Она всегда ждала…
Она всегда ждала любимого…
Она ждала вчера, ждёт сегодня, и будет ждать завтра...
Она будет ждать всегда…
* * *
Мост был каменный, очень древний, сложенный из больших обомшелых камней. Между розово-серыми глыбами гранита местами пробивалась зелёными нежными ниточками стебельки травы, и бурый лишайник оплетал камень своими цепкими корнями.
Мост перекинулся через большой ручей, вкрадчиво шептавший что-то на своём нехитром языке. Ручей появлялся совершенно неожиданно из впадины меж двух крутобоких холмов - продолжение отрогов гранитного кряжа, возвышающегося над широкой долиной реки Чжу-Шин. Именно к ней спешил ручей, чтобы слиться с обширной дочерью своей и передать ей всё, что узнал в тех краях, где родились его серебристые воды.
С моста открывался удивительный вид на все окрестные деревни, на высокие древние пагоды с причудливо изогнутыми крышами; был виден даже далёкий Лу-Шунь.
Через мост проходил древний мощёный тракт и уходил вдаль, изгибаясь между крошечными хижинами крестьян, низкими зелёными купами деревьев, соснами и зарослями ольхи.
На мосту «Камень Судьбы» Лао Син ждала жениха. Каждый вечер приходила сюда девушка из деревни, расположенной выше по тракту, высоко в горах. Здесь дорога была видна на многие мили вперёд.
Она приходила и ждала…
Так было и этим вечером. Лао Син стояла на мосту и ждала Ченя. Но он не вернулся из Лу-Шуня, где исправно нёс службу императору. Прошли часы его обычного каждодневного возвращения, но Лао Син не спешила возвращаться домой. Она ждала весь долгий вечер, но ни разу по тёмному Тракту не процокали копыта ни единой лошади, ни разу не раздалось ни единого человеческого голоса.
Лао Син отважно стояла на мосту с фонарём в руке. Но ожидание её было напрасно…
* * *
Небо светлело всё больше, наступало утро. На долину опустился густой туман, обволакивая, точно кисейное покрывало, мост и окрестности. Из тумана, как будто из воды, торчали лишь верхушки сосен, да кое-где крыши домов с редкими тусклыми огоньками в окнах, пробивающимися сквозь пелену тумана.
Стало сыро и холодно, и Лао Син плотнее закуталась в тёмно-синий плащ. Но это слабо помогло – ледяной воздух, казалось, пронизывал её до самых костей. Но она, не сдаваясь, принялась ходить по мосту взад – вперёд, чтобы согреться, ни на шаг не спускаясь с моста. Она чувствовала себя защищённой этими древними седыми камнями.
Завыла вдруг собака за её спиной, в родной деревне, и Лао Син вздрогнула. Впервые за долгие ночные часы бдения, в душу к ней закралась тень сомнения, неясная, но чёрная, впрочем, как и все тени в мире. Девушка старалась не замечать её и сделала вид, что не слышит протяжного воя собаки, которой, скорее всего, вздумалось просто повыть на луну
Но луны на небе не было.
А тень сомнения разрасталась, захватывая всё больше пространства. Лао Син не поддавалась её настойчивым увещеваниям, о напрасности ожидания. Она убеждала себя в обратном, что всё это пустяки, из-за которых не стоит волноваться. Мало ли, что могло задержать в пути Ченя, не говоря уж о каком-нибудь неожиданном поручении, которое мог он получить в Лу-Шуне.
Но вот уже зарозовели отроги далёких гор, и снег на их остроконечных вершинах величественно заблистал в первых лучах солнца. Этим зрелищем можно было наслаждаться и любоваться бесконечно долго, пока вставало огромное оранжевое солнце.
Но не до любования было Лао Син. Упрямо всматривалась она в даль, стараясь разглядеть сквозь рваные клочья тумана, ползающих всё ещё по долине меж куп деревьев, словно живые, причудливые создания, не покажется ли на дороге одинокий всадник или пеший человек. Но дорога оставалась пустой и тихой.
В который раз запели петухи где-то далеко, а потом прибежала служанка. Она сказала, что девушку давно ищут родные. Очень беспокоятся. Оказывается, отец послал служанку за госпожой Лао Син ещё глубокой ночью, обнаружив отсутствие дочери за вечерней трапезой. Но служанка идти ночью неведомо куда побоялась и вместо поисков проспала всю ночь в кладовой.
Лао Син огорчилась, что родные не знают до сих пор, всё ли с ней в порядке, но, несмотря на уговоры служанки, домой не отправилась. Она сказала, что не вернётся, пока не дождётся своего жениха Ченя.
Служанка ни с чем вернулась домой и рассказала обо всём отцу Лао Син. Тогда он сам отправился за дочерью. И та, не посмев ослушаться отца, покорно пошла домой, поминутно оглядываясь – не покажется ли Чень.
