Проснулся Гуров среди ночи. Опять в его яркий триумфальный сон ворвались внешние факторы. Только он улыбнулся бриллиантовым женщинам с первых рядов, как по голове его застучали серебристыми молоточками. Василий открыл глаза, смахнул капли с лица и понял – дождь. Сильный дождь победил ветхую крышу и теперь бойкие капли осваивали жилище Гурова. Начался сложный танец с тазами и чашками. Если бы припозднившийся путник заглянул в окно, то он бы увидел, как взърошенный едва одетый человек кружится с емкостями, тазами, кастрюлями и чашками. Он то совершает наклоны, то воздевает руки вверх, то отчаивается и меняет тазик-партнера. Драматургия танца усилилась появлением коня, который посчитал невозможным пережидать стихию в своем полуразрушенном сарае и присоединился к Василию. Точнее Виндоус прямо от двери приметил на подоконнике цветок в горшке и неспешно гарцуя направился к нему. «Ээ, нет» - закричал Василий – « жевать я тебе не дам, мне его баба Валя для уюта принесла». Виндоус кружил вокруг цветка, Василий с цветком уворачивался. Танец удался. Дождь сполна им насладился и плавно подошел к коде.
Утро Василий встретил за столом, руки его бережно обнимали цветок, а Виндоус стоя дремал рядом, согревая Василия теплым боком.
«Эй, хозяева! Есть кто дома?» - раздались крики во дворе. Гуров настороженно выглянул во двор и увидел троих крепких мужчин разного возраста. Оказалось, что вернулись из города муж и сыновья вчерашней фермерши. И теперь по стародревнему деревенскому обычаю пришли долг платежом скрасить.
-Ну и завалящий же ты, Васька, хозяин. Это ж как надо лениться, чтобы хозяйство в Римский колизей превратить? Тут у тебя бои что ли были местного значения?
-Я городской житель, у меня 100 метров с выплаченной ипотекой и лексус с каско, - вдруг проявил тщеславие Василий.
- Вот и сидел бы в лесу со своей сказкой, а у нас тут не за картинки ценят, а по труду. Лицо хозяина начинается с порога, - деловито научал Гурова самый старший фермер.- ну ничего, мы тебе малость подмогнем, а дальше уже сам.
И работа закипела. Застучал молоток, резво взвился рубанок. Оказывается, можно ремонтировать без строительных магазинов. Лес рядом, руки как надо, левая и правая. Команда дружная. Тут, наконец, и понял программист Гуров как работает первый деревенский закон – взаимовыручка.
Только проводил Василий Тимофеевич нежданных, но таких полезных гостей, как опять двор наполнился шумом. Прибежала заполошная соседка тетя Нюра и принялась кричать, что сил ее нету, что она одинокая вдова, у всех коровы как коровы, а у ее кормилицы рога что вилы, и зачем она овдовела, что-то про санкции, про метеоритные дожди и даже, кажется, про ядерную физику. Василий перестал улавливать мысль, так как с институтских времен имел индивидуальную непереносимость женского фальцета. Виной тому преподавательница культурологии и этики. Проблемы с этими предметами у будущего инженера Гурова начались сразу. Странная дама в шляпе и пенсне приходила в инженерный рай дважды в неделю, чтобы обучить юношей, как она их называла, манерам. По ее науке женщины выходили зефирными существами, которым надо было целовать руки в строго определенные места между пальцами и запястьем и открывать всюду двери. Нелепость преподносимых знаний настолько смутила юного Гурова, что он, слушая в пол уха, решил отделаться от женского пола открытием дверей. С тех пор его жизнь превратилась в кошмар. Казалось женский пол только и занимался, что ходил туда-сюда. Можно было увязнуть в манерах. Если вдруг утром замешкаешься у дверей, то тут же явится стайка веселощебечущих студенток, которым следует открыть дверь. Не успеют эти пройти, так за ними следующие. Утро вахтера, как хмуро называл ту свою жизнь Гуров. И не было ни единой лазейки в науке о манерах, чтобы отойти от злополучной двери. Василий стал мечтать о сугубо мужском коллективе и это бы у него вышло, в виде армейской службы за прогулы. Если бы не один случай. Однажды Василий пришел в институт особенно рано, тем самым избежав своей вахтерской службы. Он стоял с однокурсниками в кабинете и обсуждал новый язык программирования и в чем перспективы перейти на него. Как вдруг зашла Она, описывать ЕЕ бессмысленно, достаточно сказать, что Василий видел слепящий свет, которым лучились пышные волосы, тоненькие ниточки ног и рук , мир вокруг замолчал и замедлился… «Входите!» - не растерялся Василий и открыл дверцу шкафа.
Сияние пропало. Она зло и заливисто захохотала, ее тут же поддержал вороний хор подруг. «Заучились Вы, уважаемый»- сказал не вовремя вошедший преподаватель. После этого весь день однокурсники открывали те или иные дверцы и даже крышки на емкостях в физической лаборатории, подтрунивая над Василием и приглашая войти. Василий вызов принял! Теперь каждое утро он зажмуривал глаза и стремительно проносился между входных дверей, сметая зефирные девичьи стайки, верещащие на разные голоса. С тех пор женские крики вводили Гурова в транс. Он ненадолго отстранялся от мира, зная, что скоро наступит долгожданная тишина. Так случилось и в это утро. Василий мучительно отгонял от себя институтские воспоминания и отстраненно говорил соседке , что да, да и да. Надо сказать, что эти «да» он выдавал с терапевтической целью, надеясь, что лекарство подействует и она перестанет кричать.
Она перестала, улыбнулась и довольная ушла, сжимая в кулаке последние деньги программиста Гурова за только что проданную корову.
«Звать Мышка, ты уж по строже с ней, иначе на шею сядет» - напутствовала соседка уже из-за калитки.
Василий недоуменно поглядел на свою руку и увидел повод, в сторону от которого тянулась корова. Иначе сказать было нельзя, корова из себя представляла нечто худое вытянутое, как пучок проводов в серверной. Сильные жилы угадывались под тонкой кожей. На Василия смотрели злые укоризненные глаза из-под богатой короны рогов.
«Мда…» - подвел итог Василий.