Алексей Тараканов
Начало: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/povest-o-pianom-letchike-glava-25-letchik-s-ptichei-familiei-623c1b0dcd98441a84fa96d4
Запрет вина – закон, считающийся с тем,
Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.
Омар Хайям. Рубаи.
С замполитами всю службу у Лёхи складывались только самые хорошие отношения. Мало того, многие оставались друзьями-товарищами и после службы. Встречи ветеранов на День части или День Авиации всегда организовывались вместе с товарищами, бывшими «политруками» боевых полков Юрой Ткачёвым и Николаем Бутаковским. Вместе, бывало, и до дома добирались, поддерживая друг друга. Даже родственник по линии жены, муж её родной сестры, однокашник Олег Чернов тоже затесался в политруки. Заканчивал службу в вертолётном полку на Дальнем востоке в должности замполита эскадрильи.
Почему так, Лёха понял не сразу. А когда вдруг выяснилось, что его дед, Алексей Тихонович Иванов, был во время войны политруком, стало всё понятно - гены, всё это - гены. Ведь недаром Лёху назвали в честь деда, Алексеем. Вот говорят о переселении душ... Это, конечно, тёмное дело, но если покопаться и поразмышлять, а ещё и пофантазировать, то вполне и возможно, что душа, пропавшего без вести, в первые дни Великой Отечественной войны, младшего политрука 8-й артиллерийской батареи, расположенной на оборонительном рубеже в Белоруссии, 16-го артиллерийского полка, переселилась в Лёху.
Вот некоторые недолюбливали замполитов: лезут, дескать, в душу, когда совсем не надо, в каждой дырке затычка, заставляют писать никому не нужные конспекты. Это, конечно, имеет место, это напрягает. Но всё это, по мнению Лёхи, в большинстве случаев у сухопутных, а в авиации замполит - это или командир экипажа, или штурман, он в первую очередь - лётчик, ну, а во вторую - комиссар. Правда, эти комиссары постоянно пытаются улизнуть, с предварительной подготовки, с занятий по аэродинамике, с тренажей, постоянно оправдываясь своими «очень важными» политическими и воспитательными делами. И приходится, мягко говоря, их приструнивать, что, правда, не всегда получается - на земле-то они бывают и начальниками. Ну, со штурманами-замполитами попроще - за ними ещё и штурман полка следил, а вот с командирами-замполитами, бывало – беда! - чуть просмотришь: то проверку какую прошляпит, то перерыв большой накопит в полётах. Больше всего в Иркутске напрягал по лётной документации Лёхин друг и товарищ Володя Кретюк.
Владимир Васильевич был начальником политотдела отдельного авиационного полка – «шишка» большая по местным меркам. Летал он на АН-26. Летал неплохо, был военным лётчиком первого класса. Но, как всегда, летали начальники? Правильно - редко! Основной своей работой считали работу с личным составом. Но лётные законы надо соблюдать независимо от занимаемой должности, поэтому воспитание его как лётчика проходило, и нередко, как говорится, «за рюмкой чая». Владимир Васильевич, если забывал записать какой-нибудь тренаж в лётную книжку или вообще забывал подбить итоги за месяц, всегда виновато извинялся и предлагал выпить лишнюю рюмку, стуча ручкой по графину, стоявшему у него на столе. Намекая на разбавленный спирт. Конечно, сказывались на отношении к лётному делу и многочисленные штатные перестановки замполитов. То они были чуть ли не первыми замами командиру, то просто помощниками по воспитательной работе, то лётная должность, то не лётная. Это не могло не сказаться и на их морально-психологическом состоянии, не говоря уж о лётной подготовке. А как некоторые «переобувались» в политических взглядах!.. Недавно были коммунистами и атеистами, и вдруг смотришь - в церковь зачастили. А некоторые и батюшками становились. Хотя, наверное, тоже воспитание душ...
...В тот полёт Володя Кретюк лететь не собирался…
Надо было привезти группу пассажиров из Иркутска в Красноярск. Командир полка поставил задачу штатному экипажу самолёта АН-26 из второй эскадрильи. Но командир экипажа Саня Шереметов порвал связку на ноге, занимаясь спортом. А спорт и авиация - вещь, как поговаривают, несовместимая! Как раз, у командира полка было совещание, когда его известили об этом. На совещании присутствовали все замы, и вопрос о замене решился быстро и просто. Володя просто заявил:
- Командир, я готов, только проверку сделал. Да?.. - и многозначительно посмотрел на другого зама - Володю Карякина.
Тот кивнул головой:
- Только минимум, командир, у него - триста на три...
Командир засуетился, посмотрел на синоптика:
- Прогноз какой у нас?
- ПМУ, командир, весь день… - синоптик зашуршал метеокартами, хотел показать их, но командир махнул рукой.
- Владимир Васильевич, идите, готовьтесь.
А что готовиться?.. Васильич был, как всегда, в лётном комбезе, с рукавами, закатанными до локтя. Командир ему постоянно делал замечания по этому поводу. Васильич их раскатывал и, когда тот уходил, автоматически закатывал обратно. Широкая грудь была всегда нараспашку, фуражка на затылке, и только чёрный чуб впереди. Высокий, смуглолицый красавец-мужчина производил впечатление рубахи-парня. Но стоило только подчинённому нарушить дисциплину, начальник политотдела взыскивал с нерадивого по полной. Такой вот чёрно-белый характер.
На этот раз везли детей - человек тридцать - из церковно-приходской школы. Старшим группы был священник, чем-то напоминающий самого Кретюка. Такой же высокий и здоровый, только в длинной рясе и с бородой.
