Памфлет «Простейший способ расправиться с диссидентами» Даниэля Дефо был опубликован анонимно, но найти автора оказалось делом несложным (перефразируя популярную фразу из советского фильма, "Лондон - город маленький"), и чтобы не попасть в руки закона, ему пришлось скрываться. В лондонских газетах, на радость будущим биографам был напечатан словесный портрет Дефо, и объявлена награда в 50 фунтов ( достаточно большая сумма по тем временам) за сведения, которые могли помочь в его поимке. Преследователи шли по пятам писателя и несколько раз ему даже приходилось скрываться от погони, выпрыгивая из окна. Предполагалось, что на какое-то время он нашел убежище в Голландии, но большую часть времени беглец, скорее всего, провел в Лондоне на нелегальном положении.
«Подняв бурю страстей, обрушившихся на него со всех сторон, Дефо в итоге очутился в положении поистине Робинзоновом, в одиночестве», - писал биограф писателя Д. Урнов.
Будущий автор "Робинзона" находился в бегах в течение полугода; пытаясь оправдаться, он отправил государственному секретарю графу Ноттингему письмо из подполья, в котором извинялся за памфлет, и выражал сожаление, что из-за него пострадали безвинные люди, причастные к его изданию. Свое бегство он оправдывал боязнью заключения («мое бренное тело не приспособлено к тяготам тюрьмы»), говорил о слезах своей многочисленной семьи, заявлял, что готов публично покаяться и просил графа заступиться за него перед королевой.
В случае, если его все-таки признают виновным, Дефо выражал надежду «получить, как джентльмен наказание несколько более сносное, чем тюрьма, позорный столб или нечто подобное, что хуже для меня самой смерти... И я, если ее величеству угодно будет приказать мне, готов год или даже более служить за свой собственный счет, и запишусь в передовые отряды ее величества в Нидерландах, вступлю в любой из кавалерийских полков».
В случае же, если обвинение будет снято, автор памфлета был готов «на свой собственный счет поставить ко двору ее величества взвод кавалерии, и возглавив его, служить ее величеству до той поры, пока жив», и выражал желание «делом, пером и разумом своим доказать ее величеству благодарность помилованного подданного». Было ли предложение «вступить в ряды армии», исходящее от уже немолодого, и не имеющего военного опыта человека чем-то большим, чем просто красивый жест? Трудно дать однозначный ответ. Создатель «удивительных и странных приключений» и цикла пиратских романов не мог не быть романтиком в душе, и не случайно в «Робинзоне» рассказывается о судьбе старшего брата Крузо, который был убит в битве с испанцами во Фландрии. Писал Дефо письма и другим влиятельным лицам, которые могли похлопотать о смягчении его участи.
Тем временем, конфискованные экземпляры крамольного сочинения были публично сожжены королевским палачом (стоит обратить внимание на то, что книги сжигались не только во времена инквизиции и эпоху нацистского правления, но и в демократической Англии просвещенного 18-го века), что во все времена служило наилучшей рекламой для автора и его творения.
В мае 1703 года Дефо был арестован в Спитфилде, где скрывался в доме французского гугенота. Допрашивал его лично Ноттингем (как видим, история шерифа Нотингемского спустя века повторилась), который подозревал публициста в том, что он действовал не в одиночку, а был участником антиправительственного заговора. Государственный муж был уверен, что «Кратчайший путь» написан по чьему-то наущению, и хотел знать подробности, но Дефо не смог или не захотел сообщить сановнику ничего интересного. Благодаря хлопотам друзей и родственников он все-таки был освобожден из тюрьмы под залог 1500 фунтов, и через месяц предстал перед судом по обвинению в клевете.
Вердикт был суров: штраф более 100 фунтов, «примерное поведение» в течение 7 лет и заключение в Ньюгейте до тех пор, пока не будет получено доказательств того, что преступник встал на путь исправления. Кроме того, ему предстояла унизительная процедура «гражданской казни»: он должен был три раза в течение часа стоять, прикованным к позорному столбу в самых оживленных местах города.
