- Да поймите, Василий Петрович – не можем мы её выселить! Слишком мало материала – вот, если бы по вине гражданки Осиповой случилось что-то серьёзное – тогда, возможно! – судья Марина Фёдоровна Проценко остановилась возле двери кабинета и выказывая явное нетерпение, взялась за дверную ручку.
- Хотите дождаться, чтобы она кого-нибудь угробила? – Хмуро взглянув на судью, задал вопрос пенсионер.
- Ну как вам ещё объяснить? – Вздохнула Марина Фёдоровна, - не могла я принять другого решения. Выселить собственника из квартиры только на основании тех данных, которые были предоставлены, закон не позволяет. Такого прецедента не было!
- Не было, значит, прецедента? – Василий Петрович повернулся и сокрушённо махнув рукой, подагрической стариковской походкой заковылял прочь по коридору.
Проводив его взглядом, Марина Фёдоровна покачала головой, вздохнула и скрылась в кабинете, плотно закрыв за собой дверь.
- А что я могла сделать? – Спросила сама себя, - другого решения в подобной ситуации ещё никто не принимал – прецедента не было. Потом проблем не оберёшься!
Секретарь принесла кофе и остановилась в ожидании.
- Идите, Ирочка! – Не оборачиваясь, кивнула ей судья и глотнув из чашки горячий напиток, потянулась за телефоном:
- Вадик, у тебя всё в порядке? Уже вернулся из института? А почему так рано? Преподаватель заболел? Понятно. Зоя Павловна сегодня попросила выходной, поэтому обед сам разогреешь – всё в холодильнике. И не забудь передать бабушке лекарство. Давай, до вечера, сынок!
- Как же так? – Недоумевала Мария Сергеевна – соседка со второго этажа, - что им ещё нужно, чтобы избавить нас от этого кошмара?
- Как я понял – наверно, чтобы эта алкоголичка со своими дружками кого-нибудь убили! – Горестно вздохнул Василий Петрович.
- Неужели нет никакого закона, чтобы нас защитить? – Расстроилась молодая мама Верочка, жившая как раз над злополучной квартирой.
- Получается, что нет! – Печально кивнул пенсионер.
- Но, что-то же мы можем сделать? – Зло сжала кулаки Верочкина мать – бой-баба Лидия Степановна.
- Сказали – только собирать материалы. Чем больше, тем лучше! – Ответил Василий Петрович.
- Значит, будем собирать! Мишка-участковый, наверно, всех уже проклял – и Нинку эту окаянную, и нас вместе с ней!
Соседи ещё какое-то время топтались возле подъезда, обсуждая тяжёлую ситуацию, а потом начали расходиться по своим делам.
С тех пор, как три года назад умерла тихая, безобидная Елена Ивановна и в права наследства вступила её непутёвая дочь Нина, жители всего подъезда пятиэтажки больше не знали покоя. Раньше Нина проживала в другом районе, в комнате коммуналки, доставшейся от такого же пьющего отца. После получения наследства комнату она продала, поселилась в квартире покойной матери и стала усиленно пропивать полученные деньги в компании себе подобных. Деньги, разумеется, быстро закончились или были разворованы собутыльниками, но гулянки в злополучной квартире не прекращались. Бесконечные попойки сопровождались музыкой, криками и драками, в запущенном жилище завелись тараканы, расползавшиеся по квартирам соседей, в подъезде постоянно ошивались неприятные и совсем не безобидные личности, которые иной раз угрожали жильцам, ломились в чужие квартиры, провоцировали драки, пугали детей, приставали к женщинам – случались и попытки ограбления. В подъезде гадили, бросали мусор, окурки и пустые бутылки.
Соседей снизу - Марию Сергеевну с дочерью-студенткой, не раз заливали – их жильё располагалось как раз под нехорошей квартирой. Лидии Степановне, проживавшей сверху, с зятем, дочкой и маленькой внучкой, однажды подожгли дверь – в отместку зятю за подбитый глаз одного из гостей пакостной квартиры. К пенсионеру Василию Петровичу, жившему напротив, ломились и требовали денег – а не получив желаемого, нагадили под дверь. Так или иначе пострадали все. Полиция приезжала и уезжала, забирала и отпускала – кого-то даже посадили – но бесчинства не прекращались. Лично хозяйку квартиры уличить в непосредственной причастности к происшествиям не получалось – а вместо задержанных гостей тут же появлялись новые. Жильцы писали бесконечные заявления, вызывали комиссии, собирали протоколы – и опять всё безрезультатно.
- Прецедент им нужен! – Проворчал Василий Петрович, открывая дверь своей квартиры.
Пенсионер, кряхтя, разулся, прошёл в ванную, вымыл руки и направился ставить чайник. Он убрал в шкафчик пакет с пряниками, купленными к приходу внучки с правнуком, собиравшимися сегодня вечером навестить деда – потом, подумав, достал один себе к чаю. Положив в холодильник полкило колбасы, пачку масла и кусочек сыра – тоже приобретённых по случаю прихода родственников, старик налил себе чай, прошёл в комнату и включил телевизор. Перекусив, Василий Петрович какое-то время смотрел телевизор – а потом задремал.