Жених Лао Син не вернулся ни вечером, ни на следующий день. Никто не знал, что с ним приключилось. Его родной брат отправился в Лу-Шунь, разузнать о его судьбе, и тоже пропал на целую неделю.
А Лао Син не могла спокойно сидеть у окна и дожидаться юношу: тяжко ей было…
На мосту, который стал ей совсем родным, часы ожидания прошли бы незаметно, но отец не позволял ей выходить. А томиться ожиданием в доме она больше не могла и слегла в постель, и только смотрела уныло в потолок круглыми сутками, отказываясь от еды, питья и даже от сна…
Душа её замерла, словно исчезла…
Пришёл врач: осмотрел, пощупал пульс, дал лекарство.
Но ничего не помогло. Пропали втуне и все усилия родных развлечь чем-нибудь тоску девушки. Не имея никаких вестей из Лу-Шуня, нечем было несчастной матери ободрить свою любимую дочь.
И вот на исходе четвёртого дня, душа Лао Син отлетела в мир иной…
Несколько дней спустя вернулся домой Чень, после перенесённой болезни, во время которой он находился в военном лазарете.
Но ожидала его не прекрасная розовощёкая девушка, а только невысокий холмик возле моста, усыпанный опавшими багровыми листьями сливы…
* * *
Она всегда ждала…
Она всегда ждала своего любимого…
Она ждала вчера, ждёт сегодня, и будет ждать завтра...
Она будет ждать всегда…
* * *
Мост был каменный, новой кладки, но камни были древние, очень большие, доставшиеся по наследству от старого моста и местами покрытые всё тем же изумрудным мхом и лишайниками.
Мост перекинулся через большой полноводный ручей, громко певший свою весёлую голубую песенку, сбегая по пологому склону.
С моста открывался изумительный вид на расстилающуюся внизу величественную долину реки Чжу-Шин. А далеко на горизонте, сквозь белёсую муть, едва видны были сизо-голубые вершины далеких гор.
Спускаясь с моста, сбегала в долину широкая дорога, по краям которой стояли небольшие дома в один, редко в два, этажа, окружённые, как и много лет назад, абрикосовыми и сливовыми садами. Обнажённые их чёрные ветви сплетались с тёмно-зелёными ветвями можжевельника.
Чуть дальше начинался уже город – большой город Лу-Шунь, с множеством фабрик и заводов, трубы которых утыкали серое небо, отчего город стал похож на ощетинившегося дикобраза. Из труб шёл чёрный, скверно пахнущий дым, наполняя и без того унылую долину туманным серым облаком; воздух казался застывшим и словно уснувшим, и даже бледные лучи полуденного солнца не могли пробудить его от глубокого зимнего сна.
Но мороз нисколько не мешал Мао Син подниматься каждый день на парапет каменного моста и часами всматриваться в даль, – не покажется ли на дороге странная повозка её мужа, чадившая ничуть не лучше всех этих заводов, да и шума от повозки было столько, что впору было затыкать уши.
Хуань Ши считал, что за такими повозками большое будущее. За это мнение его нещадно высмеивали соседи и родственики. Ещё бы, смешно утверждать такое, зная, что лошадь никакие четырёхколёсные экипажи никогда заменить не смогут. Какой может быть толк от этой шумящей и дымящейся повозки, постоянно к тому же ломающейся? Намного лучше сесть на лошадь, и моментально скакать, куда вздумается, хоть в горы, хоть в пустыню. А для новой повозки ещё и дороги особые необходимы…
Но вслух Мао Син никогда не осмелилась бы сказать своему любимому мужу Хуань Ши всё, что она думала по поводу повозки. Просто тяжело вздыхала, когда он часами возился с «автомобилем», и терпеливо ждала его каждый вечер на мосту. Ждала, не покажется ли его чудная повозка из Лу-Шуня.
Хуань Ши очень удивляло пристрастие Мао Син к этому мосту. Он уговаривал жену, не встречать его, не терять времени понапрасну, ведь мог сломаться его «автомобиль», да мало ли что могло ещё случиться. Но Мао Син только загадочно улыбалась и продолжала выходить на мост, взбиралась на невысокий парапет, и ожидала своего супруга на нём в любое время, в любую погоду и непогоду, и в дождь, и в вёдро.
А ещё она часто приходила на невысокий холмик рядом с мостом, обнесенный кованой оградой, за которой пышно разросся большой куст гортензии, и росли огромные малиновые маргаритки. Здесь была похоронена её родная тётушка – Лао Син, которую она даже не знала, поскольку умерла та ещё за год до рождения Мао Син. Мать Мао Син, младшая сестра Лао Син, даже хотела назвать свою дочь именем сестры, которую любила всем сердцем, да только бабушка воспротивилась этому…
И, несмотря на это, поговаривали, что чистая душа Лао Син возродилась в лице Мао Син, своей племянницы. Очень она была похожа на неё: поведение, любовь к чудачествам, и даже манера говорить была та же. И что самое удивительное – ей передалась странная привязанность тётушки к старинному каменному мосту.