…Как потом рассказывал Володя Кретюк:
- Перед взлётом я их проинструктировал, рассказал, куда садиться, как себя вести в полёте. Взлетели как обычно, по плану взяли курс на Зиму, набрали эшелон шесть тысяч. Летим, всё нормально, но по горизонту начали выстраиваться мощно-кучевые облака. Штурман Саня Поздников их видит нормально, локатор работает и засветки видит. Все борта их проходят выше. Но у них эшелоны-то большие!.. Постепенно вошли в облака, в самолете стало темно. Потряхивать стало, потом всё больше и больше. Я в свой экран локатора смотрю - засветок много, но между ними проходы есть, причём, всё согласно ОПП и НПП, расстояние - километров тридцать. Спрашиваю штурмана: «Пройдём или будем возвращаться?» - тот отвечает, что всё под контролем. А швыряет нас нехило. Штурвал так и вырывается из рук. Но высота не сильно меняется. Упёрлись с правачком, держим высоту. Так, метров на пятьдесят вверх-вниз швыряет. И сверкает вокруг - и справа, и слева. В темноте-то кажется, совсем рядом. Вдруг механик по рации говорит: «Командир, командир! Посмотри, что пассажиры делают!» Оборачиваюсь назад… Матерь Божья!.. Священник стоит на коленях, посредине салона и крестится. Детишки, тоже на коленях, и все крестятся и молитвы читают!.. И, представляете, я тут молитву старую вспомнил, перекрестился - у меня же предок священником был - крепче за штурвал схватился, чтобы их по салону не мотало, и через некоторое время выскочили из этого ада, как из мешка. После посадки спрашиваю у батюшки: «Ну что, испугались?..» А он мне говорит: «Я - нет! Да и ребятишкам сказал, чтобы не пугались и сильнее молились, тогда всё будет хорошо! Так и получилось!» Я спрашиваю: «Наверное, никогда на такой высоте не молились?» - «Да уж, - усмехнулся батюшка. - поближе к начальству получилось!..»
- Вот, с тех пор крестик не снимаю, всегда со мной на груди...
На дворе был 1994 год, партийные билеты у сердца, на груди, уже были не в моде…
...Замполитом, в первую эскадрилью, был майор Валерий Иванович Палтусов. В рядовом штатном экипаже он не состоял, в командировки по маршруту или, правильнее, по воздушным трассам летал редко. Не то чтобы не хотел - командиры экипажей привыкли к своим штурманам, слетались, друг друга понимали с полуслова. А тут вроде бы и первоклассный штурман, но пришёл откуда-то с бомбардировщиков ЯК-28, бомбил полигоны где-то на Украине. Списали с реактивной в транспортную авиацию - было место в Иркутске - вот перед пенсией и согласился перевестись. Штурманская служба в лице штурманов полка и эскадрильи подготовила его по программе на самолёте АН-12 и утёрла руки: «Вот вам подготовленный штурман, что хотите с ним, то и делайте!» Для «поддержания штанов» Валерия Ивановича планировали в районе аэродрома, по кругам, в основном, тогда, когда инструктором летали или сам Лёха или его замкомэска. Приказом по полку Валерий Иванович был закреплён за командиром эскадрильи и его заместителем. Замкомэска, майор Андрей Плющенко готовился в академию, в Монино и под любыми предлогами старался отвертеться от замполита при полёте в командировку:
- Юрьич, не полечу я с Палтусовым! Или я его убью или где-нибудь оставлю, лучше без него, не хочу позориться…
- А что такое, Андрей? - Лёха, конечно, догадывался, в чём причина. Андрей был достаточно импульсивным и тщеславным по характеру и любил, чтобы его все всегда слушались, а Валерий Иванович запросто мог и послать «куда подальше» молодого да раннего майора.
- Да ну его - ему одно говоришь, а он другое. Так и по трассе, как «бык поссал», летим…
Замполитом Валерий Иванович был примерно таким же: скажешь ему одно, но не уверен, что он правильно сделает. Конечно, планы и расписания политических занятий у него были, как-то перед проверяющими отсчитывался же надо!.. Лёха примерно догадывался, что написаны они были в одна тысяча каком-то году, ещё при царском режиме, и Валерий Иванович только менял первые листы. Однако, службу замполитсткую он нёс, с солдатами эскадрильными и прапорщиками занятия проводил, беседы с нарушителями дисциплины беседовал, ну, и ответственным назначался регулярно. Да и чего ждать от офицера уже предпенсионного возраста? Валерий Иванович не тушевался и перед вышестоящим начальством, применяя тактику солдата Швейка. Как-то в командировке в гарнизоне «Энгельс» Лёха, идя с Валерием Ивановичем по аллейке, из столовой в профилакторий, разговаривали, а навстречу им идет полковник. Надо сказать, оба лётчика были в лётных комбинезонах, Лёха был в фуражке, а Валерий Иванович держал её в руках. Солнышко пригревало его лысину, и ему было хорошо. Полковник, проходя мимо, сделал, по правде сказать, справедливое, но довольно-таки своеобразное, солдафонское, по отношении к взрослым офицерам, замечание:
- Стоять! Господа офицеры, а почему вы не отдаёте честь старшему по званию? Что, у вас не принято? В каком вы звании? Где вы служите?
Лёха приложил руку к фуражке и извинился. А Валерий Иванович вдруг сказал, так и не надевая фуражки:
- Товарищ полковник, только вчера пришли изменения в Строевой устав Вооруженных сил России, в которых разрешается в свободное от службы время не отдавать офицерскую честь. А у нас как раз время отдыха между вылетами…
- К-как-кие ещё изменения? Я ничего не слышал... Ничего такого не приходило... Я - начальник штаба дивизии, полковник... Что вы... тут мне... - немного запинаясь, полковник сбавил свою спесь.
