Охрана… ох - рана!
Меня попросили рассказать о своей кинологической ипостаси, и я уже собрался порассуждать о болевых точках современной кинологической жизни – от модных поветрий до догхантеров. Но понял, что это было бы неправильно. До поветрий дойдет очередь – а вот если вспоминать, какая нелегкая занесла меня к собакам, то выясниться – любовь к риску. Ну и к деньгами, конечно. Правда, не один я такой умник был, девяностые же, святая свобода, будь она неладна. ПТУшники брали два рукава от телогрейки, вставляли один в другой, обшивали брезентом от робы сварщика – а такой брезент лишь немного уступает по прочности бычьему чепраку – и вперед, вперед, вперед. Казалось бы – чего проще? Попрыгал, поорал, помахал руками, дал собаке укусить, забрал деньги и свалил. В общем, так они и поступали. Заодно формируя у обывателя мнение, что собака, поставленная на охрану, жрет все, до чего может дотянуться. Собственно, это было правдой – потому что жадные до денег самоуверенные дураки столько собак попортили, страшно подумать.
Вот так, плавно, сжато и коротко и подошел к тому, что начинал свой путь как дразнила. Фигурант. Помощник эксперта по рабочим качествам, хе-хе. Причем могу сказать, что мне невероятно повезло – меня нашел настоящий кинолог с огромным опытом, и учил меня, делал, как говориться, из щенка капитана. И вот уже на основании всего, что он мне дал, я смог разработать собственную, неплохо работающую методику…стоп, про общий курс потом.
Итак, девяностые – славное время. Я работал только группами не меньше десяти собак и исключительно на охрану. Эти навыки были необходимы так же, как железные решетки на окнах и стальные двери. Люди боялись за свою жизнь, и собаки делали этот страх менее острым.
Именно в те года у меня выработалось понимание, что охранная собака, телохранитель, как было модно говорить – это не придурок, висящий на поводке и заходящийся лаем. Наоборот – это собака, которая любит всех, которую можно погладить, с которой можно поиграть. И она же при необходимости за несколько секунд отправит человека в Склиф. А необходимости может быть только две – нападение на хозяина или команда. При этом собака прекрасно отличает бегуна или вопящих детей от затаившегося грабителя и не покусает кого-нибудь по ошибке.
Была такая Пума – красная сука стаффордширского терьера. Легендарная собака. Оставила мне шрам на память. Фотографию на обложке книжки по дрессуре, можете посмотреть. И неповторимые истории – как она обработала обдолбанного бедолагу – афганца, который долго искал приключений и нашел-таки. До того момента, как вывели суку, на его счету было пять битых физиономий за один час. Все возле подъезда. Пумочка, защищая хозяина, перекусила афганцу запястье, вывернула пол-кило из плеча, прошила укусами грудь и бока. Когда бедолага встал на колени и поднял руки…Хозяин свистнул собаку и они пошли вразвалочку домой. Разборки с милицией, конечно, были, но обошлось, слишком много оказалось свидетелей неадекватного поведения мужика. Я гордился своей клиенткой. Распаленную собаку в работе отозвать свистом – это круто. Причем она же не устала, именно она сделала двадцать пять хваток за час – специально проверяли – и была свеженькой, как огурчик.
Но это не вершина ее подвигов. Вершина – это деревенские танцы, на которые хозяин, умная голова, пошел с пятеркой дружков. Понятно, что там им стали бить морды, а как иначе. А когда деревенские слишком увлеклись народной русской забавой, кто-то сбегал и привел Пуму.
Ну, вы понимаете. Большая деревня. Большая толпа. Москвичи с битыми кровавыми мордами. В каждом дворе заходятся лаем по огромному лохматому кабысдоху, размером с теленка.
А видят все гладкошерстное рыжее существо пониже колена, которое улыбается до ушей и хвостиком виляет. Москвичи орут – полундра!! – и лезут повыше, кто на деревья, кто на заборы. Деревенские говорят – ха-ха. И тут Пуму отпускают.
Обойдусь без подробностей, хотя так и подмывает. Через пару минут деревенские, надавав друг другу – поди попади в толчее по небольшой собаке – пинков карабкались все на те же заборы, наши им, понятно, помогали, а собачка, маленькая веселая собачка продолжала выдирать по куску из каждого нерасторопного зада.