Дефо еще раз предстал перед вельможами, Годольфином и Ноттингемом, которые не теряли надежды ухватить нити, ведущие к мнимому заговору. Присутствовала на допросе и сама королева; она, судя по всему, тоже прочла «Кратчайший путь», была крайне недовольна о содержанием памфлета и хотела, чтобы его автор, в назидание другим, был строго наказан. В своей речи в палате лордов она заявила, что "распространение скандальный памфлетов и пасквилей наносит вред государству".
Впрочем, у Дефо были и заступники, в частности Вильям Пенн, чьим именем назван один из штатов США — Пенсильвания, который просил правительство смягчить наказание. В принципе, в Англии той эпохи формально существовала свобода печати. Но хотя предварительной цензуры не существовало, это не означало, что авторы могли печатать все, что им заблагорассудится: существовало множество законодательных ограничений, и те, кто их нарушал, могли подвергнуться судебному преследованию по обвинению в безнравственности, клевете или призыве к мятежу. "Законы о пасквиле" были грозным оружием в руках власти, особенно с учетом того, что само понятие «пасквиля» (libel) было слишком неопределенным, и допускало возможность произвольного истолкования.
Тюремное заключение инакомыслящих было в эпоху «развивающейся» британской демократии обыденным явлением. Дефо был отправлен в Ньюгейт под давлением «высокоцерковников»; позднее туда был посажен, уже новой властью, вигами, издатель Натаниэль Мист, сторонник тори, а бывший шеф Дефо Харли отсидел два года в элитном Тауэре. «Кратчайший способ» Дефо был сожжен палачом, но такая же участь постигла и некоторые сочинения «высокоцерковников», в частности, врага Дефо священника Сачевереля. В новой политической ситуации стороны поменялись сторонами, и теперь уже непримиримый церковник стал жертвой гонений и был отправлен за решетку; к чести Дефо, он не только не злорадствовал, но даже предлагал оставить беднягу в покое.
Дефо, «узник совести», попал в Ньюгейт, где содержались уголовные преступники.
«В Невгате заключаются не только преступники, но и бедные должники: они разделены с первыми одною стеною. Такое соседство ужасно!» - писал посетивший в конце 18 века Лондон знаменитый русский историк Николай Михайлович Карамзин.
Писали, что «из 150 лондонских тюрем Ньюгейт имел наипечальнейшую славу». Несмотря на тяжесть заточения, в тут была и своя положительная сторона: Дефо имел возможность лучше познакомиться с типажами, которые в дальнейшем стали героями его произведений (Молль Фландерс, одна из героинь писателя, родилась в этой тюрьме). Но сначала автора сочинения, признанного "пасквилем", ждал позорный столб.
Это наказание было не просто унизительным и позорным, но несло угрозу если не жизни, то здоровью жертвы; собравшиеся вокруг зеваки обычно кидали в приговоренного тухлые яйца, гнилые овощи, дохлых крыс, нечистоты и прочие подобные предметы. Как будто, стража должна была следить за тем, чтобы узника не убили; тем не менее, известно, что некий Уильям Фуллер, обвиненный в мошенничестве, был забит камнями до полусмерти. Дефо мошенником не был, но едва ли это волновало толпу охочих до зрелищ уличных ротозеев.
Англичане вообще, а жители Лондона в особенности «питали особую любовь к жестоким и свирепым развлечениям, отражавшим их собственную жизнь: опасную, жестокую и короткую», - пишет историк Морин Уоллер. Большой популярностью в то время пользовались такие жестокие забавы, как петушиные бои, травля медведей и быков, и в особенности кулачные поединки, проводившиеся практически без всяких правил, иногда даже с применением холодного оружия, и часто оканчивающиеся тяжелыми увечьями или смертельным исходом.