- Шутка, товарищ полковник!.. - замполит Валерий Иванович надел фуражку, сделал важное лицо, принял строевую стойку и отдал честь ЛЕВОЙ рукой, потом сделал вид: ой, извините, перепутал! - и отдал честь правой рукой, - Разрешите идти? - развернулся и зашагал почти строевым шагом в сторону памятника Владимиру Ильичу Ленину, стоявшему на аллее, среди кустов.
- В-в-вы откуда? - исказилось гневом лицо полковника, - Из Белой? Как его фамилия? - уже обращаясь к Лёхе, спросил оторопевший полковник.
Лёхин экипаж сопровождал несколько самолетов ТУ-22 из Белой, прилетевших по плану учений. Время было обеденное, и экипажи боевых самолётов как раз тоже выходили из столовой. Перемешиваясь с местными лётчиками, стояли возле входа, многие курили, шутили, встречая знакомых и однокашников. В Сибири было ещё холодно, по ночам морозы достигали двадцати градусов, а здесь – лепота! - того и гляди скоро на пляж. Местные лётчики были уже в кожанках, а иркутяне в распахнутых тёплых куртках.
- Так точно, из Иркутска, он дембель уже, майор Потрусов его фамилия, - Лёха сознательно исковеркал фамилию замполита.
- Я доложу вашему старшему на постановке задачи, чтобы он его наказал.
- Угу... Разрешите идти?
- Идите....
Лёха побежал догонять Валерия Ивановича.
- Ну, ты, Иваныч, даёшь!..
- Что я ему - солдат срочной службы?.. - ворчал Валерий Иванович и укладывал под фуражку свой длинный клок волос «шиньон», прикрывающий, как ему казалось, всю лысину.
- А про изменения в Устав нахрена сказал?
- Шутка, Алексей Юрьевич, шутка…
- Шутник, блин...
Мало того, что приходилось с ним летать с картами на коленях, постоянно заглядывая в них, чтобы ориентировку не потерять, так ещё и можно огрести по полной ни за что, за шуточки. Лёха посмотрел в сторону штурмана-замполита и ничего не сказал, только головой покачал.
...В этот рейс замполит не планировался - Лёха тоже знал предел своей терпимости, но случилась трагедия. Штурман полка, с кем должен был лететь Лёха, майор Саня Шабашников скоропостижно умер: парился в бане, и не выдержало сердечко, а родной штурман Игорь Харпенко лёг в госпиталь проходить врачебно-лётную комиссию. Лёха хотел взять обыкновенного штурмана корабля, но сложился какой-то дефицит в навигационной службе, что пришлось, скрепя сердце, давать указания Валерию Ивановичу, сидевшему, как всегда, в штабе эскадрильи и мило беседовавшему с писарем эскадрильи Татьяной Паршевой. Сладкая парочка, писарь и замполит постоянно были на месте. Вообще-то, их, постоянных обитателей штаба эскадрильи, было трое - ещё начальник штаба Серёга Бабченко, но тот, как всегда, был где-то в бегах, искал людей для наряда на КПП.
- Валерий Иванович, готовьтесь в командировку, полетите со мной, - насколько можно строже сказал Лёха.
- Вот так, Танечка, без меня - никуда!.. - замполит переложил ногу на ногу и, склонив голову, развёл руками.
Таня прыснула в кулачок, зная все способности Валерия Ивановича.
Если бы лететь просто на свои дальнеармейские, дальневосточные аэродромы, то полбеды. Командировка была в Москву на Чкаловский, а затем в Шауляй, на завод по ремонту авиационных ракет.
- В Чкаловском были?
- Давненько... - по тому тону, как он это сказал, Лёха понял, что Валерий Иванович никогда не был в Чкаловском - что уж говорить про Шауляй, там и Лёха-то не был ни разу...
- Давайте, карты подготовьте, бортжурналы, спросите, десятикилометровку, там, в Чкаловском, контроль штурман и радист проходят перед каждым вылетом. Полёты в МВЗ повторите. Сборники когда сверяли последний раз? Дежурный штурман там сверяет все последние внесённые поправки. В общем, по полной программе… Ну, у вас ещё сутки есть, вылет послезавтра... Ну, что сидим, Валерий Иванович?.. Там вон Гарик дежурит по полку, он вам поможет, я его попросил. Смотри, Валерий Иванович, подготовка должна быть полной. И помни: в заявке в РЦ УВД моя фамилия, а не твоя, и позориться я не хочу!.. - и всё это строгим голосом, для проникновения. Хотя...
Валерий Иванович вылез из-за своего стола, скорчил рожицу Татьяне и побрёл в сторону штурманской службы.
Ох, как не хотел лететь Лёха с этим штурманом!.. Вроде, подготовленный, первый класс, но по трассам опыта маловато. Приходилось ушки на макушке держать и Лёхе, и правому лётчику Серёге Колесникову, и радисту Ване Выскрябову. Не подремлешь - умел держать Валерий Иванович весь экипаж постоянно в напряжении!..
Худо-бедно долетели до Москвы. В гарнизоне Чкаловский, у помощника командира корабля капитана Серёги Колесникова, жили родители, и экипаж настраивался все выходные дни провести в Москве. Как говорится, побродить по Арбату, посмотреть Москву - в общем, полазить по магазинам. Но диспетчер аэродрома Чкаловский, выполняя указания своего начальства, даже слышать ничего не хотел о ночёвке экипажа, всякими указаниями начал стращать, бумаги показывал и пытался выпихнуть на любой аэродром Дальней авиации. Так и сказал:
- Всё равно куда-нибудь улетите, приказ командира дивизии: «Никого не отставлять на ночёвку», - нарушать не буду. Вот, у вас Рязань есть в заявке, Смоленск, Шайковка, Сольцы... Куда пробивать?
