***
Настя пришла с ночного дежурства и свалилась на кровать без сил. Дежурство в районной больнице, выдалось тяжёлым и морально , и физически.
Сняла грязные резиновые сапоги, поставила в угол, намереваясь помыть их после. Повесила осеннее пальто в шкаф, вымыла руки, перебросилась парой слов с матерью, с ненавистью посмотрела на бухого отца и ушла в комнату.
Сквозь сон, она слышала приглушённую ругань на кухне. Но, у неё не было сил подняться и приструнить отца, который после того, как Соня вышла замуж за Игнатова и съехала - совсем оборзел.
С работы его уволили за каждодневную пьянку. Не долго думая, Вадим сел на полное содержание от Алевтины, которая работала санитаркой в хирургическом отделении. Туда же, ей удалось временно пристроить и Настю, которая в этом году не стала никуда поступать.
- Хорошо, хоть свадьбу, Игнатовы полностью на себя взяли. А так, откуда деньги брать? - вздыхала мать.
- В ЗАГСе расписались бы без пафоса, и всё, - фыркала Настя.
- Ну, как же... Замуж то не каждый день выходишь, - спорила мама.
Настя поджимала губы и молчала. Соня окончательно вычеркнула сестру из своей жизни, и даже носа не казала к ним теперь. Разъезжая вместе с Арсением и демонстрируя всем и каждому, что она теперь его законная супруга. А недавно позвонила матери и радостно сообщила, что беременна.
- Так вроде ж ты замуж уже беременная выходила...- недоумевала Алевтина Витальевна.
- Ну, мам... Так то была шутка, - радостно хохотала в трубку Соня - а сейчас по настоящему! Представляешь? Арсений так рад! - громко произнесла она, зная что Настя сидит около матери и слышит весь разговор, дословно.
- Дай-то Бог, дочка теперь выносить и родить благополучно, - вздыхала мать, глядя, как Настя хмурилась и уходила к себе, в комнату.
То, что обе родные сестры не общались друг с другом, разрывало ей сердце. А ещё вечно пьющий бывший муж, как страшный сон из прошлой жизни, не давал ей покоя.
В этот промозглый и дождливый осенний день, он совсем сорвался с катушек.
- Мне баба нужна! - пьяно орал он на кухне - а ты по закону, всё ещё моя жена.
- По какому такому закону? - усмехнулась Алевтина, чистившая картошку на суп - по документам, я не замужем.
Вадим прищурив один глаз, смотрел на неё.
- По поддельным документам, - уточнил он и стукнул по столу - а я вот пойду, куда следует и расскажу... Кто ты и откуда взялась!
Ни один мускул не дрогнул , на лице женщины. Она молча отошла от мойки и медленно приблизилась к столу, кухонный нож в её руке, опасно сверкнул.
- Боже упаси тебя это сделать, - прошипела она, глядя в ненавистное ей, лицо - я тебя, вот этими руками тогда... Я лучше отсижу, но буду знать, что такая мразь, как ты, больше ничем не опорочит честное имя моих детей.
Вадим затих и отвернулся к окну. В затуманенном алкоголем, мозгу, затаилась обида и злоба, на жену. Он решил подождать ночи, когда Настя смоется опять на ночную смену. Тогда он покажет этой бабе, кто в доме хозяин и кому она обязана подчиняться. Защитить её будет некому. В предвкушении, Вадим облизнул масляные губы и схватив бутылку водки со стола, ушёл в комнату.
Настя проснулась с тяжёлой головой. Она не отдохнула, а как будто отпахала ещё одну смену. Во сне преследовали сплошные кошмары, один хлеще другого. Девушка посмотрела на экран телефона. Было уже половина седьмого вечера, а к восьми ей заступать на ночное дежурство.
- Мам, есть что перекусить? - спросила она зевая, войдя на кухню.
Алевтина Витальевна, задремавшая в кресле-качалке, у весело потрескивающей поленьями, печки - встрепенулась, книжка, которую она читала, упала на пол.
- Оо, время- то уж сколько, - засуетилась она, подогревая дочери, остывший ужин.
- Да я сама бы погрела, мам! Просто не знала, что ты спишь, - Настя достала тарелки, себе и матери. Она знала, что Алевтина Витальевна никогда не ужинает одна, без дочери.
- А этот, где? - спросила Настя, брезгливо поморщившись. Назвать его отцом, язык не поворачивался.
- Ушёл, спит вроде. Пьянь! - в сердцах высказалась мать. Она водила ложкой по тарелке, аппетита не было совсем - вот веришь, кусок в горло, из-за него не лезет! Как вспомню, одной с ним, ночь ночевать!
