Франкенштейн наверняка знаком вам: за время, прошедшее с публикации романа Мэри Шелли, образ чудовища Франкенштейна воплощался на экранах и сценах более 50 раз. Хотя этот герой и не рекордсмен по киновоплощениям (например, Дракула или Дориан Грей могут посоперничать с ним), но вот утверждение, что это произведение оказало огромное влияние на современную культуру, абсолютно справедливо.
Что хотела сказать Мэри Шелли в своём произведении и почему он смог стать одним из наиболее популярных произведений, породив свой собственный миф? Давайте разбираться.
Я не буду здесь подробно останавливаться на историческом и литературном контексте. Скажу лишь, что в этот период был популярен готический роман – произведение, сосредоточенное на тематике преследования человека злым роком.
Начинать разбор следует с названия: «Франкенштейн, или Современный Прометей», ибо оно всегда предстает перед нами самым первым и способно приоткрыть нам суть всего текста, намекнуть на самые важные его части. Следуя традиции, сложившейся в начале XIX века, Мери Шелли выносит в заголовок имя главного героя (ср. «Айвенго» В. Скотта (1819), «Жан Калас» М. Ж. Шенье (1792)).
Этот принцип используется для направления внимания читателя, а также он превосходно удерживает автора в одной-единственной колее: текст точно будет сосредоточен на жизнеописании конкретного героя, а повествование должно предложить нам его подробную биографию, начиная с раннего детства.
Однако для Шелли мало только лишь на фамилии главного героя (прошу заметить во избежание путаницы, что Франкенштейн – это не само чудовище, остающееся безымянным, а человек, его создавший). Она дает пояснение, подсказку для читателя: как именно следует героя воспринимать.
Прометей – герой одного из самых известных древнегреческих мифов. Он играет немалую роль в пантеоне: Прометей — один из титанов, двоюродный брат Зевса, отец Ио, – по версии одного из писателей поздней эпохи (эллинистический период), — которую также постигает трагичная судьба.
Прометей, согласно древнейшему варианту мифа, вопреки воле Зевса украл огонь у Гефеста и принес его людям. Огонь был символом власти и величия богов, однако Прометей научил человечество управляться с ним: разжигать, укрощать и использовать его для приготовления пищи и обогрева жилищ. Зевс сильно разозлился и покарал Прометея, приковав его к скале в Кавказских горах и отправив своего орла выклевывать ему печень. Печень отрастала за ночь, и с утра птица прилетала снова. Кроме того, Зевс наложил на Прометея забвение: страшное проклятие, из-за которого люди забыли своего героя и его деяния (собственно, выражение «ввергнуть в пучину забвения» берет свое начало из этого мифа). Сюжет понятен, и прометеевский архетип , в общем-то, очень просто обнаруживается в истории за авторством Мери Шелли: прометей – это тот, кто приносит человечеству некое запретное знание и потом оказывается за это наказан высшими силами.
Добавляя это пояснение, Шелли сразу же расширяет смысл своего произведения, объединяя несколько культурных пластов. Одновременно с этим она ставит перед собой довольно амбициозную цель переписать известный миф под её современность. Читатель, находящийся внутри культурного контекста, быстро улавливает направление мысли, заданное Мери Шелли в названии её произведения, и открывает первую страницу текста, уже держа его в своей голове.
Как, я надеюсь, вы уже поняли, название не только задает определенный тон для восприятия романа, но еще и очерчивает проблематику, очень характерную для той эпохи: безуспешное противостояние человека судьбе, конфликт между человеком и Богом, высшими силами.
Но, взяв вполне традиционную тему, Шелли переосмысливает ее, и то, как она это делает – практически прорыв в литературе, это причина, почему роман остаётся популярным и по сей день.
Суть взаимоотношений в романе сводится к иерархической пирамиде: на низшем уровне находится чудовище, для которого Виктор является создателем, по сути, богом. Сам Франкенштейн занимает серединный уровень, а бог – высший. Прометеевский огонь в данном контексте символизирует саму жизнь, и это очень красивое переосмысление огня как искры жизни, как чего-то нематериального, что одухотворяет материю.
Виктор волею божьей (или дьявольской, как он сам думает) становится обладателем знания о том, как можно создать живое из мертвого, и применяет его на практике, будучи плененным мечтами то ли о всемирной славе, то ли о посягательстве на божью власть. Но его творение выходит совершенно не похожим на человека, хотя он и лепит его по своему образу и подобию.
И уже отсюда мы не можем не задуматься о том, настолько люди на самом деле похожи на своего создателя (напоминаю, что время написания романа – 1812 год, и тогда европейцы были все еще очень религиозны), или являются просто неудачной пародией, уродливыми подобиями того, чем является Бог.
Чудовище при этом обладает душой, оно может чувствовать, оно может думать, и уровень его интеллекта действительно высок: оно оказывается способно довольно быстро обучиться языку: сам, подслушивая и делая выводы о значении того или иного слова, – не только устному, но и письменному. Он читает «Потерянный рай» Мильтона и понимает его, а это довольно сложное произведение, написанное высоким штилем. Чудовище оказывается способным не только прочитать его, но и прочувствовать, проанализировать его. Он оказывается способным на любовь, на рефлексию – в общем, он действительно человекоподобен. Все, чего он хочет – создания ему пары, с которой он мог бы жить где-нибудь в уединении.
Но его внешний облик отталкивает от него даже его собственного создателя. Виктор оказывается не способен принять чудовище таким, каким сам же и породил его, и изо всех сил старается избегать общения с ним, прячется от изначально доброго существа. И в душе Чудовища появляется обида, которая перерастает в мстительность. Чудовище, осознав, что Франкенштейн не сделает ему женщину, кладет свою жизнь на то, чтобы уничтожить все, что дорого его богу, и в нем уже не остается места ни любви, ни прощению.
Вывод, который прямо дается в тексте – человек не должен посягать на роль бога, не должен постигать высших секретов. Технологии же потенциально опасны именно этим: человек приближается к богу и падает, подобно Икару, разбиваясь, поскольку не в состоянии предусмотреть последствий своих действий.
Достаточно искушенный читатель способен посмотреть на происходящее в целом и не поверить, что очевидный вывод — единственно возможный, даже если в его правильности все больше убеждается главный герой: авторы очень любят водить читателя за нос и путать его в слоях своего произведения.
Поскольку у нас есть довольно прозрачные параллели Бог-Франкенштейн и Франкенштейн-Чудовище, то все вышеизложенное отлично переносится со второй модели отношений на первую. Поэтому роман в чем-то даже можно счесть еретическим: Бог через такую призму становится не всемогущим, и изгнание из Рая выглядит актом не наказания, но страха перед своим же созданием. Главным же отличием в этих параллелях является наличие пары у Адама и отсутствия таковой у Чудовища, и это несколько смягчает общую картину обиды на Творца. Бог оказался более милосердным, чем бог-Франкенштейн, и дал возможность своему творению жить так, как ему угодно.
Доп. Литература:
1. http://zaumnik.ru/mifologija/mify-o-prometee.html - подробнее о вариантах мифа о Прометее
2. https://cyberleninka.ru/article/n/voploschenie-mifa-o.. - подробнее о том, как именно в романе этот миф переворачивается (оч рекомендую)
Green Asa
Ред. PoTra