«А почему бы и не Смоленск - встретиться с бывшими однополчанами, поговорить, то да сё, навестить боевых друзей?..» - Лёха начал мечтать.
- Сейчас я на «Радугу» позвоню, попрошу Смоленск.
Лёхе разрешили на Смоленск, там дозаправиться, и если возьмёт ночью Шауляй, то уйти вечером на него - у них, видите ли, ремонт полосы или рулёжек и радиосредств, но, может, возьмут. Согласование есть.
То ли наказ Алёхин подействовал, то ли постоянный контроль со стороны лётчиков и радиста, но особых нареканий к штурману не было. Наземные диспетчера помогали не блудить на трассах, ну, а в районе аэродрома руководитель полётов не давал куролесить, да и, что немаловажно, погода стояла ранне-осенняя, великолепная. «Да и опыт-то не пропьёшь!..» - всё-таки Лёха считал себя и свой экипаж профессионалами своего дела. Помимо штурмана, конечно...
В Смоленске рабочий день подходил к концу, но народ ещё толпился на плацу после построения, ждали прибытия автобуса для развозки по городу. Как всё знакомо и приятно! У Лёхи было прекрасное настроение - однополчане его не забыли, старые товарищи приглашали в гости, тем более, была пятница, строили планы, как проведут время, подходили старые знакомые, здоровались, обнимались. Настроение отличнейшее! Сейчас посидим, вспомним дела минувших дней!..
- Таранов! А где майор Таранов из Иркутска? - Лёха узнал до боли знакомый голос лучшего диспетчера ВВС прапорщика Ивана Слатницкого, кричавшего с крылечка КДП. - Лёша, тебе добро на Шауляй!
- Тьфу ты! Ну вот, посидели... - заметно расстроился Лёха.
- Не переживай, Алексей, что ты в Смоленске-то не видел? А Шауляй - почти заграница. Соборы католические посмотрите, в органный зал сходите... - загалдели бывшие сослуживцы. Юра Наумов, летавший командиром корабля ВТА и знавший все аэродромы, на которых располагались военно-транспортные самолёты, уже нашёптывал Лёхе самые «злачные» адреса этого прибалтийского города.
- Какой органный зал?! Пиво там замечательное в глиняных кувшинах подают, с закусочкой... Мммммм... Вкуснотища!.. - первый Лёхин командир, командир отряда майор Юра Дедкин (правда, уже не майор, а целый подполковник и командир эскадрильи) аж закатил глаза от воспоминаний. – Ладно, на обратном пути залетай!
Подошёл автобус, попрощались, и все бывшие сослуживцы полезли в автобус, а Лёха побрёл к диспетчеру.
Перед заходом на посадку на аэродром Шауляй Лёха попросил штурмана передать ему сборник, посмотреть ещё раз схему захода и особенности - посадка была уже ночью. После посадки прорулили немного по полосе - кругом стояла темень, луны не было, фары самолёта освещали ВПП хорошо, огни на ВПП горели, но на рулёжных дорожках их не было видно совсем. Рулежные огни были выключены.
- Штурман, ты по схеме смотри, где РД, и фару достань - посвети по сторонам!
Лёха ещё раз попросил РП подсказать номер рулёжной дорожки, по какой необходимо было освободить ВПП. РП подсказал и сказал, что она не освещена, впереди, светооборудование на РД не работает.
- Ну, где она? Штурман!.. Ну, что по схеме?.. Впереди сколько?.. Ты фару, наконец, включишь?..
Валерий Иванович молчал. Самолёт медленно катился по полосе.
Борттехник наклонился и заглянул в переднюю кабину. Затем закричал Лёхе в правое ухо:
- Он сборник листает - потерял страницу, что ли?!
Лёха нажал на тормоз. Самолёт встал на полосе.
- 12456, вы где? Что-то я вас не вижу…
- Да на полосе стоим, не можем сориентироваться...
- РД №... Слева от вас должна быть, впереди, ещё метров сто-двести...
- Во, командир, слева!..- свет от фонаря штурмана забегал по левой стороне, где, и правда, показалась какая-то рулёжка. Она тоже была не освещена. – Ну, точно - рулёжная дорожка!..
- Точно она?
- Точно, точно! Вот, на схеме - слева, далее - конец полосы…
Лёха всё-таки повернул рулёжное колесико, и самолет покатился по бетону. Кругом была темень. Вдруг справа, прямо на рулёжной дорожке, показались какие-то носилки, доски, горка песка…
- Вруби дальний! - приказал Лёха бортовому технику и нажал на тормоза.
…Картина Репина «Приплыли»!.. По обеим сторонам рулёжной дорожки валялись кучи мусора, песка, какие-то доски, рулоны, ящики. Только посредине рулёжки оставалось чистое пространство, и были видны следы грузовых автомобилей, по всей видимости, строительных.
- Блин!.. «Куда ты завёл нас, проклятый Мизгирь»?! - словами из какой-то оперы пропел Лёха. - Так, Серёжа, ты по правой стороне внимательно смотри! Штурман, фарой по сторонам свети - нехер вперёд светить, тут и так фары хорошо светят, не хватало на какую-нибудь бетономешалку напороться или кран!.. Приготовиться к выключению внешних…
Внешние двигатели выключили. Слава Богу, крупных препятствий по пути не было, но зато самолёт плавно подкатился к упреждению нового бетона со старой рулёжной дорожкой. Упреждение было сантиметров десять-пятнадцать, но Лёха попросил борттехника вылезти из самолета через передний люк, посмотреть повнимательнее - в свете фар, из-за тени, казалось, что впереди была небольшая канава.
