Прежде чем мы поговорим с вами об указанной книге Тимура Амербиевича Муртазова, в двух словах расскажу своим друзьям в соцсетях, уважаемым подписчикам и всем тем, кто меня знает по глобальной сети о своих ближайших планах. Стремительно усложняющаяся в Абхазии жизнь, полное отсутствие работы, средств для заработка и спонсоров, финансировавших ранее мои главные международные проекты, заставляет меня больше сотрудничать с блог-платформой Яндекса Дзен.
На днях к одному из моих каналов с монетизацией, а именно к каналу «Давид Дасаниа: авторский канал на русском языке», добавился ещё один монетизированный канал ‒ канал под названием «Давид Дасаниа: Языки Народов Мира». Вчера я восстановил заброшенный ранее проект канала «Лидер Чтения ‒ Reading Leader» и теперь с утра пытаюсь его вывести на монетизацию. И это будет третьим каналом, который будет приносить мне доход. Но для этого я должен в самое ближайшее время набрать 100 подписчиков специально для этого канала. Пока что их 10 человек.
Как набрать подписчиков? Я придумал план, который, на мой взгляд, поможет справиться мне с поставленной задачей. Свою деятельность в рамках функционирования данного канала, как и прежде, начну с Кавказа и кавказских народов. Чтение, обзор и анализ литературы я начну с абазин. Далее по очереди идут абхазы, адыги, карачаевцы и балкарцы, осетины, ингуши, чеченцы, дагестанские народы, грузины, армяне и азербайджанцы.
Я буду организовывать с этого канала чтение, разбор и комментирование книг по истории, этнологии, культуре, языкам и фольклору перечисленных народов. Это могут быть книги любого иного плана. Главное, чтобы они были интересны для подписчиков моего нового канала. Надеюсь, что и вы, как патриоты своих народов, будете помогать мне распространять в мир мои посты. Согласитесь, что в глобальном интернете нет иных каналов, которые выполняли бы подобную миссию. Я прошу вас подписаться на канал и поделиться им в соцсетях. А сейчас мы начнём знакомиться с содержанием книги Т. А. Муртазова «Атабаски, абаски, баски». Поскольку люди предпочитают сравнительно небольшие публикации, чтение и разбор книги Муртазова мы поделим на части.
Полное название книги Тимура Амербиевича Муртазова звучит так: «Атабаски, абаски, баски. Абхазо-абазинский язык сино-кавказской макросемьи в аспектах палеолингвистики». Книга издана в городе Пятигорске, в 2014 году. Тираж книги ‒ 400 экземпляров. Для того, чтобы помочь школьникам, студентам, научным сотрудникам, журналистам и просто любителям науки, я буду указывать в публикациях все конкретные данные тех или иных цитат. Не стоит перепроверять данные цитат, которые взяты мною в кавычки. Каждая такая цитата будет сопровождаться мною указанием на конкретную страницу книги. Уверен, что и этого в сети сейчас никто не делает. Итак, поехали!
Согласно автору книги, «геоэтническая картина генезиса и начала распространения сино-кавказской макросемьи языков, укладывается в пределах древней зоны возникновения человека – Передней Азии (в т. ч. Большого Кавказа)». «Из данной линии, впоследствии выделяются «северокавказцы», в ту эпоху, близкородственные племена, упоминаемые в отдельных письменных источниках в виде этнонимов и их этнокультурных маркеров». (Стр. 4).
В «сино-кавказскую макросемью языков» Т. Муртазов включает (вернее, соглашается с теми авторами, которые включают) языки сино-тибетской семьи (китайская, тибето-бирманская, канаури, гурунг, невари, лепча, бодо, восточногималайская, качинская и мири), северокавказской семьи (абхазо-адыгские, нахско-дагестанские и шахдагские). Как считает автор, «в древности сюда же относились хурритский, урартский, этрусский языки), а также енисейские языки (кетов и югов, а раньше также котов и асанов, предков ныне тюркоязычных хакасов), языки басков Пиренеи, буришков Северного Кашмира и более гипотетично индейцев северо-запада США и Канады – хайда и атабасков на-дене (в частности, навахо)». (Стр. 4).
Следует отметить, что такой языковой группы, как шахдагская, не существует. Есть языки шахдагских народов, которые входят в состав нахско-дагестанской языковой группы. По данным Википедии, шахдагские народы (на азербайджанском языке «şahdağ xalqları») или шахдагцы (şahdağlılar) ‒ это общее название нескольких народностей на северо-востоке Азербайджана, объединяемых общностью происхождения, истории и территории расселения. Языки шахдагцев ‒ крызский, будухский и хиналугский. Согласно Малой советской энциклопедии, эти народности были известны, как «лезгины».
