Материал посвящён 101 годовщине спуска на воду крупнейшего в мире четырёхмачтового барка, который состоялся 23 марта 1921 года.
Весной 1991 года, в период бурного разгосударствления, судно в спешном порядке было передано из владения Минрыбхоза СССР в собственность или, точнее, на баланс Мурманской высшей мореходки. Порт приписки парусника оставался Рига. Латвия к июлю 1991 года отделилась от СССР. Парусник в это время был в плавании. Встал вопрос: “Куда возвращаться?” В порт приписки Ригу или к новому судовладельцу МВИМУ в Мурманск? Быть или не быть “Седову” российским?
Представлю свидетельства очевидцев того рейса 1991 года. Вот рассказ Бориса Аркадьевича Вульфовича в цитатах, взят из книги “Это было вчера…”.
“Приказом ректора я был назначен на судно руководителем практики курсантов-судоводителей 1 и 2 курсов. Капитаном парусника был утверждён рижанин Алексей Борисович Перевозчиков, а его старшим помощником — Виктор Михайлович Мишенёв.
Накануне отхода судна, из Мурманска в Питер срочно прилетел проректор по АХЧ Алексей Павлович Зайцев и вручил мне приказ ректора. Согласно приказу я назначался первым помощником капитана, сохраняя свои обязанности руководителя практики. На приказе расписался капитан “Седова”; при этом он был обязан разрешать мне отправление в Мурманск любых радиограмм (по закону без визы капитана судовой радист послание не отправит). Кроме того, ректор просил меня лично звонить или отправлять телеграммы из любого порта захода. Видимо, А.П.Гальянов чётко осознавал вероятность потери “Седова” при его возможном заходе в Ригу. Видимо, поэтому он решил дополнить своё руководство “радиоприказами” путём максимального повышения моего статуса. Об особенностях характера А.Б.Перевозчикова проректор А.П.Зайцев намекнул мне тоже, чему я вначале значения не придал. Любопытно, что в тот же вечер меня переместили в гостевую представительскую каюту с кабинетом, спальней и санблоком; по комфорту она почти не уступала капитанской.
В море только капитан имеет право задать курс судна или его изменить. А ведь есть ещё и судовой комитет (сплошь из рижан), который может принимать какие-то рекомендации капитану. И каковы будут совместные действия А.Б.Перевозчикова и судкома — мне было не до конца ясно.
Деловые и профессиональные качества Алексея Борисовича никаких сомнений у меня не вызывали. А вот некоторые странности его поведения меня настораживали. Например, он часами стоял на мостике, облокотясь на поручни, и смотрел вдаль на море. Если я подходил к нему и о чём-то спрашивал, он мог вообще не ответить, а взглядом давал понять, что ему хочется побыть одному. Где-то в середине рейса он не вышел в кают-компанию на обед, а потом и на ужин. А бывало он не выходил из своей каюты сутки или двое подряд.
Такая история стала повторяться. В эти периоды старпом Виктор Мишенёв брал командование на себя и уверенно вёл судно, лично руководя всеми сложными манёврами. Видимо, специалистом-парусником он был таким же опытным, как и А.Б.Перевозчиков. В 1997 году В.М.Мишенёв заслуженно стал капитаном знаменитого парусника. Он мне и поведал о затяжных злоупотреблениях Алексея Борисовича с этим делом. Вроде бы, тут была связь с семейными конфликтами. Или, наоборот, причиной неурядиц в семье стали излишние рюмахи.
Суть-то проблемы не в этом. Частые исчезновения капитана становились известными всему кораблю. Да и ректор в Мурманске каким-то образом об этом узнал; видимо, кроме меня, на борту были другие доверенные лица, которые держали ректора в курсе событий на судне. Я несколько раз говорил с Перевозчиковым на эту тему, на что он мне резонно отвечал, что на судне полный порядок, идём с опережением графика, конфликтов и нарушений среди экипажа, курсантов и туристов нет,никто его в нетрезвом виде не видит. И во всём этом он был прав. Так какие к нему претензии? И решающий разговор с ним я отложил до самого отхода из Белфаста.