- Ну, Иваныч? Что там впереди?.. Тебе лучше видно...
Иваныч упорно молчал. Чувствовал свою ошибку, что свернули на строящуюся рулёжку.
- Нормально, пройдём - бортовой техник, старший лейтенант Сейджан Махмутов, залез обратно и показывал пальцами сантиметров десять.
- Мы же спускаться с него будем, помедленнее только, командир! Осторожненько, стойку береги.
Самолёт почти на тормозах слез с нового бетона передней стойкой, наклонил нос вниз, выпрямился, затем также осторожно сполз задними стойками и резво покатился в сторону стоянки по уже обозначенной огнями старой рулёжке.
- 12456, вы где это рулите?.. Там для вас стоянка старая №... - между капонирами, не доезжая КДП, там и становитесь.
РП так не понял, как это самолёт оказался на магистральной рулёжке совершенно с другой стороны.
- 12456, вижу, вижу, встречающего... - Лёха потихонечку начал втискивать самолёт на стоянку, расположенную между двумя холмами, капонирами, зажал левую педаль и немного дал РУД.
- 12456, на стоянке, конец связи.
- Ну всё, по командам встречающего. Конец связи!.. - РП закончил связь.
- Серёга, смотри за плоскостью, не хватало ещё цапануть!.. - темнота стояла, ни одного фонаря. Но, видя, как резво машет руками встречающий, немного успокоился.
- Да здесь широкая стоянка!.. – наконец-то подал голос штурман. -Только что-то на бетоне насыпано...
- Что насыпано? - встревожился Сейджан.
- Да хрен его знает, жёлуди, что ли...
- Какие жёлуди!? Чё ты мелешь?..- разозлился Лёха.
- Ну, выйдем, увидите… - буркнул штурман. - К выключению готов!..
Когда вытащили стремянку, выяснилось, что стоянка была полностью засыпана гильзами от автоматов или карабинов - кажется, или 7,62 мм, или 5,45. Так что можно было и поскользнуться на них.
- Это что за фигня, что это за война тут была? - спросили у ДСЧ, который и встречал самолёт.
- Да здесь солдаты стреляют - вроде как, тир... Закрываться сразу будете или караул ждать?..
Оказывается, экипаж уже ждали. Представитель с завода подъехал на заводском автобусе, чтобы отвезти экипаж в гостиницу. Тут же и выяснилось, что погрузка ракеты будет завтра в субботу, с утра.
- И в добрый путь, товарищ командир, вместе со своим экипажем, в дальневосточный край, на аэродром Серышево! Смотрите, не опаздывайте - будем ровно в десять утра, после завтрака!.. - улыбнулся представитель завода по ремонту ракет.
«Вот это номер! Вот это отдых!.. Посмотрели на шпили соборов, послушали органную музыку, попили пивка!..»
- Командир, мне надо завтра сходить на кладбище - кровь из носа, делайте, что хотите, я всё равно пойду!.. - поставил ультиматум бортовой техник по АДО капитан Володя Ефтушенко.
Все знали, что Володя раньше служил здесь, в авиационном полку ВТА, и у него здесь похоронен сын. Он с пацанами-сверстниками лазил по оврагам и карьерам вокруг гарнизона и каким-то образом трагически погиб.
- Загрузим ракету, будет время - и сгоняешь, задержимся...
- Понятно… Можно, я уйду сейчас, навещу друзей - завтра, как штык, буду на завтраке!.. Пить не буду – командир, ты меня знаешь...
Володя был ответственным офицером, Лёха его отпустил.
На следующий день грузили ракету. Ракета была огромная, но уже старой модели, называлась КСР-5 и пока ещё стояла на вооружении на самолётах Дальней авиации. Здесь на заводе проводили на ракете регламентные работы и капремонт этих ракет. Для погрузки прибыла целая команда заводчан. Экипаж, до этого времени, ещё не грузил столь огромный по размерам груз. Ракета была длиной больше десяти метров и весила вместе с тележкой около шести тонн.
- Как она поместится? - чесал в затылке правый лётчик Серёга Колесников. - У нас грузовая кабина всего десять метров!..
Деловые ребята с завода, по всей видимости, не первый раз участвовали в погрузке и выставляли ракету точно по курсу грузовой кабины. Получилось не с первого раза. Водитель, катавший ракету, елозил туда-сюда позади самолёта, и ещё здорово мешали эти чёртовы гильзы, валявшиеся под ногами. Экипаж и грузчики наступали на них, поскальзывались и матерились. Для того, чтобы ракета поместилась – оказывается, грузчики уже это знали, грузили не первый раз - надо было впихнуть её острый нос очень ювелирно, строго посредине входа в кабину сопровождения, в открытую входную дверь, примерно на метр в кабину. Только при этих условиях можно было закрыть задние створки люка, а затем аккуратно откатить ракету назад, чтобы входная дверь закрывалась, и можно было приступать к швартовке. Загружались до обеда. Перематерили всех: и конструкторов, и начальников всех уровней, и друг друга.
Лёха обратил внимание, что Володя, который вчера чуть ли не ставил ультиматумы, был достаточно внимателен и терпелив при погрузке. «Сказывается опыт…» - подумал Лёха, но он ошибался. После загрузки командира попросил отойти в сторону бортовой техник самолёта Сейджан и, загадочно улыбаясь, сообщил:
- Командир, вы, вообще, не против остаться здесь на выходные?
- Что задумал?
- Мы сейчас двигатели начнём запускать, у нас течь масла пойдёт, останемся ремонтировать, до понедельника...
