Горчаков осторожно ощупал её тонкую шею и поднял за подбородок, стараясь не афишировать сам факт осмотра, чтобы не напугать дочь ещё больше. Аня доверчиво распахнула глаза и вдруг ойкнула, накрыв его ладонь своей. Под кожей чувствовалось мощное биение жизни, но перепутать было нельзя — это не пульс человеческого сердца, а нечто совершенно иное.
Рассказ "Весенняя жатва" (36)... (назад к 35)
— Папа! — она еле заметно задрожала, но всё-таки справилась с накатившей паникой и вопросительно скосила глаза на чуть ошалевшую от обилия впечатлений Бабусю, как по команде сорвавшуюся с места и облизавшую её щёки и нос.
— Ладно, даю вам десять минут, — Нина недовольно поджала губы и сделала Ване Губе знак покинуть корабль, — попрощайтесь тут хорошенько, а мы не будем смущать вас и уйдём прямо сейчас, — лёгкая тень исказила её черты. — Аня, тебе вовсе не обязательно подниматься наверх, если не хочешь. Всё и так сработает, как надо. Просто расслабься.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
Ваня хмыкнул и неожиданно для самого себя предложил Горчакову рукопожатие, но тот окатил бывшего товарища ушатом презрения и отчеканил с плохо скрываемой яростью:
— Не обольщайся. Она моя родная дочь, но к тебе это никак не относится и мне плевать, что ты под внушением или в чём там ещё причина безумных превращений. Проваливай и радостно уничтожь всех, кого я знаю, и ещё миллиарды прочих, и не утруждайся лицемерить и изображать тут дружбу.
— Строго говоря, я никого и пальцем не трону. Это всё она, — Ваня примирительно указал на чуть ли не плачущую девочку, — единственная и неповторимая. Носитель магии. Разве это не чудо? Без неё это всё не имело ни малейшего шанса, а другая девочка никогда бы не справилась, она была чересчур слабой. Тебе бы гордиться дочерью!
— Проваливай, куда шёл, — зло процедил Горчаков, но удар не попал в цель. Травник и ведунья равнодушно смешались с толпой и исчезли на заполненной до краёв лестничной клетке.
Аня потрепала Бабусю за ушами и виновато прошептала:
— Я тебя подвела, да? Когда мы… когда они… объединились, я услышала и тебя. Раньше я тебя почти не чувствовала. Как ты умудрялась оставаться собой? В смысле, ты же собака, но в тебе было куда больше своей воли, чем во всех нас! Как это вышло?
Бабусин хвост заходил ходуном и она заскулила, как бы извиняясь за свою исключительность, а Сергей Шанкин коротко переглянулся с Антоном и отделился от стены, вздохнув с облегчением после ухода главного травяного пугала.
— Ты говоришь, собака сопротивлялась? Ты уверена в этом? Это ведь странно, не находишь? А почему ты тогда не смогла? Ты же, по сути,первая и самая важная из всех!
— Да, — Аня подняла на Сергея чистые и совсем уж детские глаза, — так и есть. Наверное, это потому, что она была не очень удачной попыткой стать образцом для волшебных семечек. Бабуся сама пыталась разгрызть их оболочку и повредила нёбо, так что её гены потом чуть-чуть перемешались с моими. Но я тоже капельку сопротивлялась, — обиженно протянула девочка, — а они даже следили, чтобы я случайно не навредила себе. Всё время следили.
Горчаков хотел остановить ненужные расспросы, но Шанкин состроил такую зверскую рожицу, что заставил отступить без боя, а Ритка заворожённо раскрыла рот, ещё не понимая, куда тот клонит, но хватаясь за призрачную вероятность, что её мужчина всё исправит. Антон нервно оглянулся на открытые и опустевшие боксы и снова уставился на начальство расширенными от чудовищного всплеска адреналина зрачками, а после отчётливо мигнул два раза подряд.
— А ты, значит, совершенно особенная у них? Не как Бабуся, а ещё круче?
Аня приосанилась и гордо призналась:
— Да я у них бесценная, вот! Но мне всё равно грустно.