Как пишут современники, в Лондоне любая уличная драка тут же превращалась в зрелище для праздной толпы, которая моментально собиралась на месте потасовки, и не пыталась разнять драчунов, а подзадоривала их, делая ставки на победителя. «Позорный столб» как раз являлся отличным поводом поразвлечься за чужой счет. Впрочем, Дефо был не тем человеком, чтобы безропотно смириться с приговором, который он не считал справедливым. И чем тяжелее оказывалась ситуация, тем больше изобретательности и силы духа он проявлял. Ответом на позор, которому его подвергли, стал «Гимн позорному столбу», который он написал в тюрьме.
Привет тебе, Великая Махина!
Ты – государства черное бельмо –
Наказываешь грубо без причины
…..
Раскрыл в сатире едкой автор сущность
Сынов страны, чья жизнь была грешна,
Нарисовал их зло, порок и глупость,
И песнь его к расплате привела.
Но здесь он не получит избавленья
За их творимые повсюду преступленья (перевод М. Баженова)
Смысл «Гимна» прост: «В паутине закона – запутываются маленькие мошки, а большие легко прорывают его». Настоящие преступники, злые и порочные люди, если они знатны, богаты или достаточно ловки и беспринципны, избегают того наказания, которого заслуживают и, благоденствуя, смеются над законом. Те, кто действительно достоин осуждения и позорного столба, процветают, а наказываются лишь несчастные люди, либо такие, как Дефо, смелые борцы за правду, нонконформисты, страдающие за то, что осмеливаются во всеуслышание высказывать мнение, неугодное сильным мира сего. И то время, которое они проводят, прикованные к позорному столбу, должно по праву стать для них минутами (или часами, в зависимости от времени пребывания у столба) славы.
Едва ли аргументы Дефо можно признать оригинальными, но он удачно прибег к стихотворной форме, которая пришлась по душе простому народу, тем более что там содержались прозрачные намеки на известных всем персонажей - фанатичных проповедников, бездарных генералов, продажных судей, лицемеров-священников, порочных женщин, избежавших наказания. Многоликость Дефо не может не вызывать восхищения. В «Чистокровном англичанине» он выступал защитником королевской власти, в «Кратчайшем способе» - фанатичным святошей, в «Гимне» же примерил на себя роль народного трибуна, человека, который «раскрыл в сатире едкой автор сущность сынов страны, чья жизнь была грешна, нарисовал их зло, порок и глупость».
Свой позор Дефо превратил в триумф. В толпе распространяли «Гимн позорному столбу», и тот самый «Кратчайший способ», за который он пострадал. Люди выражали сочувствие осужденному, а к подножию столба бросали цветы. Но если это и было победой, то временной. Дефо спасся от гнева толпы, тухлых яиц и камней, но по-прежнему оставался узником, и было неизвестно, когда ему разрешат выйти из тюрьмы. «Покинутый друзьями, удрученный горем, оставивший семью на пороге нищеты, я находился в Ньюгейтской тюрьме», - писал об этом времени Дефо.
Что же предпринял ньюгейтский узник? Оказавшись между молотом и наковальней, Дефо решил заключить сделку с правительством и предложил ему свои услуги в качестве агента; предложение было принято, хотя и не сразу.
«Прошло четыре месяца, которые я провел в тюрьме, не получая более известий, но, как выяснилось позже, мой благородный покровитель поставил себе целью представить мое дело королеве и отыскать пути для моего освобождения, - писал сам Дефо. - Ее величество… взяла меня на службу, вследствие чего я удостоился чести исполнить несколько почетных, хотя и тайных поручений, которые были на меня возложены через посредство моего покровителя, занявшего в ту пору одно из первых мест в управлении государством (покровителем Дефо был госсекретарь, по совместительству глава секретной службы Харли).
Но это уже, как говорится, совсем другая история.
#даниэль дефо
#молль фландерс
#ньюгейт
#история великобритании