- Вы что, с дуба рухнули, тут полк ВТА, инженеров и техников набегут – мама, не горюй! - выставят нас как дураков…
- Не выставят, они причину не найдут!.. - хитрый уйгур Сейджан Махмутов улыбался своей загадочной восточной застенчивой улыбкой.
- А нам как потом улетать? Что объяснять я буду?.. Давай, объясняй мне сейчас, что задумал...
- Ой, командир, зачем тебе знать наши секреты?! Не раз проходило, у Воронина, у Молчанина... Понимаешь, командир, масло в маслонагнетающий насос подаётся под давлением, через фильтр тонкой очистки, проходя по трубопроводу в управляющую часть, проходит через исполнительный механизм, возвращается обратно через сливной фильтр в маслобак и...
- Всё, хватит мне мозги засирать, вам же краснеть... Мне что нужно будет сказать?
- Всё просто: рукожопые техники не протянули фильтр, как надо, а мы чуть позднее нашли неисправность, подтянули, как надо - масло течь перестало... Ну что, остаёмся?..
Лёха взвесил все «за» и «против». КП всё-таки настаивало на вылете. Лёха, в принципе, не против был вылететь и в Энгельс - там всё равно экипаж остаётся до понедельника. Но про себя подумал: «Но лучше же в Шауляе погулять! Не получится с этой затеей, улетим... Всё! Решено! Можно хоть раз отдохнуть в цивилизации?..» - и дал добро на Махмутову авантюру, и «неисправность» внесла свои коррективы в планы перелётов.
Действительно, по просьбе ЦКП ВВС, не спеша, пришла пара-тройка техников и инженеров местного военно-транспортного авиаполка. Дело было в субботу, и особого желания, в оказании помощи, они не проявляли. «Ну, масло течёт, ну, давай запустим, ну да, подтекает, ну, давай ещё посмотрим, опять течёт, ну, вы всё посмотрите, подтяните - не поможет, надо что-то поменять, ну, нам пора, счастливых выходных, в понедельник может быть поможем с запчастью…». Во общем, никто за иркутский экипаж задницу не рвал. Ура! Делаем вид до вечера, что очень переживаем и работаем. Так стремянку от двигателя и не убирали до понедельника.
Так как впереди были законные выходные, обсудили план. Володя Ефтушенко предложил прогуляться по вечернему городу, потом заглянуть в ресторан в центре города, а в воскресенье, с утра - немного пивка и культурная экскурсия по городу. Можно и в органный зал заглянуть, в том числе, и на кладбище к сыну заглянем.
- Тут такое кладбище, как парк, командир, вы не против?..
- Черти, давно уже всё продумали с Махмуткой!.. Не против... - проворчал командир.
-Там есть что посмотреть и помимо могилы моего сына, экипажи погибшие захоронены... Цветы возложим…
На том и решили. Пока добрались до гостиницы, переоделись, подушились одеколонами, времени на прогулку не осталось - только до вечернего ресторана. Ресторан назывался, как часто бывает в прибалтийских республиках, расположенных на берегу Балтийского моря, ёмко и лаконично - «Балтика». Располагался он в центре города Шауляй, на втором этаже. Было начало девяностых годов, и уже в воздухе ресторана витали националистические настроения, швейцар что-то буркнул не по-русски. Обычно в улыбках распинаются, а тут нет! Поэтому экипаж, расположившийся в зале и сдвинувший для удобства два стола вместе, был воспринят и некоторыми посетителями недружелюбно. Однако иркутяне были достаточно культурными людьми, громко не шумели, взяли себе меню и с интересом оглядывались по сторонам. Контингент был разнообразным, в углу сидела группа девчонок и, по всей видимости, отмечала чей-то день рождения. Часто слышались тосты: «Ну, за Вику!» Девчонки изредка бросали взгляды на лётчиков. Все девчонки были русскими. Это как-то сразу угадывалось по манерам и по тому как они были одеты. Неподалёку от них сидели молодые люди, явно литовцы, потому что они демонстративно говорили не по-русски и часто бросали свои взгляды в сторону экипажа. Во взглядах было и удивление, и презрение одновременно. Оно и понятно, экипаж в ресторан не готовился и одет был неподобающе, как работяги - кто в рубашке, кто в свитере. Костюмы с собой никто не брал. Да и пришли, в основном, в кожаных лётных куртках. Да и фиг с ними - нас семеро, попробуйте, суньтесь!.. По разным сторонам в зале сидело несколько пар разных возрастов, в основном, «далеко за»... И взгляды были тоже неодобрительными: дескать, нарушили их старческую идиллию. Играла тихая и нейтральная музыка. В глубине вместительного и уютного зала расположился небольшой оркестрик. Гитара, барабаны, ионика и контрабас…
- Сколько водки будем брать, командир?..
Немаловажный вопрос! Всё-таки ресторан, а не забегаловка! Надо и честь знать! Сделали заказ, и через некоторое время пошла расслабуха. Оркестр поначалу играл какие-то местные мотивы и песни, но к середине вечера, в основном, звучали популярные эстрадные песни начала девяностых на русском языке. Конечно же, шедевром была песня «Два кусочека колбаски», которую заказывали специально для девчонок, с которыми выходили потанцевать на середину зала. Девчонки оказались компанейские – ну, и лётчики, основным девизом которых было «в командировке все холостые», залихватски выделывали кренделя ногами в лётных ботинках. Кстати, вместе с лётчиками танцевали и горячие прибалтийские парни. Братание, хоть и через небольшой спор о политике и независимости, произошло. Особенно после того, как русские лётчики сказали, что им, вообще-то, похрен - живите, как хотите!.. Разошёлся и самый взрослый член экипажа, Валерий Иванович. Нисколько не уступал молодым ребятам, только постоянно поправлял всё время съезжающий клок волос «шиньон» с макушки. Макушка в это время предательски блестела от пота.
