Утром 22-го, целый народ вперемешку. Русские, белорусы, евреи,
Короткими перебежками,
Сквозь ядовитую дымку,
В белых рубахах, штыками,
Набросились миром огромным
На красное знамя с крестами,
Удары за спинами, рядом,
Бетонобойным снарядом,
Разбила мортира подвалы,
А стены горят и стоят,
Не стены это, а скалы.
Они что-то шепчут устало,
Домой в беловежскую пущу,
Сволочь не пропущу.
Утром 22-го, целый народ вперемешку. Русские, белорусы, евреи,
Короткими перебежками,
Сквозь ядовитую дымку,
В белых рубахах, штыками,
Набросились миром огромным
На красное знамя с крестами,
Удары за спинами, рядом,
Бетонобойным снарядом,
Разбила мортира подвалы,
А стены горят и стоят,
Не стены это, а скалы.
Они что-то шепчут устало,
Домой в беловежскую пущу,
Сволочь не пропущу.
Гром поутих И немецкий,
Где-то витает Вдали.
Мальчик В деревне Соседский
Тащит Подругу В крови.
Хаты разбиты, А в поле,
Хлебом запахло В печи.
Всё сожжено И на воле
Тихо летают Грачи.
Бегают крысы, Кусая,
Мёртвых За уши солдат.
Вспомнят Защитников края,
Вспомнят отважных Ребят.
В доме Стакан самогонки
Выпьют за тех, кто ушёл,
За сапоги из воронки,
В них от столицы дошёл.
Солнце присядет Уныло,
И разольёт свою кровь.
Сердце От боли, Чтоб ныло,
И появилась любовь.
Гром поутих И немецкий,
Где-то витает Вдали.
Мальчик В деревне Соседский
Тащит Подругу В крови.
Хаты разбиты, А в поле,
Хлебом запахло В печи.
Всё сожжено И на воле
Тихо летают Грачи.
Бегают крысы, Кусая,
Мёртвых За уши солдат.
Вспомнят Защитников края,
Вспомнят отважных Ребят.
В доме Стакан самогонки
Выпьют за тех, кто ушёл,
За сапоги из воронки,
В них от столицы дошёл.
Солнце присядет Уныло,
И разольёт свою кровь.
Сердце От боли, Чтоб ныло,
И появилась любовь.
Может звенеть колокольчик Утром Прекрасного дня,
Может на танках Взорваться Гусеница и броня.
Люди с улыбкой Волшебной
В форме военной И без,
Могут бежать, Спотыкаться,
В груде горячих Желез.
Пули свистят Как свирели,
Звонко спуская пары,
Голову высунул В поле
Волк из сгоревшей Норы.
Рядом обглоданы Кости,
Рядом солдаты лежат,
Может наведаться В гости,
Запах лесных Медвежат,
Кротко осунувшись, Вылез,
Коротко взвизгнул, Упал,
Люди воюют Друг с другом,
Этого серый Не знал,
Может звенеть колокольчик
Утром прекрасного дня
И над могилой погибших,
Может склониться родня.
Волк бедолага Остался
Возле реки Зимовать,
Вспомнил отца
Вспомнил брата,
Вспомнил подругу
И мать.
Может звенеть колокольчик Утром Прекрасного дня,
Может на танках Взорваться Гусеница и броня.
Люди с улыбкой Волшебной
В форме военной И без,
Могут бежать, Спотыкаться,
В груде горячих Желез.
Пули свистят Как свирели,
Звонко спуская пары,
Голову высунул В поле
Волк из сгоревшей Норы.
Рядом обглоданы Кости,
Рядом солдаты лежат,
Может наведаться В гости,
Запах лесных Медвежат,
Кротко осунувшись, Вылез,
Коротко взвизгнул, Упал,
Люди воюют Друг с другом,
Этого серый Не знал,
Может звенеть колокольчик
Утром прекрасного дня
И над могилой погибших,
Может склониться родня.
Волк бедолага Остался
Возле реки Зимовать,
Вспомнил отца
Вспомнил брата,
Вспомнил подругу
И мать.
Извини меня, извини, Так случилось, что завтра не будут они,
Ни смотреть на тебя голубыми глазами,
Ни хлопать в ладоши мужскими руками,
Уйдут навсегда освещая фарватер,
Винтами вращая в пути,
Радары найдут их холодных, раздутых,
Не плачь, перестань, прекрати.
Извини меня, извини, Так случилось, что завтра не будут они,
Ни смотреть на тебя голубыми глазами,
Ни хлопать в ладоши мужскими руками,
Уйдут навсегда освещая фарватер,
Винтами вращая в пути,
Радары найдут их холодных, раздутых,
Не плачь, перестань, прекрати.
Отдадим свою шкуру За счастье,
За весёлый И радужный свет,
За луч солнца Пришедший В ненастье,
За хороший И добрый совет,
От которого Вскроется сердце,
От которого лопнет Сосуд,
Отдадим свою шкуру За воздух,
Поглощает, который Пруд.
