Товаровед Полина Насинова отмечала цены и давала комментарии Тихону. «Вот смотри. Как я тебе и говорила, эти товары всегда идут в «Десяточке» без наценки. Почему? А причина проста. Любая ритейловая сеть себя представляет как точку торговли на всякий кошелёк.
А вот 7 знаковых продуктов нам доводит до сведения родное государство. За что получили – за то и продаём. Вишь, дёшево и сердито! И, кстати, это легко проверяется любой комиссией. Поэтому здесь наценка ноль!».
Томский вздохнул. «А всё таки выигрыш – не только для людей. Но и нам хлопот меньше. Ценник меняем, уже когда будет другая отпускная стоимость. Ведь так?».
Насинова, смотря в ноутбук, автоматически кивнула. А, потом, словно опомнилась и сказала. «Ты смотри, только нашей директриссе не скажи. Не любит этой пустой работы и товарных полок с наценкой «Зеро». Ясно? Тсс. Это - наша малая тайна».
Товаровед только лукаво улыбнулась реплике коллеги. И ещё добавила. «Ну, ты то хоть помнишь эти продукты, Тихон свет Тимурович? А?».
Тот улыбнулся. «Да, Поля! Первый – хлеб. Внизу – всегда только с красным стоппером. «Дарницкий». «Губернский». «Дорожный». Второй – картофель. Целые поддоны эконом-класса. Третий – макароны. Бюджетный вариант для холостяков. Дешевле лишь сам чай».
Насинова быстро повернула голову и плотоядно облизнула губы. «Ах, господин Томский! Как уже хочется накормить, тебя и себя, настоящей итальянской пастой с расплавленным сыром и грибами. И чудным розовым вином в большом фужере.
А, потом, яростно утащить, как желанный трофей, в тёплую постель. И, там, мне порвать всего тебя – на кусочки. О! Аж прям мечтаю!». «Поля! Это - кровожадно!».
Томский даже приложил руку ко лбу красавицы-товароведа. «И мне кажется, что температуры нет. Вы здоровы. Можно продолжать?».
Она вздохнула. «Ах, глупый! Есть воздержание, которое разрушает дамский организм, как ядерная война. Ты ж это можешь понять? Тут уже не до любови-моркови, а просто - до биологии полов.
Бывает, если едешь вечером домой на своей «Мазде», и смотришь на остановки. Может, где приличный мужик транспорт ждёт? Тебе не понять, ведь каждая даст».
Тихон вздохнул, кивнул и продолжил. «Четвёртый – молоко в мягкой упаковке. Его не закипятишь, но манную кашку малышу сварить-то можно».
Насинова хмыкнула. «Улюкаева, из центрального офиса, называет это молоко – «кладбище бактерий». Она права.
Если же банку сгущёнки вылить в трёхлитровую кастрюлю, то пользы будет больше. Пряничков можно покрышить, а ещё кураги, изюма и чернослива добавить и хлебать эту баланду целый день. Мы, на море, с девчонками, делали».
Насинова посмотрела на Томского и еле улыбнулась. «Извини, Тихон! За бабские эмоции. Давай-ка, продолжай».
Он внимательно посмотрел на коллегу. «Ясно! И. пятый товар – тушёнка без мяса. Ну, что там может быть за полсотни тугриков? А? Шестой – зерновые хлопья.
Ах, любимая моя овсяночка «Геркулес» - пища для мировых неудачников и начинающих миллионеров. Сила для будущего прорыва. И последний. Седьмой вариант «сытости» - чёрный чай. Ох, Поля! Наш бюджет!».