Вышли из ресторана ближе к полуночи, прихватив пару бутылок шампанского - решили угостить девчонок. Во время веселья Лёха даже как-то не обратил внимания, что количество женской аудитории сократилось до трёх, самых хохотушек, а членов экипажа - до двух. Бортэлектрик и правый лётчик отпросились к друзьям, клятвенно пообещав быть утром в гостинице, борттехник Сейджан с радистом решили проводить в гостиницу стрелка Юрку Лянькова, который что-то немного перебрал, и вместе с ним уехали на подошедшем такси. А Валерий Иванович включил всё своё обаяние и готов был продолжать банкет. Режим «замполит и комиссар» переключился в положение «обольститель и ловелас». Поток комплиментов и шуток лился из его «рабочего станка» - рта, нескончаемым потоком. «Седина в бороду, бес в ребро - вот даёт Валерий Иванович!..» - Лёха смотрел на своего замполита-штурмана и удивлялся его молодецкой прыти.
- А из чего мы будем пить шампанское? «Из горлышка неудобно!» —говорит одна девица.
- А у нас как раз стоят для этого дела новые хрустальные бокалы! Надо их опробовать!.. - говорит другая девица.
- А вот и автомобиль, который нас отвезёт!.. - говорит третья девица.
Лёха смутно понимал, что что-то пошло не так, какое-то тревожное чувство беспокоило его не зря. Всегда чувствовал фальшь в словах, ведь недаром у него был музыкальный слух и в школьном театре он играл. Учитель музыки и, по совместительству, школьный режиссёр, объяснял про эти нотки в словах, которым не доверяет зритель. Но Валерия Ивановича было не остановить! Подхватив двух девчонок под руки, выставив вперёд себя бутылки, он уже втискивался вместе с ними на заднее сиденье в подъехавший автомобиль. «Вот же неугомонный! Ну, не бросать же его! Нельзя по одному в чужом городе, нельзя!..» - Лёха с сомнениями полез на переднее сиденье.
Ехали минут пятнадцать. Лёха запомнить ничего не смог. На переднем сидении вместе с ним сидела третья девица и закрывала собой весь обозр справа. Она показывала водителю, куда ехать - тот молча кивал. И опять Лёха явно слышал эти фальшивые нотки… Остановились около частного дома с неосвещёнными окнами. Вылезли из машины и направились в дом. Двери были закрытыми, и пока одна девчонка возилась с ключами, Лёха пытался осмотреться, но ничего не было видно. Темнота стояла на улице - хоть глаз выколи. Вошли в комнату, штурман наткнулся на стол, стоявший посредине комнаты, и торжественно водрузил шампанское на него. Включили свет. «Что он такой обшарпанный-то, а стульев нет? И обстановка какая-то… стрёмная…» - только успел подумать, увидев неприглядный стол, Лёха, как за спиной, в дверях, что-то зашумело, и в проёме показались три здоровенных молодца, явно не интеллигентного вида:
- Пошли вон! - эти слова были сказаны не Лёхе со штурманом, это они сказали девчонкам. Те быстро слиняли…. Вот оно что!.. Про такие разводы Лёха слышал не раз! По приезду в Иркутск сослуживцы предупреждали: в этом сибирском городе процветал такой вид «гоп-стопа». Но чтобы в процветающей Европе, в культурно развитой стране, тоже так развлекались?! Сердце бешено застучало. В драку не полезешь. Лёха никогда не отличался умением драться. Бегать - да, бегал кроссы, но здесь не убежишь. Они, по всей видимости, ещё и с ножами. «Да и этот, блин, старый ловелас - его же не бросишь!.. Потеряли бдительность, потеряли. Это даже не «динамо», это будет покруче…»
- Кто такие? Чё, наших девок решили почпокать? Сейчас мы вас резать будем, по кусочкам. Вы чё, берега попутали? Бл..., на х... - хрипло, как в кино, сказал первый. Небольшого роста, но крепкий как бульдог.
- Мы вас мочить будем, бандерлоги! А-а-а-а-а, суки!.. - завизжал, проводя психическую атаку второй. Повыше первого и худой, как глиста.
- Они мужики добрые, всё сами отдадут... - спокойно, с присвистом, сказал третий. Третьим был водитель автомобиля, подвозивший всю компанию от ресторана. Вот этот был здоровый амбал - оглоблей не перешибёшь...
Мат, вперемешку с воровским сленгом, был настолько выразителен и по- своему страшен, что Лёха на секунду оцепенел: «Спектакль играют, и как бы не оказаться «бедным Йориком…»
- Пацаны...
И тут Лёха вдруг увидел, как преображается Валерий Иванович. Он вдруг приобрёл какой-то залихватский вид, немного ссутулился, сделал лицо кирпичом, как будто все те обидные слова его не касаются:
- Пацаны... А мы что, знали, что здесь - хата? Что здесь заседают такие уважаемые люди? Мы - ребята из Сибири, простые, девки пригласили самогонки выпить - мы согласились. Стоило гнаться за шесть тысяч километров, чтобы вас обидеть? Да ни за что!.. Шмары ваши нам не нужны, щас политика такая: кто с самогонкой, тот король, а у нас изжога от шампанского... Есть у вас самогон?.. Вот если бы вы к нам в Иркутск приехали, мы бы на улице Марата вам быстро всё организовали и сидели бы вместе в тёплой компании и вспоминали лучших друзей живых и мёртвых, как нормальные пацаны... - словесный понос замполита сбивал бандюг с толку, Лёха только поддакивал, порой не понимая даже, о чём говорит Валерий Иванович.
