Рецензия дня™️: обзор книги Е. Фетисова «Пустота Волопаса»; М., «Городец», 2021). Независимая критика А. Кузьменкова для Altcg.
Заглавный образ «Пустоты»:
Кто про что, а я опять про отягчающие обстоятельства. Курт Воннегут предостерегал филологов от писательства: литература не должна кусать свой собственный хвост. Фетисов уже дважды пренебрег добрым советом – в обоих случаях итогом стало сочинение «Мои любимые книжки».
Там, где публику встречают персонажи с диковинными фамилиями Ветов (литературный псевдоним князя Владимира Трубецкого) и Аркасов (кинематографический псевдоним актера Виктора Хрипунова), ждать нечего, кроме слегка беллетризованных лекций по культурологии.
На первых же страницах романа начинается гроза, за которой без паузы следует измена, – откуда рифма родом, сами знаете. Если 11-летний Тоша Македонов поблюет от сальмонеллеза, – будьте благонадежны, рано или поздно на авансцену выйдет сартровская тошнота. А если автор упомянет черту, то такую жирную, как в «Будденброках». Про мелвилловскую охоту на китов и без меня все понятно. Грани реальности и вымысла по-кортасаровски размыты: очередная «Непрерывность парков». В числе приглашенных на пир духа Пушкин, Бодлер, Набоков, Басё и Бусон. Все это склеено мутными аллюзиями на греческую мифологию, что давным-давно числятся отъявленной пошлостью. Интеллектуальная, стало быть, проза.
По слову Игоря Ратке, в основе ее лежит отказ от традиционного жизнеподобия. Этому критерию «Пустота» соответствует чуть более, чем полностью. Фетисову нынче 45 стукнет, да вот ведь странное дело: пишет, как 20-летняя девочка-припевочка, изучавшая жизнь по френд-ленте.
Идиостиль «Пустоты» стоит на фундаменте придаточных определительных – союзное слово «который» встречается в тексте 368 раз. Текст вполне может конкурировать с «Домом, который построил Джек»: «прошло уже лет десять, за которые Македонов напрочь забыл о своем студенчестве и людях, которые его окружали в те годы»; «жара, густой бульон которой изобиловал комарами и слепнями, отбиться от которых можно было только на открытом пространстве». И так далее – до изжоги, не подвластной антацидам.
«Нет ничего более важного в литературе, чем интонация», – постулирует сочинитель. И вдохновенно несет лирическую ахинею: «Тени и трещины, трещины и тени. Они близкие родственники и многое знают друг о друге. Если спросить какую-нибудь тень, она многое могла бы рассказать про трещины: какие они бывают и какими никогда не бывают, и про их сетки и паутины, и кого можно поймать в громадную паутину из трещин, а кого – в маленькую, но очень прочную паутинку».
Продолжение здесь: https://alterlit.ru/post/26669/
Эту и другие статьи вы найдете в рубрике Имхоч на сайте www.alterlit.ru
