Об этом и многом другом мы поговорили с доцентом кафедры истории и теории международных отношений ИМОМИ Университета им. Н.И. Лобачевского Дмитрием Белащенко
Дмитрий Александрович! Сейчас многие задаются самыми разными вопросами по поводу ситуации на Украине. Почему в принципе эта ситуация возникла, что к этому привело, как эта ситуация развивалась? Не все хорошо помнят историю, если говорить откровенно, не все хотят ее сейчас вспоминать. А ведь это проблема не сегодняшнего дня. Как вы видите исторические корни этого конфликта?
Дмитрий Белащенко: Исторические корни конфликта мы, конечно, можем и со времен Богдана Хмельницкого рассматривать и с более ранних периодов, но в целом вопрос вообще - как Украина состоялась как независимое государство, как оно складывалось, как территории оказывались в ее составе.
В интернете очень много различных роликов есть с картами, где показывают, когда какие земли вошли в состав Украины при царях, императорах, при советской власти, но в целом, какой бы позиции ни придерживались те или иные авторы, сходятся на том, что Украина — это классическое «лоскутное» государство, территория которого на протяжении довольно длительного периода складывалась, и эти территории очень часто ничего общего между собой не имели. Они пребывали в составе разных государств, отличающихся друг от друга с точки зрения религии, этнического состава и так далее.
Например, та же западная Украина. Когда-то да, территория, которую мы относили к Руси. Червонная Русь, Галицкая Русь. А впоследствии несколько веков пребывала в составе Польши. Там происходило, говоря современным языком, переформатирование населения под себя, навязывание этнических стереотипов, попытки навязать католичество вместо православия. Разумеется, это всё впоследствии «выстрелило».
19 век здесь, разумеется, стоит отметить, когда закладывалась идеология, которую мы ныне называем украинской, когда формировались истоки украинского национализма. Это вторая половина 19 века, причем это происходило не только на территориях, которые не входили в состав Российской империи, но и в современных Киеве, Харькове, которые были в составе нашей страны.
Определяющим здесь, конечно, уже является 20-ый век, когда в результате потрясений, в результате мировых войн, в результате революции в России, точнее нескольких революций, Украина попыталась создать свое собственное независимое государство. Это было несколько раз. Первый - это как раз Октябрьская революция, точнее события, которые последовали за Февральской и за Октябрьской революцией. В дальнейшем — это уже деятельность советской власти, которая формировала территорию нынешней Украины, тогдашней Украинской ССР. Вторая мировая война, когда была попытка со стороны именно носителей западно-украинской идеологии сформировать собственное государство под эгидой Третьего рейха, но ничем это не закончилось. Затем уже наше время, распад СССР, когда сформировалось уже формально независимое государство. И вот здесь такой момент стоит отметить: когда в конце 80-х начался кризис советской идеологии, ее необходимо было чем-то заместить. Потому что государство и народ особенно молодая нация, как позиционировали украинскую, без идеи, без идеологии ему сложно было бы существовать. И поскольку советская идеология во многом была дискредитирована, ее активно критиковали, принижали, то единственной альтернативой, увы, оказался этот западно-украинский вариант национализма, больше ничего предложить не могли.
Восточная Украина — Донбасс, Крым – эти территории на тот момент никакой своей идеи выдвинуть не могли. И уже в новой Украине - независимой после 91 го года - ситуация сложилась такая: когда формировались правительства, за гуманитарные блоки — за образование, за молодежную политику, за культуру обычно отвечали выходцы из западно-украинских областей. За то, что связано с промышленностью, с экономикой - за это отвечали выходцы с восточной Украины, потому что это развитые промышленные регионы и, как оказалось, вкладываться в подрастающее поколение, в гуманитарный блок, в образование, в культуру — это в плане формирования мировоззрения гораздо лучше, гораздо проще, даже дешевле. Для того, чтобы у людей, у подрастающих поколений сформировать соответствующий взгляд на происходящие вещи.
Можно искать исторические корни где-то далеко, но на мой взгляд, все лежит в распаде Советского Союза, в кризисе советской идеологии и в отсутствии какой-то альтернативы для западно-украинского национализма, адепты которого стали занимать самые высокие места в новой украинской элите.
Почему не все люди, живущие на востоке Украины, с момента распада СССР захотели считать себя украинцами? Многие по-прежнему считают себя русскими. Почему так сложилось?
Дмитрий Белащенко: Существует ряд мнений. На мой взгляд, здесь тоже все кроется в том, как формировалась территория Украины. Ведь исторически опять же, если мы вернемся к Хмельницкому, что такое Украина — это три воеводства — Киевское, Черниговское и Брацлавское. Это те территории, которые по Переяславской раде воссоединились с Россией в 1654 году. А в дальнейшем уже новые территории присоединялись к Малороссии, Новороссия опять же появилась. И вот эта восточная Украина, юго-восточная во многом - это как раз территория Новороссии, то есть тех территорий, которые присоединялись при Екатерине второй, при других наших монархах и заселялись они представителями самых разных национальностей.
