Вожу внучку на массаж в районную поликлинику. Обстановка идиллическая. Все процедуры по записи, никаких очередей, толкотни и скандалов. Наша «медицинская сестра по массажу» – очаровательная молодая женщина. Симпатичная, весёлая, позитивная – внучка её обожает, считает минуты до начала приёма – «ну, когда же будет массаж!».
Единственный нюанс, который надо упомянуть в связи с работой этой массажистки – женщина не видит. Она инвалид по зрению, уж не знаю подробностей, но на качество массажа это не влияет. Даже наоборот, наверное, её внимательность и чувствительность – это компенсация.
В кабинете она ориентируется прекрасно, все движения чёткие, выверенные, профессиональные. Ну, разве что рукописные отметки о посещении в нашем листочке делает другая медсестра.
Очередной сеанс. В просторном помещении параллельно работают несколько специалистов. Здесь же, в отгороженном закутке, находится ответственное лицо, осуществляющее запись на физиотерапию. Подчеркиваю, очередей в поликлинике давно уже нет. По крайней мере, таких, чтобы устраивать скандалы и истерики.
Вдруг раздаётся некоторый шум в коридоре, затем со словами – «у меня ребенок-инвалид» в помещение врывается возбуждённая женщина. Ребёнок при ней. То, что он инвалид – не видно, но становится понятно через 10 секунд его нахождения в кабинете. Мальчику лет 7-8, наверное. Пока его мама усаживается к столу женщины-регистратора, ребёнок вихрем проносится по кабинету, залезает под кушетки, скидывает со стульев детскую одежду, успевает ущипнуть и потыкать пальцами работающих медсестер и родителей, тянется к детям, лежащим на массажных столах. Родители и персонал пытаются защитить своих, мама не обращает внимания и что-то возмущённо бубнит регистратору.
Когда неуправляемое детское тело подлетает к нашему месту и тянет руку к ноге моей внучки, я преграждаю путь и громко командую «Фу. Нельзя. На место». Как ни странно, мальчик улавливает смысл, делает в наш адрес «страшную рожицу» и бежит к маме жаловаться, по дороге играя в футбол тапочками других детей.
Родители и массажистки возмущаются шепотом между собой, что, не дай Бог, попасть с этим ребёнком в одно время. Дальше следует второй круг забега, мама ребёнка так и не обращает на действия сына никакого внимания. Подобранные кофточки и тапочки опять разлетаются по всему помещению. Я встаю заранее, и уже громко говорю:
Пошёл вон!
Этот окрик, наконец, производит некое впечатление на маму ребёнка. Не вставая со своего места, она орёт мне:
Как вам не стыдно, это ребёнок, а не собака!
Далее следует короткая перепалка на тему, что не может же она его привязать к себе, и что все окружающие должны терпеть, потому что «у нас здоровые дети, а у неё инвалид».
К счастью, регистратор, наконец, заканчивает свою бумажную работу, мама ловит сына под очередным столом, буквально вырывая из его рук чью-то одежду. Причём швыряет эту несчастную кофточку на пол. И даже не извинившись перед остальными выходит из кабинета. Думаю, не нужно говорить, что ни у мамы, ни у её ребенка бахил или сменной обуви не было. Но, это так, мелочное наблюдение.
«Мне должны! Вы обязаны!»
Когда мы с внучкой выходим после массажа, то застаём главный акт драмы. Разговор происходит в коридоре, так как заведующая отделением просто не пускает их в свой кабинет. А разговор сводится к тому, что мать ребёнка-инвалида не устроила конкретная массажистка.
Время, которое есть у других, ей не подходит. Крик стоит на весь довольно длинный и пустой коридор, по которому всё это время носится ребёнок. Пытаясь что-нибудь сорвать со стен, ухватить, ущипнуть и так далее. Наконец, звучит главная фраза:
Почему нам дают второй сорт, почему моего сложного, требующего особого внимания ребенка будет обслуживать слепая! Я требую нормального специалиста, а не инвалидку какую-то!
У меня от такой логики аж дыхание перехватило. И я высказалась:
Второй сорт здесь вы. Даже не второй, а конкретный брак, ошибка природы. Вашего мальчика жаль, а вас – ни разу.
Мы ушли в абсолютной тишине, даже мальчик перестал бегать. Поняла ли она что-то? Не знаю. Надеюсь, что не встречу её ещё раз.