Стояла морозная февральская погода. Лучезарный Кур Григорий громко кричал, вытягивая свою тощую взъерошенную шею. Медленно вставало солнце. Поодаль на гумне расположилась группа высокоучёных свиней с учебниками по кролиководству. Полевая мышь Татьяна, шмыгнула в подпол избы председателя колхоза с рублёвыми купюрами в ухмыляющейся пасти. Сторожевой волк Прокоп, сучил во сне задними лапами и подёргивал хвостом. На горизонте показался комбайн. Никем не управляемый, он преодолел огромный сугроб, воткнулся в чучело масленицы, укреплённое на арматуре, и замер, работая на холостых оборотах.
На место происшествия тут же прибыла съёмочная группа сельской телерадиокомпании. Пока операторы Трубкозуб и Лиса расставляли оборудование (нарды, выпивку и закуску), корреспондент расставил штатив, присобачил на него камеру и начал работать. Тем временем Лучезарный Кур Григорий, взлетел со своего насеста, сделал в воздухе мёртвую петлю и приземлился рядом с телеоператорами, которые сыграв две партии в нарды, вкушали синюю дыню, заедая её хурмой.
В крышку от объектива накапали пару капель самогона и поставили её перед куром. Сделав пару клевков огненной воды, кур повеселел, расправил крылья, взлетел, почти вертикально, и набрав высоту, спикировал на группу высокоучёных свиней.
Свиньи, побросав трактаты о кролиководстве, кинулись врассыпную, попав в кадр корреспонденту, который с интересом следил за эволюциями свиной стаи.
Сторожевой волк Прокоп проснулся и огласил округу протяжным воем.
Арматура с намотанным на неё чучелом масленицы, наконец упала, и освободившийся комбайн сорвался с места и помчался в направлении дома председателя колхоза.
Почувствовав неладное, мышь Татьяна, пулей вылетела из подпола и воткнулась в спящего около поилки для свиней кота Василия. С протяжным мявом кот потянулся, перевернулся на противоположный бок, и продолжил свой сон.
Между тем, председатель колхоза Кирилл Грошечкин, закончив утреннюю гимнастику с банкой солёных огурцов, уселся за стол и приготовился завтракать.
В этот момент часть стены обрушилась. Когда клубы пыли и побелки улеглись, стало видно, что в проёме разрушенной стены застрял комбайн.
-Проходи, что в дверях стоишь! – сказал добродушный Грошечкин комбайну, нашаривая в ящике стола ещё одну стопку.
От кабины комбайна отделилось нечто, упало на пол, и издавая булькающие звуки поползло в направлении стола, спотыкаясь о кирпичи.
При ближайшем рассмотрении, нечто оказалось сторожем Виталием, который, как выяснилось, уснул в ангаре на раскладушке, но необъяснимым образом переместился с раскладушки в кабину комбайна.
Почуяв знакомый запах, сторож подполз к столу, практически вплотную, взгромоздился на кованый сундук, и поставил локти на стол.
- Я говорю,это самое, погода нынче морозная. – Начал председатель.
-Это как посмотреть. – Парировал сторож.
- Вот вчера, например, самолёт низко пролетел. Говорят к потеплению.
-Это да.
Председатель разлил самогон по стопкам. Выпили. Закусили огурцом. Комбайн в стене работал на холостых оборотах.
Тем временем, телеоператоры, управившись с синей дыней, разбрелись по двору, в поисках съестного. Сторожевой волк Прокоп кушал прошлогоднее сено. Это был советский волк, недалёкий и неприхотливый. Лениво жуя жёсткий колосок, он заметил в углу двора, рядом с баней, какое-то шевеление. Но так как сторожевой волк Прокоп был стар, глух и слеп на один глаз, он нехотя поплёлся через двор, шатаясь как шар для боулинга после броска неумелого игрока.
- Вот и я о том. - прохрюкал сторож, поднимая тяжёлую голову со стола.
- Нет тепла… - вздохнул председатель.
Вдруг со двора послышался дикий протяжный вой.
- Фуууу, - протянул Грошечкин.
Сторож Виталий непонимающе потупил взгляд в проём в стене, откуда доносился жуткий звук. Звук всё нарастал.
- ФУУУ… - рявкнул председатель ещё громче. – Тихо ты… волк тряпошный!
Тем временем, глухой, но всё-таки устрашающе матёрый волк Прокоп, выл на двух синих операторов, застрявших в заборе.
- Уйди… уйди, - кричал ему Трубкозуб, отмахиваясь от него банкой с помидорами.
Прокоп был стар. Рвать и метать он уже давно не мог, да и зубы притупились уже о постное сено, поэтому он просто сидел и выл на них, жалобно и уныло. Наконец, справившись с узами забора, Трубкозуб и Лиса, дико угорая, покинули территорию председательского двора, и убежали в поле. Волк обречённо замолчал.
Уже почти встав, чтобы всыпать волку Прокопу по хребту нагайкой, председатель Грошечкин, лениво плюхнулся обратно. Опрокинул очередную стопку и удовлетворённо крякнул, утираясь рукавом пиджака.
- Воооот, то-то же… - пропел он, пытаясь выудить вилкой очередной огурец из банки.
- Враги… прорычал, заплетающимся языком Виталий, слизывая со стола пролитый им самогон.
День продолжался.
Лучезарный Кур Григорий, с трудом продрав один глаз, почувствовал странное покалывание под левым крылом.