А поскольку при той же Екатерине говорить о складывании какой-то украинской нации не приходится, а про русскую нацию, про русских, разумеется, можно говорить в тот период, то в принципе всё закономерно. Плюс, даже если посмотреть на события 20 века, когда, например, в период между гражданской войной и, грубо говоря, началом Великой Отечественной проходила активная политика украинизации, то население восточных украинских регионов, точнее регионов Украинской ССР, оно не очень понимало, чего от него хотят. Почему люди, которые всю жизнь разговаривали на русском языке, должны читать украинские газеты, отдавать своих детей в школы с обучением на украинском языке, почему делопроизводство должно вестись на украинском и так далее.
Как считают некоторые историки, именно для того, чтобы успешнее проводить политику украинзации и столица-то Украинской ССР переехала из Харькова в Киев. Потому что Харьков был в гораздо большей степени русский город, нежели Киев.
А после уже Второй мировой войны политики украинизации как таковой не было. Было свободное развитие и русского, и украинского языков и культур. И в таких условиях русский язык и русская культура всегда победят, всегда будут на первом месте. Этого и боялись новые украинские власти. Ведь если бы они, например, разрешили свободное обращение одинаковый статус и русского, и украинского языков, то через некоторое время украинский был бы вытеснен.
Здесь еще вот что стоит учитывать. Я не склонен бросаться громкими фразами про то, что Украина — это во многом все искусственное, что украинский язык — искусственный, украинская культура никогда не существовала, нет, здесь гораздо более сложные процессы. Но, если подходить несколько упрощенно, то действительно, украинский язык возник как синтез народного говора (все-таки он возник в селах, в сельской местности, в деревнях) и неких кабинетных изысканий, потому что ту же политику украинизации, например, активно продвигали люди, которые ранее были противниками советской власти.
Тот же профессор Михаил Грушевский, автор такого монументального с украинской точки зрения труда про историю Украины-Руси. После того, как победила советская власть в гражданской войне он эмигрировал, но впоследствии вернулся в СССР и вплоть до своей смерти активно украинизацию продвигал, в том числе, создавая украинский язык и украинскую историю, то есть историю украинского народа, украинской нации, как он сам заявлял. И таких деятелей было довольно много.
И в дальнейшем уже, когда появилась независимая Украина, тот же самый язык и культура формировались где-то даже с нуля. Например, любые украинские юристы, врачи, специалисты по техническим наукам, они очень тяжело воспринимали новую ситуацию, потому что им приходилось переучиваться на новые термины, а эти термины они порою не отражали вообще никакой действительности и просто были сложны для запоминания.
Это, может быть, нам, гуманитариям можно переучиться на какие-то новые термины, но, если вы отвечаете, предположим, за функционирование атомной электростанции или проводите какие-то сложные хирургические операции, представьте, что у вас в голове. Вы не думаете о своей какой-то конкретной деятельности в данный момент, а думаете, вспоминаете - как это будет на языке звучать по-новому.
Например, обычно как - если какое-то слово в украинском языке звучало очень похожим на русское или совпадало с ним, то аналог искали в польском языке. Но бывали случаи, когда и в польском языке это слово звучало примерно так же, как и в русском. Например, слово «аэропорт» по-польски примерно так же и звучит. В таких случаях придумывали уже что-то свое, не имевшее в принципе аналогов. Там было слово «летовище», по-моему. Ну, или «вертолет». Когда придумывали слово «гвинтокрыл», пытались прямую кальку с английского «геликоптер». Согласитесь, что это звучит довольно странно.
То же самое касается культуры. Безусловно, есть много представителей украинской культуры, кого можно изучать, читать, но стоит учитывать, что читать и изучать надо тех людей, которые самостоятельно, а не по какой-то разнарядке писали на украинском языке. Когда это делалось в рамках той же политики украинизации, то выходили довольно странные вещи из-под пера этих людей. А впоследствии, когда появляется независимая Украина, выясняется, что этих деятелей мало, что их не хватает для того, чтобы оправдать, что «мы такая древняя нация», что многие достижения в истории «это наши», как заявляют украинские политики или новые историки украинские.
И поэтому началось создание собственной истории, собственных деятелей культуры опять же где-то находили. Либо в глубине веков, либо просто приписывали общероссийских, общерусских деятелей именно к Украине. Например, Гоголь. Он какой писатель? Я бы не стал его относить ни к украинским, ни к русским. Это общее достояние. Родился, да, на территории современной Украины. Жил и творил на территории современной России. Почему надо разделять?
То же самое касается и других деятелей. Например, экс-президент Украины Порошенко в свое время заявлял, что Чайковский - украинский композитор или, что Репин - украинский художник. Много таких примеров.
Тема вашей диссертации «Политика Украины на постсоветском пространстве: основные векторы и приоритеты». Там речь идет, в том числе и о внешней политике. Что, на ваш взгляд, в большей степени влияет на внешнюю политику Украины?
Дмитрий Белащенко: Я бы сегодня даже не стал говорить о внешней политике Украины, поскольку сейчас она абсолютно несамостоятельна. И не только в данный момент, когда началась спецоперация, постоянное апеллирование к НАТО, к ЕС, к неким эфемерным мировым сообществам, свободному миру и так далее.
