Первые санкции против Югославии – точнее, против оставшихся в ее составе после распада страны, начавшегося в 1991 г., Сербии и Черногории – были введены еще в 1991 г., когда правительство под руководством Слободана Милошевича пыталось силовым путем разрешить межэтнический конфликт в Хорватии. Ограничения вводились Евросоюзом и США и были хоть и болезненными, но точечными: они выражались преимущественно в сворачивании финансовой помощи югославскому правительству, страдавшему от хронического дефицита бюджета (он носил скрытый характер и возникал преимущественно из-за косвенных субсидий предприятиям), и эмбарго на поставки нефти из ЕС – впрочем, нефть и так поставлялась в основном из СССР и Ливии.
Куда более серьезные санкции появились в 1992 г., когда еще более кровавая война разразилась в Боснии и Герцеговине. Югославия в этом конфликте активно поддерживала вооруженные силы Республики Сербской (правительства боснийских сербов), которые с самого начала войны обвинялись в военных преступлениях против мирных босняков и хорватов. Начало блокады Сараево и обстрел очереди за хлебом в центре города 27 мая 1992 г. привели к тому, что уже через три дня санкции против Югославии и Республики Сербской принял Совет Безопасности ООН.
Введенные ограничения затрагивали практически все аспекты взаимодействия Югославии с внешним миром. Был полностью запрещен вывоз и ввоз в страну любых товаров и услуг (кроме гуманитарной помощи), любые инвестиции в страну; практически к нулю сводилось авиасообщение между Югославией и остальным миром, а югославским самолетам запретили проходить обслуживание за рубежом; югославские спортсмены, ученые и деятели искусства были изолированы от мирового сообщества. В дополнение к этому были свернуты все программы финансовой поддержки Югославии, а сама страна – исключена из основных международных организаций.
Как можно заметить, направление (но не степень жесткости) санкций в отношении Югославии схоже с направлением санкций 2022 г. в отношении России. В обоих случаях ограничения в первую очередь касались внешнеторговой и финансовой деятельности страны; и там и там меры были направлены на разрыв как экономических, так и культурных и научных связей между мировым сообществом и страной, подвергнутой санкциям. Более того, заморозка активов Банка России по своему замыслу (лишение подсанкционной страны доступа к ресурсам, за счет которых было бы возможно компенсировать экономические потери) схожа с запретом на кредитование югославского правительства, у которого сколько-либо значимых резервов не было. Тем не менее в большинстве этих аспектов санкции против России (как минимум на конец марта 2022 г.) являются более мягкими – они были введены не всеми странами; даже те страны, которые присоединились к санкциям, ввели их не на весь экспорт и импорт (хотя отдельные европейские лидеры планируют в среднесрочной перспективе отказ от российских углеводородов); хотя крупнейшие ТНК сворачивают инвестиции и прочую деятельность в России, формально запрета также нет.
Вводя санкции против Югославии, в ООН рассчитывали на то, что жесткие ограничения подтолкнут если не к сворачиванию Милошевичем поддержки боснийских сербов и окончанию войны, то хотя бы к снижению его популярности в Сербии и Черногории. Однако ни той ни другой цели достичь не удалось, утверждает сербский социолог Соня Лихт.
Война в Боснии окончилась лишь в конце 1995 г., и, хотя экономические проблемы могли ограничить объем помощи боснийским сербам со стороны Югославии, более значительную роль в завершении войны сыграло вмешательство НАТО. Что касается устойчивости режима Милошевича, то решение ООН, напротив, привело к «сплочению вокруг флага» (rally 'round the flag effect – рост поддержки национального лидера на фоне международных конфликтов и кризисных ситуаций), а сами санкции преимущественно воспринимались гражданами Югославии как атака на весь сербский народ. Этим настроениям способствовало и государственное телевидение, которое говорило о санкциях исключительно как о «неправедных», «несправедливых» и «ничем не обоснованных».
Но, хотя политические последствия санкций оказались в лучшем случае умеренными, по экономике Югославии они нанесли существенный удар. Учитывая, что до этого Югославия – член Движения неприсоединения (международной организации, образованной на Белградской конференции в 1961 г. и объединяющей государства на принципах неучастия в военных блоках) – активно торговала как с социалистическим блоком, так и со странами Запада, торговое эмбарго оказалось крайне болезненным, тем более что к нему присоединились и бывшие части единой страны – Словения, Хорватия, Македония и Босния и Герцеговина. Более того, многие фирмы, работавшие на внутренний рынок, использовали иностранное оборудование или сырье, что заставило их либо сократить, либо приостановить выпуск продукции.
Все это привело к краху югославской экономики и резкому падению уровня жизни – по оценкам ООН, с 1989 по 1993 г. ВВП Югославии на душу населения сократился в 3 раза; уровень безработицы на пике экономического спада составил 39%. При этом те, кто не потерял работу, трудились преимущественно неполный рабочий день и получали вознаграждение, недостаточное для обеспечения базовых потребностей, – средняя зарплата в стране в конце 1993 г. составляла $15, и многим людям приходилось рассчитывать лишь на собственные приусадебные хозяйства и переводы от родственников из-за рубежа.