На 5-й странице своей книги Тимур Муртазов приводит в пример интересную, с моей точки зрения, цитату, которую я хотел бы здесь привести. «Мир языковой, устроен приблизительно так же, как мир химический, где сущности слова соответствуют сущностям химическим: атомам, элементам и веществам... Следствием... является лёгкая решаемость этимологических проблем практически всех слов любых языков». Автором этой цитаты является Николай Николаевич Вашкевич ‒ российский арабист, педагог, кандидат филологических наук. Тот Вашкевич, который является к тому же автором лингвистических гипотез, не признаваемых научным сообществом.
Я скорее соглашусь с тем, что языковой мир устроен приблизительно так же, как мир химический. Мне нравится сравнение языкового мира с химическим. Я сам в своих постах часто пользуюсь такими терминами, как атомы или атомно-молекулярная структура языка. Однако я не думаю, что существует некая «лёгкая решаемость этимологических проблем практически всех слов любых языков».
По мнению Т. Муртазова, «традиционная лингвистика, бездоказательно относит группу абхазско-адыгских языков к иберийско-кавказской семье языков «местного» масштаба, будто порождённой на Кавказе 4.5 тыс. лет назад». (Стр. 6). Автор считает, что «данная группа языков является одним из архаичных языков мира, соотносимый к макросемье языков межконтинентального масштаба, сложившегося 15-12 тыс. лет назад в регионе «Плодородного Полумесяца», Малой Азии и Кавказа, далее разнесённого родственными этносами (в прошлом) в пределы Северной Америки, Европы, Китая и Тибета». (Стр. 6).
Читая Муртазова, я часто чувствую нашу с ним схожесть в мышлении. В частности, мне нравится принцип, который он отразил в своей книге. Т. Муртазов пишет, что «на Земле нет народов старше или младше других; нет языка более развитого, чем другие». (Стр. 7). Нет у людей и «полновесного древнейшего языка». «Есть мёртвые языки, есть и живые, ‒ пишет автор. ‒ Среди живых встречаются, как трансформирующиеся языки, так и архаичные – свойственные древности, существовавшие в далёком прошлом. Динамические языки меняются до неузнаваемости за столетия, а элементы архаичности сохраняются тысячелетия в живой речи у носителей языков». (Стр. 7). Исходя из этого, Т. Муртазов отмечает, что «в архаике абхазо-адыгских языков сохранились реликты древнего протоязыка, в формирование, которого, принимали участие их предковые этносы». (Стр. 8).
Учёный констатирует факт недостаточности раскрытых связей абхазо-адыгских народов с шумерами, аккадцами, хаттами, хеттами, киммерийцами, гуннами, хазарами, аланами, египтянами и армянами, многими другими народами, например, в аспектах их становления. (Стр. 8).
Отмечая далее сложность проблем отображения истины, Т. Муртазов пишет, что в каждом из четырёх диалектов языка Абаза существует система говоров. «Диалекты языка существенно отличаются друг от друга и имеют значительные расхождения в грамматическом, лексическом и фонетическом аспектах», ‒ утверждает автор. Это, по мнению учёного, «затрудняет к отнесению языкового многообразия к единственному, изначальному языку этноса». (Стр. 8).
Во-первых, хочу выразить респект и уважение Тимуру Амербиевичу за то, что он объединяет два диалекта абхазского языка и два диалекта абазинского в тандем «четырёх диалектов языка Абаза». Однако я не согласен с автором, когда он пишет, что это якобы «затрудняет к отнесению языкового многообразия к единственному, изначальному языку этноса».
На мой взгляд и по моему глубокому убеждению, ядром формирования народа Абаза была территория Абхазии, этнические границы которой были несравненно больше, чем нынешние. Именно в Абхазии и осталось это ядро, которое сохранило язык народа Абаза в его наиболее архаичной форме. В период Абхазского царства, основанного и усиленного абазгами, началось расширение границ и влияния государства на восток, запад и север. В это время из-за образовавшегося демографического взрыва началось движение народа на север. Эти инфильтрации привели к возникновению на территории нынешней Карачаево-Черкесии абхазо-абазинских поселений, люди которых тогда ещё говорили на языке ядра народа Абаза. Быть может, в их среде бытовали определённые говоры, а говоры существуют практически в каждом селе, но не было тогда диалектов, которые могли существенно отличаться друг от друга.
Диалекты появляются уже на территории Карачаево-Черкесии, значительная часть которой, особенно после разгрома монголо-татарами Аланского царства, стала именоваться «Малой Абазой». Об этом свидетельствуют сами диалекты современного абазинского языка. Если по-абхазски «сидеть» звучит как «атәара» (атIвара́), то в тапантинском диалекте абазинского языка ему соответствует слово «чIвара» (ҵәара́), означающее в абхазском языке процесс окисления, а в ашхарском диалекте ‒ «тIара» (тара́). Причём тапантинцы, живущие в селе Красный Восток (Гумлокт), насколько я помню, вместо «чIвара» (ҵәара́) говорят «шIара» (ҿара́), что в абхазском языке имеет совершенно иное значение и связывается с «молодостью».
