Когда читаешь японские описания августовских боёв на Халхин-Голе, невольно возникают параллели с чёрным летом 1941 года, только место РККА занимает Японская императорская армия. В голове так и роятся фразы из арсенала самых лютых наших критиков: "бездарное командование", "полная потеря управления", и, конечно же, сакраментальные "бессмысленные контрудары".
Стоило начаться советскому наступлению 20 августа, как японские генералы начали готовить контрмеры. История о том, как шла подготовка и что из этого вышло, довольно любопытная, так что ей будет посвящена маленькая серия статей на канале. Начнём с самой увлекательной части – с планирования. Основным источником сведений служит книга Элвина Кукса "Номонхан". Итак...
Роли и исполнители
Чтобы оценить нашу историю в полной мере, стоит предварительно ознакомиться со структурой управления японскими войсками на Халхин-Голе. В июле всё было просто. За Маньчжурию в целом отвечала Квантунская армия, а за конфликт на Халхин-Голе – подчинённая ей напрямую 23-я пехотная дивизия.
Для удобства управления дивизия поделила все подчинённые и приданные части на несколько временных групп. Одной из них был т.н. "артиллерийский корпус", в который была сведена почти вся артиллерия рангом выше полковой. Группа получилась большая – пять артполков, из которых собственно 23-й дивизии принадлежал всего один, а остальные были частями армейского подчинения. Это может объяснить сравнительно высокий статус командира группы – например, в июле это был замкомандующего Квантунской армии по артиллерии.
В начале августа в составе Квантунской армии было сформировано управление 6-й армии. Вопрос "как армия может подчиняться армии", право, увлекательный, но мы в него вдаваться не будем. Будем считать что перед нами трудности перевода, и 6-ю армию следовало бы звать корпусом. Но как его ни назови, управление 6-й армии подчинило себе 23-ю дивизию и было назначено ответственным за конфликт на Халхин-Голе.
Но довольно. Давайте, наконец, представим действующих лиц.
Командующий 6-й армией – генерал-лейтенант Огису Риппей (в других прочтениях имени также Рюхэй, Риппо).
Начальник штаба 6-й армии – генерал-майор Фудзимото Тецукума.
Командуюший 23-й пехотной дивизией – генерал-лейтенант Комацубара Мититаро.
Командир 3-й бригады тяжёлой артиллерии, командир "артиллерийского корпуса" – генерал-майор Хата Юзабуро.
Хочется обратить внимание на то, что Огису и Комацубара были в одном звании, а Фудзимото и Хата – на ранг ниже; это наложило свой отпечаток на происходящее.
20 августа. Входят РККА и Фудзимото
Советское наступление началось утром 20 августа, а уже к полудню японское командование вполне осознало угрозу флангам, особенно южному. Собственно, за фланги беспокоились уже давно. Во второй половине дня генерал Комацубара принял решение загнуть назад правый фланг, а на левый направить 72-й полк из центра позиции.
И тут на сцене появился генерал Фудзимото. 6-я армия была своевременно (связным самолётом) оповещена о начале советского наступления, и начштаба тут же примчался на место событий. А вот командующий генерал Огису так и остался в Хайларе; возможно, не воспринял происходящее всерьёз. Вероятно, колебался и Фудзимото: во всяком, случае, он предложил выждать с переброской 72-го полка.
Комацубара в тот момент не возражал. Оперативный приказ по 23-й дивизии от 20:00 предписывал 72-му полку "сегодня на закате сконцентрироваться в р-не сев. нового саперного моста и готовить дальнейшее продвижение". По сути, в ближнем тылу японской группировки создавался довольно сильный резерв, который можно было использовать на любом направлении.
Другая интересная подробность из того же вечернего приказа – оценка обстановки на южном фланге:
Пр-к... в составе примерно 200 танков и бронемашин, 1500-1400 чел. пехоты на грузо[вых] машинах числом 400-500 колес, ведет наступление на нашу первую линию, проходящую в р-не высот 744 и 747.
Иными словами, в тот момент японцы видели только часть Южной группы, атакующую 71-й пехотный полк. Выход 8-й мотоброневой бригады и 80-го стрелкового полка в глубокий тыл японцев ещё не был обнаружен. Надо полагать, это и объясняет относительно спокойное отношение японских генералов к происходящему.
21 августа. Те же, разногласия и генерал Хата
Ситуация прояснилась на следующий день. Советские войска нанесли сильный танковый удар на открытом фланге 71-го пехотного полка, и оборона пошатнулась. Стало понятно, что если ничего не делать, то будет только хуже. Ни у кого не было сомнений в том, что нужно делать: наносить контрудар. Но оставались два принципиальных вопроса: где и какими силами.
С этим-то и возник затык.