Отдадим! И гори оно Гаром,
Нам не нужно Всё ваше даром,
Мы своё дело Ратное знаем,
И знакомы И с адом И с раем,
А у вас Пятьдесят звёзд На флаге,
Сине-красном, В полосочку, белом.
Мы увидели глаза Краем.
И считаем довольно Смелым,
Ваш поступок На карте мира,
Ваш прорыв На арене земной,
Где увидишь Ещё столько жира,
Увлечёшься азартной игрой.
Только знайте Что нас очень много,
И не хочется Что-то терять.
Это наша Родная дорога.
Это наша широкая гладь.
Отдадим свою шкуру За счастье,
За весёлый И радужный свет,
За луч солнца Пришедший В ненастье,
За хороший И добрый совет,
От которого Вскроется сердце,
От которого лопнет Сосуд,
Отдадим свою шкуру За воздух,
Поглощает, который Пруд.
Отдадим! И гори оно Гаром,
Нам не нужно Всё ваше даром,
Мы своё дело Ратное знаем,
И знакомы И с адом И с раем,
А у вас Пятьдесят звёзд На флаге,
Сине-красном, В полосочку, белом.
Мы увидели глаза Краем.
И считаем довольно Смелым,
Ваш поступок На карте мира,
Ваш прорыв На арене земной,
Где увидишь Ещё столько жира,
Увлечёшься азартной игрой.
Только знайте Что нас очень много,
И не хочется Что-то терять.
Это наша Родная дорога.
Это наша широкая гладь.
Тёплым утром на мокрой опушке, тихо, Часы на руках. на земле ППШ,
Трупы старых друзей и солдат,
Тихон, по земле волочит не спеша.
А дорога в деревню облита,
Красной кровью, бензином пахучим,
Возле танка обугленный парень,
Молодой и совсем не обучен.
Автомат вдруг проснулся, стрекочет,
Пули срезали куст под осиной,
Упадёт, потом снова вскочит
Человек со здоровьем лосиным.
Там осталась смерть, грязь, пыль,
Политрук закурил, сочиняет быль,
Пуд железа под ним, два под рваным плащом,
Не останется тот, кто остался, прощён.
На деревьях куски, сапоги, горят,
Скипидаром разносится ветер по полю,
Что об этом сегодня они говорят,
Вспоминают наверно погибших, на воле.
Нет ворон как в кино, нет рыдающих лиц,
Есть безмолвная страшная песня в груди,
И в землянке разбитой, осунувшись, фриц,
Умирает в сознании, нету пути.
Ещё день и война будет жадно смотреть,
На просторы изрытые снова,
И огонь на плите будет вечно гореть,
И звучать будет громкое слово.
Под крестами улягутся семьи мужчин,
Под курганами целое племя,
Самосуд им устроили палачи,
Притаились за морем, на время.
Тёплым утром на мокрой опушке, тихо, Часы на руках. на земле ППШ,
Трупы старых друзей и солдат,
Тихон, по земле волочит не спеша.
А дорога в деревню облита,
Красной кровью, бензином пахучим,
Возле танка обугленный парень,
Молодой и совсем не обучен.
Автомат вдруг проснулся, стрекочет,
Пули срезали куст под осиной,
Упадёт, потом снова вскочит
Человек со здоровьем лосиным.
Там осталась смерть, грязь, пыль,
Политрук закурил, сочиняет быль,
Пуд железа под ним, два под рваным плащом,
Не останется тот, кто остался, прощён.
На деревьях куски, сапоги, горят,
Скипидаром разносится ветер по полю,
Что об этом сегодня они говорят,
Вспоминают наверно погибших, на воле.
Нет ворон как в кино, нет рыдающих лиц,
Есть безмолвная страшная песня в груди,
И в землянке разбитой, осунувшись, фриц,
Умирает в сознании, нету пути.
Ещё день и война будет жадно смотреть,
На просторы изрытые снова,
И огонь на плите будет вечно гореть,
И звучать будет громкое слово.
Под крестами улягутся семьи мужчин,
Под курганами целое племя,
Самосуд им устроили палачи,
Притаились за морем, на время.
На мели Они не посмели,
На мели Они Не развели,
Когда птицы Заутреню пели,
И гнездо Под мостами Свели.
В тишине Удаляется Транспорт,
Переполнен Несчастий И бед,
На столе Окровавленный Рапорт,
На воде Окровавленный След.
Набережная Онемела,
Тело С наполненным Ртом
Бьётся О камень Бетонный
Под разведённым Мостом.
Дождь Моросил Издеваясь,
Радуга стала Пылать,
В пахнущей Пене, Качаясь,
Птичье гнездо Украшать.
На мели Они не посмели,
На мели Они Не развели,
Когда птицы Заутреню пели,
И гнездо Под мостами Свели.
В тишине Удаляется Транспорт,
Переполнен Несчастий И бед,
На столе Окровавленный Рапорт,
На воде Окровавленный След.
Набережная Онемела,
Тело С наполненным Ртом
Бьётся О камень Бетонный
Под разведённым Мостом.
Дождь Моросил Издеваясь,
Радуга стала Пылать,
В пахнущей Пене, Качаясь,
Птичье гнездо Украшать.