В тот день у деревенского фельдшера была большая штопка. Когда все были защиты, к хозяину пришла делегация. А можно посмотреть? Если позволите, издалека. Но хозяин Пуму вывел. Деревенские встали по стойке «смирно». Когда выяснилось, что ее можно гладить, что она добрая, ласковая, общительная псинка – восторгам не было конца.
Так вот – рабочая собака – это спокойная собака. Пума обожала спать рядом со мной в кресле, и чтобы я пузо почесывал. Рядом со мной, с тем, кого она жрала бессчетное количество раз. Она именно что любила – детей, людей, но последних могла спокойно порвать если надо – а потом опять любить.
Ну и сам процесс не так прост, как кажется. К каждой собаке нужен подход (о, я сделал открытие). Одна начинает работать сразу как машина и как машина работает всю свою жизнь. Другая первые занятие спит, потом вдруг просыпается и лупит как пневматической молоток. Третья прекрасно начинает, потом машет лапой и требует живого мяса, а не вот этот вот гадкий слюнявый брезент. Четвертая кусается потому, что хозяину хочется. Пятая кусает, и при этом садиться на попу, а глаза добрые-добрые. Шестая берет защиту только в угон, а хозяину хочется, чтобы собака кусалась – и бегаешь, как заведенный, пока она уверенность не почувствует. Азиаты кусают руку, но косятся на ляжку. Ротвейлеры похожи на гирю не только внешне – вцепился в рукав и висит. Один, рыжего цвета – как бордосский дог – тащил моего друга на проверке по асфальту. Ну, как тащил. Друг ехал в кедах по асфальту. Это было смешно. Потом этот же ротвак при работе в квартире стал так его дубасить об железную дверь, что грохот стоял, а тело друга оказалось все в синяках.
В другой раз – стояли, отдыхали между хватками, собака свободно гуляла в стороне. Гуляла так расслаблено, что мне это не понравилось, я и напал на хозяйку. Она завопила. Ротвак помчался меня жрать – и тут я вспомнил, что защиту-то снял, вот она лежит, и надеть уже точно не успею. Я посмотрел на помощника, увидел на нем рукав, взял и поставил друга перед собакой. Саша успел саркастически сказать «ну спасибо», когда на нем повисло семьдесят килограмм.
Если говорить серьезно – то прикладная дрессура отличается от рабочей и площадочной. Как в плане общего курса, так и в плане ЗКС, как раньше говорили. Есть понятие «площадочный синдром» когда собака работает только на площадке, есть выработанные стереотипы – кусать только рукав и одного человека. То есть мне приходилось работать в скрытке – иногда штаны на руки натягивал – в разных местах – один раз занесло во двор расположения ОМОНа – и приглашать целую кучу помощников. Большинство собак, участвующих в шоу, не защитят на улице. Не все, есть счастливые исключения, редко, но есть. Кого учили на улице – не сработают в квартире, те, кто в квартире – не сработают в машине и так далее. Привычные к рукаву растеряются, укусив мягкое мясо. Любую собаку можно сбить с толку неожиданным поведением.
И, если говорить в общем и целом – рабочие собаки исчезают, медленно, но верно. Способная к грамотной агрессии собака отличается высоким гормональным уровнем, а это всегда проблемы. Это половая агрессия, это – обязательно – необходимость длительного выгула, это жесткость в воспитании, и обязательная, обязательная дрессура первые полтора года без перерыва. При этом – интеллект выше среднего, полное взаимопонимание с хозяином, правда, полученное не всегда гуманным путем, это красота, надежность и верность. То есть качества, которые вырабатывали многолетней кропотливой селекцией.
К слову – если вам нужная хорошая собака, бойтесь как огня линий американского – европейского разведения. Там нет рабочих собак. Есть экстерьерные подушки, не годные ни на что, кроме как слюнявить при встрече. Американцы разрушают все, в том числе и породы.
(Будьте так добры, не приводите в пример от противного маленуа, лакенуа, грюнендаля и тервюрена. У этих все еще впереди)
Следующая серия – проблемы воспитания и моды.