Генерал Фудзимото, выражая единодушное мнение штаба 6-й армии, настаивал на привлечении крупных сил, общим числом до 10 батальонов. Три батальона армия могла подтянуть извне кольца окружения, ещё два числились в составе 72-го полка, уже отведённого с фронта вчера; остальные пять предлагалось просто снять с флангов обороны. Удар должен был наноситься из района к юго-востоку от озера Мохолей (в японском произношении "Мохореи") во фланг и тыл Южной группы советско-монгольских войск. Достоинством этого плана была большая сила удара, позволявшая надеяться резко изменить обстановку.
Генерал Комацубара был более осторожен: он предлагал задействовать всего 5 батальонов, то есть не ослаблять фронт. Ему виделся удар 71-м и 72-м полками во фланг 57-й дивизии из района восточнее Нового инженерного моста. Достоинством этого варианта была простота исполнения и сравнительно бóльшая надёжность обороны в случае неудачи.
В возникшей дискуссии Фудзимото не смог переубедить оппонента, но и отказываться от своей позиции не стал. К вечеру Комацубара вызвал генерала Хата, изложил ему точки зрения сторон, и спросил его мнения. Хата высказался в поддержку плана 23-й дивизии, и комдив, воодушевлённый поддержкой, начал действовать.
Согласно оперативному приказу по 23-й дивизии от 21:00, 71-й полк должен был отойти на несколько километров, заманивая за собой противника, а 72-й – ночью перейти Хайластын-гол, частью сил прикрыть мосты, а основными силами занять позицию восточнее. Ему предписывалось также особенно стараться "одной частью захватить высоту 749". Эта высота была уже на краю исходной позиции для намеченного контрудара.
22-23 августа. Хата переобувается
Однако совсем уж наплевать на мнение армии Комацубара не решился. Утром он попросил генерала Хата поговорить с Фудзимото и отстоять план 23-й дивизии с точки зрения артиллериста. Дело в том, что для исполнения плана 6-й армии следовало быстро и далеко перебазировать изрядное число пушек. Однако начальник штарм-6 упорно стоял на своём; между тем драгоценное время утекало, и генерал Хата... сдался. Он счёл что лучше проведённое в жизнь плохое решение чем так и не исполненное хорошее. В этом же духе он рекомендовал поступить и комдиву-23.
И Комацубара тоже сдался. Но не полностью. Он продолжал спорить с Фудзимото о месте нанесения контрудара. Спор затянулся, перешёл на повышенные тона, и затронул вопросы ответсвенности и личной чести. Генералу Хата пришлось увещевать и призывать стороны к умеренности. В конце концов сговорились на том, что 6-я армия выпустит приказ на контрудар, и на его основании командир 23-й дивизии выпустит свой.
Тем временем драгоценное время утекало. Советские войска разгромили тыловые склады у Номонхан-бурд-обо, оборона 71-го полка трещала под ударами танков. Настал вечер, а плана всё ещё не было. Утрясать детали и оповещать исполнителей пришлось на другой день, а пока были отданы лишь предварительные распоряжения. Например, в оперативном приказе по 23-й дивизии от 17:30 22 августа указано:
Артиллерийской группе... после захода солнца, на позиции оставить: дивизион полевых пушек, две батареи полевых пушек № 90, один гаубичный дивизион и усиленную роту с тем, чтобы к рассвету 24 числа подготовить занятие позиций в ю[го-]в[осточном] районе оз. Мохорей.
Мне неизвестно, пришёл ли из 6-й армии приказ на контрудар, и когда именно это произошло. Скорее всего, пришёл утром, поскольку нам известен обширный оперативный приказ по 23-й дивизии от 14:00 23 августа, излагавший подробные задачи войскам. Удар намечался на утро 24 августа; времени на извещение войск, подготовку и перегруппировку оставалось всего ничего. Но об этом поговорим в другой раз.
Выводы
Дискуссия о способах действия сама по себе довольно распространена среди генералитета, но в данном конкретном случае она пошла во вред делу. В спорах было потеряно двое суток; в условиях наступления противника это была непозволительная роскошь.
Авторитета генерал-майора Фудзимото не хватило чтобы сразу продавить решение 6-й армии, и пришлось долго упорствовать. Очень странно что при этом генералу Комацубара пришлось дополнительно выторговывать такую простую и, казалось бы, очевидную вещь как приказ 6-й армии, раз уж был принят её план. Глядя на всё это безобразие, хочется задать один главный вопрос: а где был генерал Огису? И, конечно, много вопросов второстепенных. Почему он появился на Халхин-Голе только 24 августа? Почему не интересовался ходом подготовки к контрудару? Если знал о споре Фудзимото и Комацубара, почему не вмешался?
Внятного ответа у меня нет, но давайте честно: вопросы-то риторические. Не могло быть у генерала Огису никакой уважительной причины. Перед нами яркий пример бестолкового командования.
#война #военная история #халхин-гол