- «Должно быть перелом,» - подумал он. - «Что я теперь скажу Агриппине?!»
Затем он почуял странный запах, и в ту же секунду к нему вернулся дар речи. Округу озарило громкое кукарекание. Соскочив со сковороды, он с дымящимся хвостом, бросился наутёк.
Изумлённый Трубкозуб с непонимающим видом смотрел, как его завтрак, со скоростью реактивного снаряда, уносится в поле, оставляя за собой слабую полоску дыма.
- Стой, - закричал Трубкозуб. – Пойми, я добра тебе хочу…
Но Григорий, со стеклянными глазами, продолжал бежать и вскоре скрылся за горизонтом.
- Когда-нибудь он вернётся, - прозвучало с надеждой от Лисы.
Мышь Татьяна пролепетала что-то невнятное ни иврите и выпустила из пасти рублёвые купюры. Стая высокоучёных свиней немедленно окружила банкноты и начала изучать их, ощупывая копытами и тыкая в них пятачками.
Комбайн заглох. В хате председателя воцарилась гнетущая тишина.
- Ты это… - обратился к сторожу Грошечкин. – ПонЯл?!
- Самособойразумеется. – пробубнил тот, отрывая голову от ладони. – Что-то дует у тебя в хате, тебе не кажется?
- Ага, - он мотнул головой. – Валька - зараза, небось, опять дверь не заперла. И свиней не накормила, слышь – кричат!
Между тем высокоучёные свиньи, чисто ради научного интереса стали пробовать купюры на вкус. Один Свин, в чине профессора кричал, что чувствует в рублях аромат апельсиновых корок. Второй же, как лаборант, имеющий больший опыт в лабораторных работах, признал наличие в составе валюты - хвостов летучих мышей.
- Вздор, вздор! – Кричал третий. – Я как микробиолог говорю вам, это чистейший С2Н5ОН. Спор был жарким. В процессе научного спора было съедено 2 рубля 55 копеек, причём последняя копейка застряла в межзубном пространстве свина профессора, который пытался выковырять её оттуда копытом. Остальные деньги спас сторожевой волк Прокоп. Он совершил героический подкоп, разрывая лапами замороженную землю под домом председателя, в поисках сливовой косточки, которую он зарыл там в 1976 году. В результате, земляных работ, он нарушил канал деньго-подачи, который наладила мышь Татьяна. Долго, с надеждой и азартом, ждали высокоучёные свиньи, новых образцов для исследования из глубин Татьяниной норы, но увы - их ожидания оказались тщетными.
День плавно катился к вечеру. Кот Василий, чувствуя дискомфорт, перекатился на спину, потянулся и встал на лапы, потрясая головой. Он бросил безразличный взгляд на дремлющих за столом председателя и сторожа, затем медленно поплёлся к печке. По пути он заглянул в свою миску, но та ещё с утра была пуста. Это ему явно не понравилось. Внезапно Василий решил, что «голод не тётка», а тёплая печка никуда не денется, и направился к обеденному столу. Убедившись, что Грошечкин и Виталий крепко спят, он взобрался на стол, и принялся кушать куриный салат, прямо из тарелки председателя. Разобравшись с салатом, Василий перешёл на солёные огурцы и, наверное уже принялся бы за самогоночку, если бы не Валентина, которая пришла с рабочей смены и застыла в дверях, с обезумевшими глазами.
Перед глазами доярки 3-го разряда, предстала следующая картина:
На столе спал её благоверный Кирюша. Рядом лежал сторож Виталий, которого искали всем колхозом аж со вчерашнего вечера. Под столом стоял десятилитровый бутыль, который ещё вчера был почти полон, а на столе Вася-кот, доедал последний огурец с вилки Грошечкина… но самое главное, не было части стены их дома, той самой стены, где висел портрет её маменьки в свадебном облачении. Вместо портрета в стене находился колхозный комбайн, на пропажу которого местный участковый Федот уже завёл уголовное дело, со всеми вытекающими.
- Прибью! – Закричала Валя и грохнулась в обморок.
Грошечкин резко проснулся, ударил кулаком по столу, от чего Вася-кот с последним огурцом в зубах, - шмыгнул под стол. Сторож Виталий продолжал спать. Председатель попытался встать, но ноги отказывались его слушаться и он, как бревно, завалился под стол, придавив своими телесами хвост кота Василия, доедающего там огурец.
Кот взвыл и понёсся к проёму в стене, но в суматохе промахнулся и попал в кабину комбайна. Пытаясь выбраться, он метался по кабине, нажимая на рычаги управления. Вдруг комбайн завёлся, и двинулся назад на полном ходу, унося с собою в закат, напуганного и заточённого внутри кота Василия.
А на всё это смотрели сидя на лавочке, - Трубкозуб и Лиса, тихо напевая песенку «О маленьком казачёнке Севе».
В итоге, председателя Грошечкина сняли с должности, перевели в помощники сторожа. Лучезарный Кур Григорий, тронулся умом. Он поселился в беличьей норе и охотился ночью на дождевых червей. Трубкозуб и Лиса сколотили местную группу и давали концерты в сельском клубе. Мышь Татьяна, пытаясь найти путь наружу, встретила под землёй свою любовь в лице Крота Анатолия. Сторожевой пёс Прокоп ушёл на заслуженный отдых, доживать свой век с высокоучёнными свиньями в качестве завхоза лаборатории. Кот Василий вернулся через 3 дня, облезлый и голодный.
Комбайн так и не нашли.
Конец.