- Почему ты не выгонишь его до сих пор? Он ведь никто нам! Взялся ни пойми откуда - всё внутри Насти кипело от злости. Какое-то нехорошее предчувствие, не давало покоя, засело прочно в душе, словно заноза.
Она взяла мать за руку и заглянула ей в глаза:
- Может мне сегодня отпроситься? Что-то тревожно оставлять тебя с ним.
- Ничего, дочка, - Алевтина Витальевна улыбнулась Насте - не впервой же. Он сейчас проспится, больше выпить ему нечего. А трезвый, он молчит и не буянит. Если что, к Нинке, соседке уйду.
Настя обняла мать и вымыв за собой посуду, пошла собираться. В комнате Сони, где спал отец, было подозрительно тихо. Даже храпа не доносилось, поэтому девушка с тяжёлым сердцем, собиралась на работу.
- Только ты мне обязательно звони, хорошо? - попросила она мать, когда та вышла, проводить её, до калитки.
Алевтина Витальевна куталась в тёплую шерстяную кофту и перекрестив дочь, крепко обняла её.
- Не переживай за меня. Знай, что я очень люблю вас, с Соней. Вы самое дорогое, что у меня есть. Только одно желаю, чтоб вы помирились и держались всегда друг за дружку.
- Мам! Это всё потом. Позвони мне, если что! Пожалуйста!
Настя чмокнула мать в щёку и раскрыв зонтик, побежала на работу, прыгая через лужи.
Алевтина Витальевна долго смотрела дочери вслед, ещё раз перекрестив её, она не спеша побрела в дом.
Под утро, телефон Насти разрывался от звонков. Она оставила его в шкафчике, в куртке. Ночью привезли тяжёлого пациента и её персонально поставили дежурить у его кровати. Она то и дело, вытаскивала из под него утку и давала попить. Он был в полубредовом состоянии и метался на постели, словно медведь. Настя следила за тем, чтобы он не свалился с кровати, иначе поднимать этого борова, было ей не по силам, а просить о помощи некого. Дежурная медсестра строго настрого, под страхом увольнения, приказала её не беспокоить ночью.
И, вот под утро, вымотанная и без сил, девушка вползла в бытовку. Её сменщица что-то весело рассказывала медсёстрам, те покатывались со смеху.
- Зайцева! У тебя телефон разрывался всю ночь. Мне пришлось его выключить. Чтоб в первый и последний раз такое было, иначе вылетишь отсюда, пушкой, - ядовито пропела дежурная медсестра, Ольга Михайловна, подмигнув остальным собравшимся. Раздался хохот.
Настя трясущимися руками, искала телефон в кармане.
- Где он? Отдайте! - крикнула она.
- Посмотрите на неё! Борзая какая, - Ольга Михайловна встала и упёрла руки, в бока - кому нужен твой дешёвый телефон!
- Ну, вы же только что сказали, что выключили его....- растерянно хлопала ресницами Настя.
- Моё дело выключить, а куда он у тебя делся - это уже твои проблемы, милочка, - отрезала Ольга Михайловна, смена её заканчивалась и она поскорее хотела уйти домой.
- Отдайте, пожалуйста, - не отставала Настя, слёзы подступили к глазам. Она боялась, что звонила мама. Что случилось что-то страшное.
- От-ва-ли, - отчеканила дежурная медсестра, переодеваясь - ищи его где хочешь.
Дверь в бытовку распахнулась и влетела Соня, вся в слезах. С ходу она ударила Настю по лицу и заорала:
- Этот урод убил маму! Убил! Она всю ночь пыталась до тебя дозвониться! В её телефоне исходящие звонки, одной тебе! Тебе! А тебе плевать на мать, плевать! Ненавижу тебя! Это из-за тебя он её убил! Ты виновата! Ты! - Соня хлестала сестру по лицу и кричала навзрыд. Вслед за ней влетел Арсений и схватил её в охапку.
- Успокойся! О ребёнке подумай! - он целовал её мокрое от слёз лицо, как вдруг Соня согнувшись пополам, застонала от накатившей боли, внизу живота.
- Раечка! Каталку быстро! - распорядилась Ольга Михайловна, не глядя на Настю, все бросились на помощь Соне, которую увезли в смотровую.
- Как же так...- Настя сидела на полу, в разорванном халате, с разбитыми в кровь губами и рвала на себе волосы.
Бытовка опустела, она осталась одна. Под диваном, Настя увидела свой валяющийся телефон. Схватив его, дрожащими руками, она нажала на кнопку. Телефон включился и мгновенно пришли сообщения о пропущенных звонках и одно, которое она запомнит на всю жизнь: "Помоги, дочка."