Она несамостоятельна еще с 2014 года, когда произошел переворот, именуемый в новой украинской истории «Революцией достоинства». А если опять же несколько углубиться в историю, а именно в историю независимой Украины, то здесь вот как складывалось. Если посмотреть на украинских президентов, то видно, что сменялись президенты прозападной политической ориентации и условно пророссийской. На самом деле, ни одного пророссийского президента в истории Украины не было.
Был президент Кравчук, он не устроил население. Там во-многом, конечно, связано не с внешней политикой, а с тем, что в принципе была тяжелая внутренняя ситуация после распада СССР. Затем был президент Кучма - выходец из так называемых «красных директоров». Он возглавлял ЮЖМАШ - одно из крупнейших украинских предприятий, а точнее предприятий Украинской ССР. Он считался условно пророссийским, потому что в своей предвыборной кампании активно критиковал Кравчука, призывал улучшить отношения с Россией, проводить более активную политику в рамках СНГ, но как только пришел к власти, его внешнеполитический курс стал отличаться, он стал продвигать так называемую многовекторность. То есть одновременно развивать дружеские отношения по максимуму с кем только можно — с Россией, так с Россией, с Китаем, так с Китаем, с США, так с США, с Европой, так с Европой. Но это выглядит хорошо на бумаге или в какой-то теории, а в действительности на это просто не хватало сил, средств, опыта в том числе. Потому что, как бы ни искали украинские политики и историки многовековое существование Украины, нет, опыта независимого существования было весьма и весьма немного.
В дальнейшем после Кучмы был Виктор Ющенко, который пришел к власти на волне «оранжевой революции» так называемой. Его политика была четко прозападная. Об этом заявлялось. И в итоге получалось, что каждый президент какой бы ни был он вплоть до 2014 года, он был фактически президентом половины страны, потому что это четко видно по электоральным предпочтениям. Всё, что на левобережье Днепра голосует за условного Кучму или за условного Януковича. Всё, что на правой стороне - туда, на запад, все в основном голосуют за того же Кравчука или за того же Ющенко или за того же Порошенко.
И чтобы не допустить раскола государства, вплоть до Порошенко - все-таки даже Ющенко при всей своей нелюбви к России старался не доводить до каких-то критических моментов - все президенты старались некий баланс выдерживать. А после уже было заявлено, что украинцы сделали свой цивилизационный выбор - «мы уходим на запад», «мы хотим в ЕС», «мы хотим в НАТО», «мы не хотим иметь ничего общего с Россией, с имперским прошлым, с советским прошлым». Поэтому и внешняя политика Украины не была стратегической, продуманной и последовательной.
Например, если вы зайдете на сайт президента России или на сайт министерства иностранных дел, то там можно найти все редакции наших концепций внешней политики. У нас их несколько, начиная с 1993 года - 2000 год, 2008. Скоро обещают новую. Вот у Украины такой концепции не было ни разу. У них законодательство по внешней политике с 1993 года обновлялось два раза. Один раз при Януковиче в 2010 году и второй раз уже при Зеленском. То есть, если за 30 лет в России сменилось пять концепций внешней политики, то у Украины не было ни одной. Фактически, внешняя политика была сиюминутной – зависело, кто у власти находится, какие элиты доминируют в данный момент. И здесь речь не только про президента и про правительство. Надо учитывать еще и роль олигархов, финансово-промышленных групп или, как их называют, «кланы».
А с 2014 года в принципе говорить о какой-то самостоятельной украинской внешней политике не приходится. Может быть, это звучит несколько грубо в отношении независимого государства, но, когда приезжает вице-президент США Байден, ныне действующий глава американского государства, и садится в кресло президента украинского и проводит совещание, это напоминает, когда некий генерал-губернатор колонии приезжает разговаривать с местными чиновниками и рассказывает им, как они должны себя правильно вести. Уж если Украина позиционирует себя как некое европейское цивилизованное государство, то почему у вас в кресле президента сидит вице-президент США?
Все шаги Украины внешнеполитические как раз говорили о несамостоятельности. Почему, например, после евромайдана в руководстве Украины оказались не только украинцы, которые и не жили никогда в стране, а были гражданами США, но и представители других государств? Из Литвы, из Польши. Они, конечно, толком ничего не сделали, но факт остается фактом. Это опять же было похоже на некую колониальную администрацию.
Когда центр принятия решений находится не в Киеве, а где-то за рубежом о внешней политике в глобальном смысле говорить не приходится. То же самое мы можем наблюдать сейчас. Президент Зеленский. Ему, конечно, могут стоя аплодировать в Мюнхене или в конгрессе США или в Бундестаге, но каких-то реальных действий в его сторону, в поддержку Украины не делается. Он сам уже фактически в отчаянии заявляет о том, что в НАТО их брать не хотят, в ЕС тоже брать не хотят, небо не закрывают, вооружение не дают, но фактически его вынуждают воевать «до последнего украинца». Сейчас это выражение популярно, что «Байден будет воевать до последнего украинца». Не оригинальное, на самом деле, выражение, еще с 2014 года. Только там Обама в тот момент фигурировал.