Как видим, ашхарский диалект ближе всего находится к абхазскому языку. Но хочу спросить моих читателей: как всё-таки звучало слово «садиться» в языке ядра формирования народа Абаза? У меня нет никаких сомнений в том, что это слово звучало как «атәара» (атIвара́). Если у вас есть своё мнение на этот счёт, нет никаких проблем, давайте обсудим их и узнаем, кто из нас прав.
Рассмотрим, если хотите, ещё одно слово. Это слово «отправить»: по-абхазски «адәықәҵара» (адвы́квцIара), по-абазински (тапантский диалект) ‒ джвыквцIара (ӡәы́қәҵара), по-абазински (ашхарский диалект) ‒ дыквцIара (ды́қәҵара). К этому я могу добавить, что потерять в языке невероятно сложный в произношении звук «дә» (дв) можно, заменив его на «д» или менее сложный «джв», но приобрести звук «дә» вместо «д» невозможно никак. Точно так же у абазин в речи, что у тапантинцев, что у ашхарцев, нет звука «ҭә» (тв), который тапантинцы поменяли на «чв» (цә), а ашхарцы ‒ на «т» (ҭ).
Тимур Муртазов в книге прямо указывает, что «архаика лексики абхазо-адыгских языков, возможно, без искажения передаёт даже понятия отвлечённого мышления, сохраняемая до настоящего времени в живой речи». (Стр. 9). И это указание совершенно верное.
Отмечая исчезнувшие этносы, общавшиеся с предками абхазо-адыгских народов, и упоминая среди них сошедших с исторической сцены носителей шумерского и хаттского языков, Т. Муртазов на 11-й странице книги даёт понять своему читателю, с «осколком» какой цивилизации он имеет дело в лице народа Абаза (абазин и абхазов). Здесь же автор вместе с исчезнувшим убыхским упоминает и «садзский язык» Причерноморья, который, по моему мнению, языком, в научном смысле этого слова, называть нельзя. Ибо садзский ‒ это диалект абхазского языка, «аса́дзипсуа бызшва́», на котором до сих пор говорят, и неплохо говорят, в среде абхазо-абазинской диаспоры на территории Турции.
Читая книгу Тимура Муртазова, я чувствую его патриотизм. Он тот, кто душой болеет за свой народ. И проявляя эту боль, он не делит её отдельно на «боль абазин» и «боль абхазов». Я считаю, что именно так нужно поступать всем представителям абхазо-абазинского народа.
На 12-й странице книги автор прямо пишет о существующих в среде народа Абаза внутренних проблемах: «…Правильное прочтение текста на абхазском языке, и его перевод на абазинский язык, имеет неоднозначное решение. Более того, принципы построения алфавитов этих языков – весьма различны. Определить место в языковом мире данной неопределённости не так просто, как хотелось бы «любителям», особенно профессионалам».
«Есть единственный пример, когда мёртвый язык «оживили», ‒ пишет Т. Муртазов, – это корнуэльский язык в Новой Каледонии». По словам учёного, это стало возможным «благодаря планомерным действиям правительства, детально зафиксировавшим лексику и грамматику языка, и организовавшим обучение детей в специальных школах». И тут же автор верно подчёркивает, что «ждать подобных действий со стороны Российского правительства, не приходится». «Это задача каждого члена исчезающего этноса!» ‒ считает автор. (Стр. 12). И далее Т. Муртазов публикует, на мой взгляд, ключевую фразу: «Надо понимать и помнить, что сохранённая фонетика архаики языка Абаза, является результатом непрерывного обучения родному языку родителями, от поколения к поколению». (Стр. 12).
Вторая ключевая фраза учёного публикуется здесь же. Т. Муртазов пишет: «Опасная ситуация сложилась не только, и не столько от отказа говорить на своём языке – это текущая проблема конфликта поколений, есть ещё более серьёзная угроза – язык развивается исключительно заимствованиями из доминирующего языка». (Стр. 12). В данном случае речь идёт, естественно, о русском языке, который я очень люблю. Это мой второй родной язык. И я не представляю своей жизни и деятельности без великого и могучего русского языка. Однако у всего должна быть мера. Любить русский язык больше своего родного абхазского я однозначно не буду. И обогащать свой абхазский заимствованиями из русского языка я также не намерен. И не потому, что я такой националист. Никогда себя не считал националистом, но, если и проявляется в моих словах какой-то национализм, то этот национализм здоровый. Ибо нельзя смешивать способности двух разных языков к поглощению заимствованной лексики.
