"Вы постоянно в стороне,
Как свет близки и неподвластны.
Но, тем не менее прекрасны,
Как сны о мире на войне..." Юрий Шевчук
«Бывают в жизни огорчения, когда есть чай, а нет печения»
Угораздило однажды увидеть глаза, в которых можно утонуть. И улыбку, от которой можно сойти с ума. 12 лет прошло.
Студенческая жизнь, 20 лет. Авиационный универ. Молодость в самом разгаре. Этакий киношный Шурик. Но тогда, в 20, это был уже я сегодняшний, 32-х летний. Только ещё совсем зелёный.
Уже тогда я занимался научно-исследовательской работой на родной кафедре прикладной гидромеханики факультета авиационных двигателей, ходил в экстремальные высокогорные походы, зарабатывал на студенческую жизнь в промышленном альпинизме и был командиром взвода на военной кафедре.
Т.е. это вполне себе сложившийся образ жизни взрослого человека. Естественно, что при тех нагрузках у меня уже созрела потребность в поддержке. В единомышленнице.
Увидел её среди туристок. Статус на её странице в контакте «в активном поиске» был как выстрел стартового пистолета. Или как начало фильма в кинотеатре, когда кроме экрана с сюжетом ты уже не видишь больше ничего. Оказалось, что она встречалась с каким-то странным персонажем. В историю их отношений я не вникал, но понятно, что там всё было как-то перпендикулярно.
Три года осаждал неприступную крепость, один год догорал. Спасался работой. Наш научный руководитель изобрёл регулятор давления газа, который нагло нарушал существующие законы физики. Любовь любовью, но любопытство тоже сила. Любознательность 20-ти летнего студента погружает в омут с головой.
Ноутбук был забит данными наших научных экспериментов, компьютерного моделирования и прочими папками, среди которых ярко выделялась папка с её фотками, сохранёнными из «контакта», и курсор сам тянулся к этой папке. Чтобы открыть и глазеть на её волнистые волосы, большие глаза, попридумывать какое-нибудь счастливое будущее: «Мы же можем жить одну жизнь на двоих с такими схожими интересами! С полным взаимопониманием».
Работа становилась анестезией.
Кроме того, с первого же курса я влился в студенческую тусовку и был активистом на факультете. У меня был огромный круг общения и люди привыкли к тому, что если на очередную тусовку едет Ракшин, то будут фотки, и мы будем жарить шашлык. Группаш однажды сказал: «Ты идёшь по универу и с каждым вторым здороваешься». Если бы не этот огромный заряд позитива, который давала студенческая жизнь, я бы заточил себя в тюрьму из собственных сомнений, переживаний и травил бы сам себя прочими горькими пилюлями.
Работа в промышленном альпинизме, на высоте 70 метров тоже нервы щекочет, будь здоров. Особенно зимой, при ветре и температуре 15-20 градусов мороза. Может и не так холодно, но ветер усиливает мороз в два раза. Пограничные ситуации, которые между жизнью и смертью, отвлекают от любых переживаний.
Честно говоря, не сказать, чтобы эта анестезия была сильнодействующей. Она не снимала боли. Облегчала процентов на 50.
Просто, надо понимать, или хотя бы иметь в виду: то время, которое ты будешь страдать, оно уходит безвозвратно. А если его потратить на работу, хотя бы в режиме «автопилот», то когда эти тяжёлые переживания всё-таки пройдут, у тебя будут хоть какие-то достижения, какие-то результаты. Я этого, естественно, не понимал, а действовал движимый любопытством, интуицией, желанием заработать денег и путешествовать.
Я в то время был командиром взвода, потом меня поставили на роту. Поступил в магистратуру. Стал круглым отличником, начал получать стипендию правительства. Или, как сказали бы сегодня: «Тоталитарную стипендию тоталитарного правительства». 22 000 р. в 2012-ом году были неплохим подспорьем для студента.
Когда меня назначили ротным старшиной, наше учебное подразделение отправили на военные сборы в Оренбург. В сопровождении двух офицеров-преподавателей. Офицеры жили в гостинице, а мы в казарме. С солдатами. С дагестанцами.
В то время у дагестанцев в армии была очень дурная слава. А я в ответе за полсотни пацанов, и моя неразделённая студенческая любовь никого не интересует. Мою нервную систему сильно штормило, но командир подразделения не имеет права показывать унылые эмоции людям, которые на него надеются. Есть личный состав роты, за который ты в ответе, тут, знаете ли, не до соплей. Днём. Ночью тяжелее.
С кавказцами общий язык я нашёл, но всё равно периодически происходили какие-то мелкие недоразумения, которые «нервы мои сердешные расстраивали». Однажды ночью у одного из наших спёрли телефон. А казарма на ночь закрывается и на тумбочке стоит дежурный. Кто-то из своих. Старшина того подразделения избил одного из солдат резиновой дубинкой, выпытывая кто «подрезал трубку». Это создало напряжённость между солдатами и моими курсантами, и я опасался, что начнётся замес. Моих больше, но у каждого дагестанца есть заточка. Всё это опять-таки сильно отвлекало от неразделённых чувств.
Так дожил до выпуска из универа. Мне было уже 22-23, студенческая жизнь подходила к концу. Внуку поколения покорившего космос и ученику одного из покорителей стратосферы надо было кем-то становиться в этой жизни.
Переживания в любом случае проходят, мозг не может заниматься самообманом вечно. А результаты работы, проделанной «на автопилоте» могут быть вполне серьёзными, ибо не отвлекался на сомнения: получится или не получится. В эти моменты «терзали смутные сомнения» в совсем другой области.
Страдания со временем угасали. Осталась только досада: «Как такая интересная, активная и, между прочим, талантливая девчонка может связать свою жизнь с этим фотороботом? Он же абсолютная пустота!» Но вскоре и эта досада улетучилась «как с белых яблонь дым».
Она с тем убогим персонажем рассталась. Вышла замуж за молодого офицера. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что она в безоговорочно надёжных руках! Они уехали в дальний гарнизон.
В аспирантуру я не пошёл. Тоже стал офицером, как мечтал в детстве, и уехал в Западный военный округ, служить в авиацентре войсковых испытаний. Продолжил заниматься наукой, уже на военном поприще, должность так и называлась «офицер-исследователь».
Так получилось, что в самостоятельную жизнь пришлось вступить в одиночку. Думал: «Уеду, начну всё заново…»
У мужиков всегда есть беспроигрышный вариант, как начать новую жизнь.
Уехал, начал, вернулся другим человеком. Совсем. С другим взглядом на людей. Как прошли два года трансформации, как на меня повлияли примеры жён офицеров и активных жизнерадостных спортсменок, в статье по ссылке в конце.
Перемена обстановки сильно влияет на восприятие и меняет его. Причём, перемена не чисто внешняя, а во всём. Армейская среда заставляет думать по-другому. Тогда же началась война в Сирии, вернее, наше участие в ней, и буйное цветение бандеровщины на Украине. Имела место быть реальная перспектива оказаться в районе боевых действий.
На войну меня так и не отправили, но я допускал это для себя с самого детства, когда рос под репортажи с войн на Северном Кавказе, в Югославии, Таджикистане и других горячих точках.
После службы в армии жизнь разделилась на «до» и «после». И всё, что было «до», уже воспринималось как сон, который снился когда-то очень давно.
Что такое военные сборы для студентов авиационного универа?
«Завтра строевой смотр. Все в лабутенах!»