Вот так и остались на обочине два существа, подтверждая теорию относительности. Виндоус радостный от опустевшей телеги стоял на обочине дороги и методично жевал траву, а программист Гуров с опустевшими карманами грустил на обочине жизни. План триумфального возвращения в город стремительно съеживался, как тот самый из букваря на букву «Е», направив все свои недружелюбные иголки в сторону нашего героя. В голову лезла песня: «толькооо мы вдвоем по полю с конем…» К слову сказать, это единственное, что знал о лошадях Василий Тимофеевич. «Ну что ж, пошли, Виндоус»- попытался взбодрить себя и коня программист Гуров. Однако, это заклинание на коня не подействовало. Василий помнил, что Яков, имел привычку подхлестывать коня, но себе Гуров такого позволить не мог. Он стоял и размышлял как можно активировать эту биологическую систему и пытался анализировать почему команды не поступают в мыслительный центр. Может быть они не достаточно адресно прописаны, почесывал подбородок Василий. «Виндоус, вперед! Домой! Поехали! Отправляемся! Пора!» - перечислял Гуров, ловко переходя от роли Гагарина к роли диспетчера на вокзале. Казалось Виндоус глух. Василий сел в телегу и стал думать о тяжелой своей жизни.
Вдруг из-за поворота показалась старушка, была она не то, что древняя, но явно города еще без машин видела. «Сынок, подвези»- попросила старушка. «С радостью бы, уважаемая, но не знаю как им управлять» - печалился Гуров. «Эх, сено-солома, тут наука простая»- отвечала бабушка, лихо заскочила в телегу, взяла поводья в свои руки и звонко прикрикнула : «ноооо, радимай». Виндоус, услышав команду, недовольно повел ушами и пошел-пошел, набирая ход.
Василий повторил для бабушки свою нехитрую историю, приятно подогреваемый ее ахами и вздохами и редкими: «ох, милок». Из всей истории бабушка поняла одно, это внук ее соседки, непутевый Васька, который зачем-то подался в город, семьи не завел, связался с какими-то компутерами и теперь никчемышем вернулся к земле. Надо его спасать!
Василий едва доехав до калитки, спешно забежал в дом, взял ноутбук и кинулся записывать список дел, надиктованный опытом и мудростью баб Вали: почистить колодец, починить крышу, наладить отмостку вокруг дома, заменить сгнившие венцы в хлеву, вскопать овощник. Теперь, когда у него вновь появился план, жизнь снова заиграла солнечными зайчиками. Василий понял, что Виндоус ему просто подарок, потому что конь прожил всю жизнь в деревне и сам знал нехитрый распорядок дня и маршрут. Гурову осталось лишь приспособить свой день к жизненному лошадиному графику.
Так, на следующее утро, Василий с помощью бабы Вали запряг коня и сказал ему : «Но», ожидая дальнейшего развития событий. Виндоус неторопливо пошел вдоль деревни, давая Василию возможность, наконец-то , всю ее рассмотреть. Деревня большей частью была живая, кое-где даже зажиточная. Новые кровли, пластиковые окна и свежие бревна срубов говорили о том, что люди собираются здесь поживать-добра наживать. Односельчане, завидев Василия Тимофеевича, выходили за ворота, привествовали и знакомились. Виндоус, впрочем, этой суеты не понимал, продолжал идти тем же темпом, словно говоря Василию, что дел много, а день короток.
Первая остановка случилась у озера. Программист Гуров с непониманием глянул на коня, ожидая объяснений. Виндоус же продолжил меланхолично жевать траву, изредка показывая свои кривые, цвета благородной ржавчины зубы. Василий Тимофеевич понял, что этот ребус ему нужно отгадывать самому. По небольшим сходням он подошел, сквозь камыши, к воде и понял, что здесь место для купания. С фырканьем и мириадами брызг Василий разрезал своим телом озерную гладь, мысленно сравнивая происходящее с принятием ванны в своей городской жизни. Сравнение было не в пользу последнего. Вдоволь, как в детстве, накупавшись он стал внимательнее оглядываться по сторонам и увидел, что с одной стороны берег сильно порос какими-то деревьями и кустарником, затрудняя жизнь бьющим родникам. Подойдя еще ближе, Гуров увидел, что здесь ведется вырубка. Что-что, а прописанные алгоритмы программист понимал. Он взял топор из телеги и бодренько за полчаса наполнил телегу жердями. Зачем ему они, он пока и сам не понимал. «Но»-скомандовал Гуров, ожидая, что конь повернет в обратный путь. Однако! Виндоус и не думал возвращаться. Наш герой не был бы нашим героем, если бы сдавался без боя. Он уперся всей силой и натягивал поводья так, что мышцы в руках трещали. Конь лениво пучил глаза, оставаясь абсолютно недвижимым всем остальным телом. Василий отпускал поводья – Виндоус начинал жевать траву. Василий брался за поводья – конь пучил глаза. Отпускал – начинал жевать. Действия приобрели цикличность. Василий, не зная как разорвать круг, вспомнил детское: «ну я пошел, а ты оставайся». Конь начал жевать траву. Василий с обидой подумал, что даже, если бы планета сошла с оси, то этот конь продолжил бы жевать траву. Надо было его не Виндоусом называть, а Эксплоером.
Делать нечего, Василий Тимофеевич сел в телегу и уныло следовал за стремлениями Виндоуса. Приехали они в соседнее село, где издали была видна большая рабочая ферма. Надули свои бока теплицы, растянулись черными змеями поливочные шланги. К Василию со всех ног приближалась хозяйка фермы: «Мил человек, я смотрю у тебя жерди. Выручи, уж не оставь в беде. Мужики мои в город уехали новую систему капельного полива осваивать, а у меня помидоры в теплице вымахали высокие. Не подвяжу, сломаются стебли и погибнет весь урожай».
Баба Валя предупредила Василия, что деревня – это не город, здесь все друг другу помогать должны. Не поможешь односельчанину, а он потом на тебя ноябрем смотреть будет, а поможешь – ласковым маем. Василий только хотел сказать, что не хозяин себе и жердям, как Виндоус остановился и начал жевать траву. Программист засучил рукава и принялся за работу. Солнце уже окрашивало красным горизонт, когда работа Василия стала подходить к концу. Он до сих пор недоумевал зачем он весь день трудится и с осуждением поглядывал на коня, который не останавливаясь меланхолично жевал траву.