У русского языка велика способность к поглощению и переработке лексики практически любого языка. Способность абхазского языка к поглощению и переработке заимствованной лексики несоразмерно ниже, чем у русского, так как он способен без проблем для себя принять в своё лоно чужие слова, в которых имеются, например, гласные «а» и «ы». Иностранные слова, в которых полно иных гласных звуков, плохо приспосабливаются к основному фонду абхазского языка, ибо абхазский отторгает их от себя. Они не звучат «по-абхазски». Но, несмотря на это, некоторые абхазские языковеды безответственно позволяют ввести в словари абхазского языка такие «умопомрачительные» слова как, например, «аобыватель», «асамодержавие» и тому подобное. Точно так же я против, когда абазинские журналисты используют в своих статьях такие слова как «авласть» или «аправительство». Я не раз заявлял это открыто и заявляю сейчас: я против такого гнусного издевательства над абхазским и абазинским языками. И всегда буду выступать против всех, кто допускает такие вещи.
Тысячекратно прав Тимур Муртазов, когда пишет, что «всё это в недалёком будущем подведёт язык к непригодности в сфере коммуникации и области воспроизведения своего мироощущения – отношение ко всему сущему и его частям: духовной, моральной и ценностной». (Стр. 12). Учёный считает, что «с переводом языка в неактуальное состояние, уничтожится глубинное мировоззрение его создателей, зарождённое в доисторических временах». (Стр. 12). «Если не обозначим, ‒ пишет автор, ‒ не соберём и не сохраним абазинский язык – один из древнейших живых языков мира, тогда вся ответственность за исчезновение языка ложится на всех нас. И отнесут язык абазин к исчезнувшему этносу диких собирателей мёда – горького мёда, с опавших в прошлом цветов». (Стр. 13).
Из содержимого 16-й страницы книги читателю становится ясно, кто выдвинул и поддержал идею сино-кавказской языковой общности. Итак, эту идею выдвинул Сергей Анатольевич Старостин (1953 ‒ 2005) ‒ русский историк-лингвист и филолог, который наиболее известен своими реконструкциями гипотетических протоязыков, в частности, дене-кавказской гипотезы, а также Илья Иосифович Пейрос (родился в 1948 году) ‒ российский лингвист, специалист в области различных языковых семей Евразии, Океании, Америки, особенно Юго-Восточной Азии, Австралии и Новой Гвинеи, а также теории и методологии сравнительно-исторического языкознания. Поддержал эту идею Сергей Львович Николаев (родился в 1954 году) ‒ российский лингвист, специалист в области сравнительно-исторического языкознания, славянской акцентологии и диалектологии.
Упомянута на 16-й странице книги и популярная методика датировки степени распада разных языков, основанная на использовании 100 ‒ 200 главных слов «ядерной лексики», которую разработал Моррис Сводеш. Приводится здесь и заявление Сводеша о том, что любой язык изменяется по некоторой логарифмической функции, утрачивая 14% из этого списка за 1000 лет.
«Данная относительная величина утрат, ‒ пишет Т. Муртазов, ‒ вписывается в стандартную хронологию историографии – 5 тыс. лет до н. э. (или 7 тыс. лет от наших дней), за время которого язык полностью преобразуется в новую речь. Что само по себе некорректно, тем более, не описывает события более древние, например, 10 тыс. лет назад. Хотя, Сводеш предполагал, что праязык мог существовать и 30 тыс. лет назад, однако никем не реконструирован этот язык, и нет пока подходов решения этой проблемы». (Стр. 16).
Далее Т. Муртазов пишет о научной проблеме определения, к какой конкретно семье относится язык Абаза. Одни учёные (М. Курдиани, М. Чухуа, Ян Браун, Р. Лафон и Х. Фенрих), возглавляемые Арнольдом Чикобавой, включают абхазо-адыгские языки в иберийско-кавказскую семью языков. Другие, соглашаясь с Климовым, «относят картвельские языки к ностратической макросемье, куда никак не относимы северо-западные языки Кавказа». (Стр. 20). «Третьи, ‒ пишет Т. Муртазов, ‒ воспроизводя взгляды Старостина, опираясь на фонетическую реконструкцию, говорят о широком родстве абхазо-адыгских языков в составе сино-кавказской макросемьи, где уже нет места картвельским языкам». (Стр. 20). К «третьей группе» учёных автор относит Т. В. Гамкрелидзе, Г. И. Мачавариани, Х. Фенриха, Б. Блажека, Дж. Д. Бенгтсона, М. Рулена, Х. Педерсена, А. Н. Николаева и В. Шеворошкина. Тут же автор отмечает, что «каждая из научных школ обвиняет других в некомпетентности. И каждой школе, по большому счёту – не до проблем языка Абаза». (Стр. 20).
(Продолжение следует)...