В двадцатом и двадцать первом веках (да и только ли в них одних?) историческая романистика - это жанр, который нацелен не столько в прошлое, сколько в настоящее, а иногда и в будущее. Классический тому пример «Лезвие Бритвы» И. Ефремова - целиком и полностью покоящееся в битве за реальность настоящего при помощи художественного приема: слияния событий прошлого и сиюминутных элементов бытия в деятельности главного героя - психиатра по профессии. Или его же «Час Быка» который, по сути, является историческим романом того, что можно было бы назвать психоисторией. А сам «Час» просто не мыслим вне исторического сюжета, например, «Таис Афинской».
В качестве сатирического примера исторической романистики можно вспомнить Салтыкова-Щедрина с его «Глуповским летописцем», Оурэловского «1984», или масштабный плевок в лицо современности в тотально историчной прозе Стивена Кинга «11/22/63».
В этом смысле любой исторический роман есть апология или обвинение настоящего, говорим ли мы о «Хрониках проклятых королей» или обращаемся к «Истории государей Московских». Но выше уже упоминались попытки сформировать историю не столько Прошлого, сколько историю Будущего. Причем именно историю, как свершившийся факт, а не фантастику с ее обилием вероятий и событийной условности. Масштабный проект братьев Стругацких это именно история Будущего, что позволило такому тонкому аналитику как С. Переслегену, составить серию научно-популярных исторических очерков о Вселенной братьев Стругацких с позиций мира после Волн, которые так и не погасили Ветер. На наш взгляд, это существенный и важный момент исторического знания, который игнорируется консервативным большинством историков, но очень востребован, очень нужен, очень желателен думающей и читающей России. Из последних нашумевших имен, создавших историю Будущего, стоит упомянуть В. Пелевина и Д. Глуховского.
Но в 2020 году вышел в свет роман гораздо менее раскрученного автора – А. Еременко, который мы относим именно к этому новому (хотя и имевшему обильные прецеденты в прошлом) направлению исторической романистики.
Роман называется достаточно лаконично и в традициях классической драматургии – говорит сам за себя «2024». Его фабула довольно проста (но как и в любой литературной вещи этого автора – простота не означает простетства): мистическая тьма, концентрат которой – кровавый гранит мавзолея и его насельника – ленинской мумии становится сфокусированной силой удушающей реальность, где важным инструментом является кошмарное око Гиперборея. Кошмар, страх и их визуализация – важный момент в романе. Фактически читатель видит великое и ощущает онемение в момент уничтожения исторического Прошлого и исторического Будущего: немеют эмоции, память, логические рефлексы. В противоборство с этим воплощением Зла вступают отчаянные и явно имеющие проблемы с психикой, а отчасти и с логикой, сверх эмоциональные и при том нереально решительные люди родом с Украины. Их борьба оканчивается в New Гулаге, а их беседы - в камере перед расстрелом связывают в единое смысловое единство довольно ахронологические элементы текста.
Роман, в нашей классификации, сугубо историчен, он выстраивает четкую логику определенных элит на Украине. Логику, по которой строится историческое сознание современной украинской нации (или если будет угодно «фейковой» нации, или некогда братского украинского народа или, «укров», или «Западенцев») и делается определенные выводы о будущем, которого быть не должно. Вне истории, вне исторических пассажей роман (как и логика украинской элиты определенного формата) по просту не будет работать.
Очевидно, что роман - результат глубокого потрясения украинского интеллектуала, крайне болезненно воспринявшего события 2014 года. Но он демонстрирует (и делает это великолепно) образ России со стороны честного и порядочного украинца, искренне верящего в определенный формат Европейской мечты. Золотой фонд романа - его диалоги и отдельные реплики героев. Вот, например, очень лубочный украинский патриот говорит не менее гротескно выведенному «московскому» патриоту: «Врешь, москаль! Фашисты – вы». Это характерный момент - тот, кто восхищается и ставит своей иконой наравне с Христом, офицеров СС искренне уверен, что они были СС понарошку, а вот настоящие фашисты это Сталин и Путин (в терминологии автора романа – «Президент»). Или вот еще один пример логических лакун, когда тот же украинский деятель говорит «москалю»: «Как бы вы посмотрели, если б наши ребята захватили админздания в Ростове или Краснодаре?». Очевидный намек на Крым и Донбасс. Нет ни слова во всей дискуссии (даже со стороны «Москаля») о государственном перевороте в Киеве, когда несколько тысяч человек захватили административные здания в Киеве, нарушили с десяток норм украинской же Конституции в попытке обеспечить себе власть над силами МВД и украинской Армией, ни слова о заявлениях о том, что «Крым будет зачищен от «Москалей» или об обстреле силами украинских ВВС мирных жителей в центре Донецка, что и запустило массовые протесты и политические реакции в Крыму и на Донбассе. Значительные куски прошлого как бы исчезают из исторической памяти, вместо них появляются эрзац замены в формате бытовой очень простой логики, которая не может работать в сложнейших вопросах государственной и национальной жизни. Как тут не вспомнить великую фразу из Стругацких: "Умные нам не надобны. Надобны верные". Простые люди, с простой бытовой логикой, с очень обрезанной и крайне примитивной исторической памятью. Это, собственно, и есть ментальное поле для рождение нацизма. Или в терминологии Стругацких серости: "Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные". Роман как раз рисует фактуру той серости, которая стала основой для прихода к власти на Украине - черных нацбатов.