В вечер отхода из Белфаста состоялось заседание судового комитета, которое было проведено без участия его полноправного члена — капитана А.Б.Перевозчикова. Cтарпом В.М.Мишенёв в комитет не входил. Алексей Борисович зашёл ко мне в каюту и показал переданное ему постановление судкома. В нём содержалась рекомендация капитану следовать в порт приписки Ригу, где у многих членов экипажа было жильё и семьи. Конечно, дело было не в том, что 120 курсантов возвращались бы в Мурманск поездом. Проблема заключалась в самом “Седове”, которого можно было окончательно потерять. Мы решили срочно провести общее собрание экипажа и полного состава курсантов и на нём зачитать постановление комитета. На собрании я рассказал об истинном смысле рекомендации, и подавляющим большинством голосов (против голосовали только рижане) было принято решение идти в Мурманск. Об этом мы уведомили ректора радиограммой. И тогда уже “на законной демократической” основе капитан издал приказ о возвращении в родной Мурманск и проложил курсы из Северного моря не в Балтийское, а в Норвежское, а затем в Баренцево моря.
Бесспорно, решающая роль в сохранении “Седова” для нас принадлежит капитану Алексею Борисовичу Перевозчикову. По моему мнению, за эту акцию он заслужил самого большого поощрения, если не государственной награды. Но ничего этого не было. А я в числе других участников регаты получил благодарность в приказе ректора. Конечно, я пытался сам каким-то образом влиять на пагубное пристрастие Алексея Борисовича и не сообщал о них ректору — моя вина!”
А вот воспоминание боцмана Павла Новака из публикации “Комсомольской правды”: “И вот 1991-ый… Страна разваливается. «Седов» в плавании. Команда бурно спорит — куда возвращаться — «домой» в Ригу или в российский порт.
— Спорили горячо, тяжело, — рассказывал мне боцман Павел Новак. — У многих были квартиры в Риге, у меня тоже. Столкновения были. Но хотя бы до поножовщины, как было тогда на рыбаках, не дошло. Большая часть команды считала, что «Седов» должен быть в России. И капитан Алексей Борисович Перевозчиков привел барк в Мурманск. «Рижане» сошли на берег и улетели в Латвию.
— Сам видишь, если бы «Седов» оставался в Риге, его уже наверняка не было бы на свете. Дорого содержать парусник… — заметил Новак.”
Следующая цитата из статьи политолога Андрея Михайловича Максимова опубликованной на сетевом ресурсе versia.ru 12.01.2022:
“В 1991 году развалился Советский Союз. Как мы уже говорили, барк был приписан к порту Рига. 25 марта 1991 года Минрыбхоз СССР выпустил приказ о перебазировании барка «Седов». Новым портом приписки стал Мурманск. Седов передавался Мурманскому высшему инженерному морскому училищу. Практику на нем, по-прежнему, проходили курсанты из мореходок всей страны. Это решение было весьма дальновидным. 21 августа Верховный Совет Латвии заявил о независимости страны. 6 сентября независимость Латвии подтвердили и в Москве.
В Риге стали бороться за возвращение барка под юрисдикцию Латвии. Латвия потребовала отмены решения Минрыбхоза СССР и возвращение «Седова» под свою юрисдикцию. На борт парусника, вышедшего 8 июня 1991 года из Кронштадта в очередной учебный рейс, пришла радиограмма за подписью Министра рыбного хозяйства Латвии с требованием прервать рейс и вернуться в Ригу. Что интересно, на «Седове» состоялось заседание судового комитета, который большинством голосов призвал идти в старый порт приписки. Более того, об этом была послана радиограмма в Ригу. Это было связано с тем, что у большинства команды там были квартиры. Никто тогда не верил в распад СССР. Экипаж не хотел перемен. Тем не менее, это требование было отвергнуто, и барк вернулся в Мурманск.
Тогда латыши сделали второй заход. Они призвали рассмотреть статус парусника на межправительственных переговорах. После провала и этого варианта, Рига попросила о совместном использовании парусника. Что показательно, и латыши это не скрывали, «Седов» им был нужен не столько для подготовки своих моряков и рыбаков, сколько для использования в туристических целях. Дело в том, что в ФРГ очень трепетно относятся к своим парусным судам. В стране с середины 70-х годов ХХ века существуют неформальные клубы друзей и почитателей «Седова» и Крузенштерна». При заходе барков в немецкие порты, большое количество их почитателей приходят на экскурсии. В Риге просто хотели использовать «Седов» для круизов по Балтийскому морю с немецкими туристами и зарабатывать валюту. Была даже создана немецко-латвийская компания «Иргал», которая за деньги предлагала немецким туристам совершить путешествие на «Седове» по Балтийскому морю.”
31 год прошёл с тех событий, как “Седов” в прямом и переносном смысле вернулся в родную гавань — Кольский залив. Может быть кто из читателей был свидетелем или участником тех событий. Напишите своё мнение. Будет интересна Ваша оценка.