Бледные лица случайных прохожих казались Хелл серыми и омертвевшими от длительного безразличия.
Словно не люди, но плотные мглистые тени, бесцельно шли по тротуарам, изредка теряя ориентиры и неуклюже спотыкаясь о бордюры. Их головы настолько отяжелели от боли, тревоги и пережитой тьмы, что они могли смотреть только себе под ноги, но никак не вперед. Как было бы просто объяснить сие «ватное» состояние банальным зомбированием, но, увы…
Все они имели разум и свободу воли. Правда, уже давно потеряли всякое желание пользоваться врожденными дарами природы.
На мгновение девушке захотелось отвернуться, закрыть глаза, уткнуться в телефон, да что угодно, лишь бы не сталкиваться взглядом с ходячим унынием. «Моя мать всегда говорила, что главное – это быть счастливым и оставаться человеком в любой ситуации". Ее печальная история трагично обрывается на крутом обрыве в момент фатального осознания, что это проклятое поэтическое счастье…недостижимо…его нельзя дождаться, нельзя потрогать, нельзя купить. Если внутри нас нет того самого чудотворного огонька и постоянного ощущения счастья, то мы непременно шагнем вниз с крутого обрыва…
Хелл поджала синеватые губы и спрятала голову в просторный капюшон толстовки.
Ветер неистово усиливался, предвещая промозглые ноябрьские деньки. Жизнь в сером цвете лишена радости, улыбок и надежды. Выключенные цвета автоматически вычеркивают из твоих будней желанный эндорфин, заменяя его…принятием, спокойствием, равнодушием. Не к этому ли стремятся индийские йоги и буддисты, добивающиеся нирваны?
Мои серые соплеменники не источают безмятежности, гармонии и блаженства. А, значит, они – точно не буддисты.
Вытащив из-за пазухи маленький термос с кофе, Хелл отпила немного ароматного напитка, облегченно переводя дух. Она чуть было не сорвалась, старательно подавляя в себе желание улыбнуться от нахлынувшего наслаждения. «Каков по вкусу хороший кофе? Любой, только не серый!»
Улыбка. Да кому нужна улыбка, когда всем заправляет порядок и послушание.
Хелл редко улыбалась, а уж в детстве – и подавно. Грустные дети – удобные дети. Чрезмерно «растянутые» люди вызывали слишком много вопросов. Не перебарщивают ли эти граждане с яркими красками? Возможно, они даже томно закатывают глаза, когда употребляют десерт, или свежевыпеченный пирог?
Хелл носила серую толстовку с большим капюшоном, который мог легко спрятать ее глаза; все еще горящие, пылающие и жаждущие.
Лавочка, окрашенная серой и уже потрескавшейся краской, чуть скрипнула. Девушка испуганно дернулась, осторожно высовывая нос из-за капюшона. Ей совсем не хотелось заражаться дополнительной серостью от сонных прохожих.
Из груди Хелл вырвался вздох облегчения.
«Это был не человек. Какое счастье…» - последнее слово дева боязливо произнесла про себя глухим шепотом. «И доски старых лавочек имеют уши». Маленький толстолапый щенок миролюбиво ластился к зажатой Хелл, любопытно заглядывая ей в лицо своими черными глазками-бусинками. Он был так красив, так замечателен…рыжая шерстка, висячие ушки и белый воротничок на груди. Ни единого намека на пресловутую серость.
Четвероногий гость оставил на идеальной бумаге с отточенным серым шрифтом несуразную оранжевую кляксу. И эта нелепая, но такая яркая помарка теперь снедала все внимание Хелл, чья спина медленно распрямилась. Клякса расплывалась и увеличивалась в размере постепенно занимая по площади несколько строчек, а потом затмевая собой всю страницу. Окружающий блеклый мир, словно, на краткий миг ожил, пробуждая в девушке доселе незнакомые сильнейшие чувства.
Расстегнув молнию на серой толстовке, Хелл тихо подозвала приветливого щенка и аккуратно подняла его на руки. «Пушистый, но все же довольно худенький». Осторожно оглядевшись по сторонам, дева убедилась, что окружающим людям нет никакого внимания до чужих дел. Тогда она сгребла лизучего малыша ближе к себе, уютно умещая щенка под просторной серой толстовкой.
А теперь…
Бежать!
Бежать, пока никто не понял…
Пока никто не догадался о страшном…
О страшной тайне мрачной девушки с не менее мрачным именем Хелл. Девушке с горящими глазами и традиционно печальным лицом.
Той, которая вприпрыжку неслась по улице во весь опор, срезая углы и грубо подрезая вялых прохожих. Ведь на ее сереющем лице появился лучезарный отблеск широкой и неудержимой никакими человеческими усилиями счастливой улыбки.
И только чьи-то мохнатые рыжие уши слегка выглядывали из-за строгой серой толстовки.
⠀━━━━⠀⠀❃⠀⠀━━━━
«Моя мать всегда говорила, что главное – это быть счастливым и оставаться человеком в любой ситуации…»