Рецензируемый роман не просто историчен, он мифичен, в том смысле, что представляет собой удивительный сборник, как мифических сюжетов, так и фольклорных элементов восприятия не малой частью украинской интеллигенции России: Россия переделает не только Украину, а весь мир, у луганчан «Ненависть к Украине намного превосходила любовь к России», «боязливо-покорные лица», но верх мифической фольклористики это конечно черная поэтика Мавзолея, мумии Ленина, приобретающее черты демонического преследования и сакрального поедания демократических душ.
Даже церковь в этом плане воспринимается очень своеобразно, в историческом духе Митрополита Андрея (Шептицкого): все, что ведет к террору ради уничтожения России (в терминологии героев книги – освобождению русского народа от Зла) является богоугодным. Причем торжествует мысль очень нацистская, под которой подписался бы любой Гитлер или Салазар, мол, если Бог поддерживает моих врагов, я буду против Бога: «… если Бог на стороне Ленина или Президента, я буду против Бога».
Автор рисует омерзительную структуру в лучших традициях Кинговских триллеров: Прошлое держит мистической хваткой Настоящее, проникает в разум, в психику и логику настоящего, уничтожает реальность будущего и это прошлое нужно осквернить (любимое словечко героев романа) уничтожить при помощи физического террора. Вообще, насилие это то, чем любят и живут герои романа. Да на словах они говорят о том, что лицемерить ради родины - это извращенная любовь к Родине, но готовы осуществить мощный взрыв в Москве и даже умереть не ради чего-то, а ради ненависти к чему-то. И это они считают «нормальной» любовью. Кровавый альпеншток в черепе личного врага - это сладостная мечта и предел душевной свободы героев-либералов и в этом они ничем не отличаются от объекта своей ненависти, сливаясь с ним в экзистенциальном оргазме мечты о правильном будущем. Причем, всеобщий апокалипсис ради удовлетворения своей злобы вполне естественен для главных героев книги: «Мы гнилой небоскрёб (так с точки зрения героя якобы утверждают «Москали» - примечание О.Ш.), вы нас не трогайте. Мы, если рухнем, всех вокруг себя погребём»…А если погребёт – туда всем и дорога. Главное, чтоб монстр развалился. Другого пути у нас нет».
И это будущее наступает. Это будущее можно назвать хроникой распада реальности. Распада историчности и логической взаимосвязанности внешних событий, целиком базирующейся на психологической целесообразности, на которой и строится история современной Украины. И завершающиеся аккорды книги символичны, свобода России возможна только через ее распад, через самоуничтожение державы, возрождение отдельных локальных очагов бытовой власти в формате городского округа или области, только через смерть, скорбь и трупное разложение, удастся услышать «незримый колокол, собравшийся из осколков, когда-то разлетевшихся на валдайских кручах».
Отдельного упоминания (а по сути отдельной, самостоятельной рецензии!) требуют скрытые шарады и постмодернистские намеки, обильно рассыпанные в тексте, позволяющие не только более выпукло оценить фактурность ткани описываемого исторического со-бытия, но и доставляющие значительное эстетическое наслаждение. Приведу лишь один подобный пассаж. Крестьянин Корягин, который замыслил бросить камень в саркофаг, когда ищет камень, "шадрит глазами" по железнодорожной насыпи? Это не опечатка от "шарить". Ибо когда он пытается вывернуть камень, он принимает позу рабочего скульптуры Шадра "Булыжник - оружие пролетариата". И этот образ сразу же заставляет читателя ощутить дрожь мускулов пролетариата, а обширная символика булыжника в революционной сакральной вселенной коммунизма придает сюжету обостренную историческую ценность.
Еще раз повторимся, роман исторически рационален, но той особой рациональностью, которая сейчас доминирует в головах многих из представителей украинской элиты и тотально внедрен в учебные программы школ, вузов, тотален в сфере научно-популярных изданий и телепередач, и, пожалуй, стал нормой в популярной культуре масс населения. Но автор романа, как я сказал выше – человек честный и относится к интеллектуалам высшего разряда. Он способен на диалог с той, другой реальностью. И благодаря этому, ярче выражается механизм формирования новой украинской НЕОНАЦИСТСКОЙ историчности, его мифические аксиомы, ключевые фобии и, так называемые, красные линии, преступить которые новая историческая самобытность Украины – не в состоянии.
Представляется, что перед нами знаковый роман без знакомства, с которым понять социально-эмоциональную, политико-психологическую и логико-историческую суть конфликта НЕОНАЦИСТСКОЙ Украины с Русским миром – не возможно. Безусловно, эту книгу надо читать, анализировать и делать собственные выводы. Книга заслуживает того как в силу своей черной мистической поэтики, так и богатством историко-нравственных критических замечаний (соответствующих реальности или являющихся реальностью только в головах противников Русского мира) в отношении Славян, России и Православия. Ведь мир будет оценивать нас, обращая внимание именно на наши слабости (мнимые или реальные – не важно, а важно, что в реальность этих слабостей многие верят), ибо как говорил Квентин Тарантино: «Наши слабости говорят о нас больше, чем наши достижения, не правда ли?».