Лидия Степановна спешила в поликлинику – не опоздать бы к назначенному времени! А то, потом снова записи целый месяц ждать придётся! Ещё бы вовремя домой вернуться – дочка с зятем в кои-то веки в театр собрались – и она согласилась посидеть с внучкой. Ей не хотелось подводить ребят.
Мария Сергеевна собиралась на рынок. Вернувшаяся из института дочь Даша готовила бутерброды и нарезала салат – ждала в гости молодого человека. Встреча и знакомство с Марией Сергеевной, у которой как раз был выходной, были запланированы на вечер.
- Купить торт? – Уже в дверях спросила женщина.
- Не надо! Я думаю, Вадик принесёт! – Весело откликнулась Даша.
На столе у судьи Проценко зазвонил телефон.
- Алло! – Взяв мобильник, ответила Марина Фёдоровна, - Вадик, что случилось? В гости к девушке Даше? Ну и когда ты меня с ней намерен познакомить? Хорошо – в субботу мне удобно. Где хоть она живёт, твоя девушка? – Адрес показался знакомым, но она не стала концентрировать на этом внимание, - иди - только долго не задерживайся и будь на связи, чтобы я не волновалась.
Судья улыбнулась, качнула головой и снова погрузилась в чтение документов.
А в это время в «той» квартире…
Гришка по кличке Лом приподнял голову, открыл один глаз, двинул рукой в сторону, смахнув со стола стакан – и наполовину проснувшись, не совсем осознанно уставился на заставленный пустыми бутылками и грязными тарелками стол. Его взгляд на какое-то время остановился на последствиях бурного пиршества, потом перешёл в сторону валявшегося на полу молоденького наркомана Алика и наконец сфокусировался на прикорнувшей на диване хозяйке жилища Нинке.
- Жрать хочу! – Заявил Лом, стукнув по столу кулаком. Поняв, что никакой реакции со стороны собутыльников не последовало, он поднялся и покачиваясь, направился к дивану.
Схватив за ноги хозяйку квартиры, Гришка бесцеремонно стянул её на пол и снова повторил своё требование.
- Чё? Где? …Чё надо? – Полусонно забормотала Нинка.
- Ничё! – Передразнил её Лом, - иди яичницу пожарь! Я помню, что яйца ещё оставались!
- Щас… Щас сделаю! – Пообещала Нинка и снова закрыла глаза.
Гришка вздохнул, перехватил деваху поперёк туловища и потащил на кухню. Водрузив хозяйку квартиры на единственную табуретку, Лом набрал стакан воды и вылил ей на голову.
-Ты чё, козёл? – Открыв мутные глаза, пробормотала Нинка.
Лом врезал ей подзатыльник:
- Яичницу делай, я сказал, зараза!
Открыв старый раздолбанный холодильник, он извлёк коробку с пятью оставшимися яйцами и затерявшийся в недрах убитого агрегата прогорклый кусок маргарина.
- Жарь, давай! – Приказал по-хозяйски - и направился в комнату. Его штормило и подступала тошнота.
- Душно здесь… - Проворчал Лом - и прихватив затёртое, потрёпанное одеяло, вышел на балкон – где и расположился на полу в ожидании яичницы.
- Щас… - Нина клюнула носом, чуть не свалившись с табуретки, похлопала осоловевшими глазами и потянувшись к плите, открыла одну конфорку, потом вторую, - не помню, какая работает…
Она пошарила на заваленном посудой и мусором столе, нащупала спичечный коробок, с третьего раза кое-как зажгла спичку – ничего. Открыла остальные конфорки – и снова неудача.
- Чёртовы горелки не работают… - Нина со злостью начала дёргать в разные стороны газовую трубу, снова попыталась зажечь спичку – но руки совсем не слушались.
- Щас, …пять минут отдохну… - Пробубнила она, присев на табуретку и положив голову на стол, - пять минут…
Гришка Лом проснулся, когда на улице уже начало темнеть и на балконе стало довольно прохладно. Он протёр глаза, поднялся, открыл дверь в комнату.
- Чё это так воняет? – Пробурчал себе под нос и направился на поиски сигарет. По дороге Лом чуть не упал, споткнувшись о лежащего на полу наркомана Алика, выругался, пнул неподвижное тело и двинулся по коридору, - чё тут за вонища, аж дышать нечем? – Закашлявшись, повторил он, открыл дверь в кухню и включил свет…
Судья Марина Фёдоровна Проценко выскочила из такси и помчалась к полуразрушенному подъезду, возле которого суетились пожарные, скорая и полиция. На бордюре, закрыв лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону сидела Мария Сергеевна, какие-то женщины держали под руки белую как мел Лидию Степановну – к ним подошёл врач скорой помощи. Чуть в стороне неподвижно застыла, прижимая к себе пятилетнего сына и уронив на землю пакет с гостинцами для деда, внучка Василия Петровича – по щекам девушки текли слёзы, которые она даже не пыталась вытирать.
Возле одной из машин стояли накрытые носилки – одни, вторые… На третьих из-под простыни виднелась рука – и Марина Фёдоровна мгновенно узнала бордовый джемпер сына.
Она бросилась туда – к этим страшным носилкам, споткнулась, упала, разбив колени, но не почувствовав боли. «Прецедент» - неуместно и дико пронеслось в голове – и она завыла – тонко, отчаянно и безысходно, как смертельно раненный зверь.