния, не хожу на парады. При том, что я либо участвовал в таких крупных мероприятиях несколько раз, либо был приглашенным и сидел на трибуне рядом с министрами и президентом, но если есть такая возможность, то я туда не пойду. Я никогда не пойду на соревнования, я с большим удовольствием посмотрю их по телевизору.
Что касается политики, хочу вернуться к великой Марине Семеновой, которая сказала мне: «Ты служишь Аполлону». Она мне объясняла, что Аполлон не имеет ни политической окраски, ни религиозных убеждений, искусство вне этого. И ты можешь у себя дома о чем-то думать, но ты не имеешь права это высказывать.
Есть очень много людей у власти, которым я могу сказать спасибо за то, что они сделали хорошее.
Я всегда буду благодарен Владимиру Владимировичу Путину и Игорю Ивановичу Шувалову за то, что они помогли с похоронами Марины Семеновой на Новодевичьем кладбище. Если бы я не поднял тогда эту волну, а они бы в этом не поучаствовали, этого бы никогда не случилось, и великая женщина нашей страны не обрела бы покой там, где ей полагалось. Есть определенное количество людей, которые относятся ко мне с уважением, и когда я что-либо произношу с политической окраской, они невольно будут к этому относиться уже благосклоннее.
Вот Марина Тимофеевна родилась при императоре, в 1908 году, и скончалась в 2010 году, когда президентом был Дмитрий Медведев. Через ее биографию прошли все политические перипетии и страдания нашей страны. Клавдия Ивановна Шульженко когда-то сказала Пугачевой, это есть в одном из интервью Аллы Борисовны: «Алла, пой про любовь – не прогадаешь!». Этот совет прекрасен тем, что любовь – это тот же Аполлон, то же искусство, которому надо служить.
Есть конкретные вещи за которые я могу и хочу сказать спасибо многим людям. Если я встречаю Валентину Ивановну Матвиенко, я ее много лет знаю, я ей говорю спасибо! Потому что, среди многого другого, она помогла с открытием школы Бориса Яковлевича Эйфмана, когда была еще губернатором Санкт-Петербурга, и которая позволила это сделать на таком уровне.
Я всегда буду говорить, что Софья Николаевна Головкина – великий деятель искусства, благодаря Фурцевой и Головкиной есть Московская академия хореографии в том виде, в котором она существует сегодня.
Это здание построено с таким комфортом, с такой любовью к этому искусству, что на его основании построена Французская школа танца, архитектурно, все китайские школы, корейские, школа Ковент-Гарден и так далее, они эту модель взяли и повторили. Ничего лучше никто не придумал.
Та же Фурцева – Московский цирк на Вернадского – вот эти меняющиеся сцены не смогли повторить в мире нигде. Почему за это не сказать людям спасибо?
Я считаю, что моя профессия прекрасна по ту сторону рампы. Когда я выхожу из театра, я просто человек. В Академии, я не деятель искусства, я чиновник. И как чиновник я не имею права на многие вещи, особенно на свое мнение, я не могу его так свободно высказывать, как артист Николай Цискаридзе, потому что от меня зависит судьба этого замечательного учебного учреждения, за которое я сегодня ответственен.
Вот Николай Цискаридзе оказался единственным деятелем искусства, за которого, в свое время, зритель вышел на площадь перед Большим театром и высказал свое мнение. Что должен был делать тогда чиновник из театра, который хотел показать свою власть, насколько он убог, насколько убого его сознание, что он все равно продолжал воевать? Он ничего не делал для искусства в этот момент, он забивал дойную корову, на самом деле, как менеджер. Я всегда удивлялся, как можно взять самого успешного артиста, который приносит пользу, и над ним так издеваться.