Когда девочка была ещё совсем крошечной, они с матерью часто приходили на могилу тёти, и малышка бежала на мост, часами ходила по нему, рассматривала чуть ли не каждый камешек. Играла с большими виноградными улитками, которых жило на мосту целое полчище. Одну её, конечно же, не пускали так далеко от дома, и потому она уговаривала мать пойти в «гости к тётушке», как она говорила. На самом же деле они ходили в гости к мосту.
И вот, Мао Син выросла и превратилась в красивую девушку, внешне тоже очень похожую на Лао Син, и её любовь к каменному мосту ещё больше усилилась. Родные очень беспокоились по этому поводу, но помешать боялись, памятуя то, что случилось с Лао Син, когда её не пустили на мост.
Так мост сыграл и в жизни Мао Син немаловажную роль, ведь именно там произошла встреча с любимым человеком, без которого она не могла жить…
И опять она проводила долгие часы досуга на каменном мосту. Теперь она ждала мужа. Однажды не дождалась... Пришел друг Хуань Ши и рассказал о гибели товарища в автоаварии. Мао Син погоревала, но справилась со своим горем, и к холмику под кустом гортензии не добавился ещё один.
* * *
Она всегда ждала…
Она всегда ждала своего любимого…
Она ждала вчера, ждёт сегодня, и будет ждать завтра...
Она будет ждать всегда…
* * *
Мост был бетонный, с красиво изогнутыми арками. И был он очень похож на старинный каменный мост, словно строители неслучайно старались во что бы то ни стало сохранить облик того моста, который был здесь раньше. Сейчас ручей превратился в небольшую речку, с берегами, заросшими ольхой и ракитами, а у самого моста берега были спрятаны в гранитно-бетонную броню, чтобы земля не размывалась быстрорастущей рекой.
В долине реки Чжу-Лин, в большом городе Лу-Шунь наступил уже вечер, и зажглись бесчисленные огоньки по всей широкой долине. Их было, наверно, столько, сколько на небе в тот вечер блистало звёзд, но даже эти гигантские Солнца далёких планет меркли перед жёлтыми, зелёными и белыми земными звёздами, зажжёнными руками человека.
Чёрные прямоугольники высоких, в несколько десятков этажей, зданий испещрены яркими квадратиками окон, за каждым из которых кипит жизнь, бушуют страсти. Страсти часто выплёскиваются наружу и льются по длинным прямым улицам и магистралям, заливая их бурными волнами: злыми и добрыми, счастливыми и печальными, или просто весёлыми.
А вместе со страстями мчатся, освещённые оранжевым светом фонарей, тысячи чадящих автомобилей, заменившие дымящиеся трубы заводов и заполонившие весь мир: великое воинство машин, крадущих у миллионов людей внимание, деньги и жизни…
Но с высоты моста город кажется аккуратным и чистым, будто нарисованным. Сюда доносятся лишь гудки автомобилей, да негромкая музыка. По самому мосту машины проезжают довольно редко, потому что в будний день мало у кого есть дела в горных деревушках.
На самом горизонте ещё была видна золотисто-багряная полоса заката среди чёрно-фиолетовых остроконечных вершин далёкой горной гряды.
Тёмной массивной аркой горбатился мост на фоне багряной полосы заката. На нем четко выделялись две женские фигуры. Они стояли на краю моста, под высокими стальными мачтами, под натянутыми канатами.
Одна из них была молоденькая девушка, она стояла высоко, на перекладине моста, держась за канат одной рукой. Она была в полупрозрачной коротенькой кофточке с длинными широкими рукавами, и в длинной муаровой юбке, которая развевалась и хлопала на ветру, и, вторя ей, развевались длинные черные волосы девушки.
Внизу стояла пожилая женщина в длинном синем платье, с поседевшими уже волосами, и с завистью смотрела на девушку, жалея, что в дни ее молодости не строили ещё таких мостов, и она не могла позволить себе забираться так высоко, как это делала дочь.
Эта поседевшая женщина была Мао Син и она вновь ждала, теперь уже вместе с дочерью, которой, видимо, передалась материнская и тетушкина страсть к ожиданию на «мосту Судьбы». Теперь они ждали старшего сына Мао Син , который учился в университете Лу-Шуня на художественном факультете. Каждый вечер они ждали его возвращения на мосту, и потом все вместе возвращались домой, в большой красивый дом в горной деревне.
Там, на самом почетном месте висела огромная картина - на ней была изображена Мао Син с букетом синих гортензий, стоящая на каменном мосту «Мин юн ши»
Уважаемые подписчики. Публикую свои рассказы и повести под творческим псевдонимом Вероника Грин.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить истории и другие публикации.
Буду рада видеть Вас у себя в гостях!