- Заткнись, падла... - не выдержал Глиста.
- Так вы шо, не местные летуны, шо ли? - удивился Бульдог и посмотрел на Амбала. Тот пожал плечами.
- Да Боже упаси! Я же говорю, мы из края, где двенадцать месяцев зима, остальное - лето. Ну!.. Иркутск, Братск, Мама, Киренск, Бодайбо, Усть-Ордынск знаете?.. Ну, должны знать!.. - замполит сыпал иркутскими названиями, где, в основном, были расположены зоны.
- Ша, молчи, тебе слова не давали!.. В общем, выворачивайте карманы, за удовольствие платить надо!.. - снова начал заводится Глиста.
- Ха, за удовольствие!.. Ты посмотри на меня: я же старше тебя в два раза, у меня и желание-то два раза в год, и то, пивка перепью когда, а туалета рядом нет. Вот когда я был помоложе, курсантом Челябинского авиационного училища, вот там были удовольствия, там вся Челябинская область от нас стонала: и Шагол, и Каменск-Уральский, и Златоуст, и Чебаркуль...
- Златоуст?.. Ты чё, в Златоусте был?.. - с присвистом и шепелявя, Лёха так и не понял, как у него получилось: «Слатоус» вдруг спросил Амбал у Валерия Ивановича и рукой отодвинул Глисту, махавшего ножичком - кабы не задел.
- Да это ж мой родной город, мы его излазили вдоль и поперёк! Вот там мы девок попортили, а ты говоришь!.. В самоволку сбегаем - и на танцы. А после танцев с девками... Ты что, там был?
- У хозяина я там был....
- Это на краю города, со стороны промзоны?..
- Ну…
- Знаю… Эх, мы там однажды от патруля пьяные бегали - так нас и не поймали!..
- А когда ты там чалился?.. Тьфу ты, чё ты там делал?..
- Да в году семьдесят третьем... Дай Бог память... Мы ещё курсантами в карьере песок копали для песочниц, для детишек штурманов-инструкторов, а в карьер ваши приехали, тоже за песком. С охраной, конечно. Мы ещё сигаретами ваших угощали...
- Не, я по «малолетке» только в восьмидесятом там был. Пять лет от звонка до звонка…
- Да там до сих пор ничего не изменилось - мы же пролетаем каждый раз, когда летаем сюда из Иркутска. Всё по-старому! Совок и есть совок, ну, ты что!..
Накал разговора постепенно сходил на нет. Амбал имел в блатной компании авторитет, поэтому как-то по-будничному спросил про деньги, которых и у Лёхи, и Валерия Ивановича оказалось кот наплакал. Вывернули для убедительности все карманы - там оказалось около пяти рублей на двоих. Валерий Иванович даже посетовал на нелёгкую безденежную жизнь современного советского-российского лётчика: все деньги оставили в ресторане, сейчас, дескать, по столовым будем мыкаться да в казармах ночевать…
- Может, с него куртку снять?.. - Глиста взялся за рукав Лёхиной лётной куртки.
- Да ладно, это нормальные мужики. Мы думали, местные летуны - те больно выёб...тые, они точно без пизд...й не ушли бы…
- Пацаны, шампанское - ваше!.. - великодушно молвил замполит. - Ну что, мы пошли?..
Амбал молча махнул на дверь, лётчики быстро метнулись за дверь в темноту, хотелось даже побежать, но чувство гордости не позволило побежать — да и как бы не спугнуть это дело. Шли очень быстрым шагом:
- Командир, не беги так, запыхался...
Слов поначалу не было. Лёха молчал и зло шагал в сторону светящегося над городом небольшого пятна – наверное, там был центр города - не обращая внимания на слова непоспевающего за ним замполита. По сторонам были частные дома - коттеджи, улицы были с фонарями, но они не горели – видно, в Литве экономили электричество. Луны тоже не было видно, сплошная облачность скрыла от горе-ловеласа и его спутника все оттенки светлого и доброго. Ночной мрак покрывал этот город. Хорошо хоть, что асфальтирование в этом прибалтийском городе было хорошее, и не приходилось спотыкаться о кочки или промокать ботинки в лужах, как в родных русских пенатах. В домах тоже не было видно ни единого светящего огонёчка. Люди спали и не знали, что рядом с ними чуть не произошла трагедия…
Злость на Валерия Ивановича постепенно исчезла, и уже со смешком Лёха спросил, постепенно притормаживая и оглядываясь:
- Ну что, штаны сухие?..
- Да чуть не обделался поначалу, хорошо хоть вдвоём были... Даже не знаю... Если бы один был... Избили бы... И выкинули… - не мог отдышаться замполит.
- Бабы - суки, конечно!.. Я сразу понял, что что-то не так, но тебя же не остановить было... Сперма в башку ударила?..
- Хрен его знает: жена уже год как домой во Львов уехала...
- Да, ловко ты про Златоуст вспомнил… У вас там что, летние лагеря были?..
- Да не был я никогда там! Так, поворотный пункт на маршруте был, когда в Челябинске, в училище, летали, и то - на шести тысячах!..
- Ну, ты даёшь!.. А про зону… А про зеков!..
Лётчики уже во весь голос захохотали так, что проснулся какой-то кобель в подворотне и радостно загавкал вместе с ними. Его подхватил целый собачий хор - так и шли лётчики на свет, как оказалось, железнодорожного вокзала, нервно хохоча и перебивая друг друга, вспоминая произошедшее, и им поддакивали все местные псы города Шауляя.
Продолжение: https://dzen.ru/a/Yj3GxNHBOXHYzoCP
