-5-
Вернулись мы так, как и предполагали. То ли помогли юношеский оптимизм и вера в то, что ничего плохого с нами не случится, то ли «портал» был «твердо устоявшимся», но, спрыгнув с упомянутого пролета металлической лестницы, мы попали под окно зерносушилки. Приземление прошло вполне благополучно, и через несколько минут мы уже были в своей комнате.
Надо ли говорить, что наше появление с бутылкой виски и заграничной водой произвело фурор. Мы с Марком, не сговариваясь, умолчали о настоящей истории появления сего артефакта, упомянув только, что взяли его там, где и хотели. До тех пор, пока диковинное содержимое не распределилось по нашим желудкам, мы еще могли умалчивать нашу удивительную историю, но теперь алкоголь помог нам расслабиться, шок постепенно отпускал, и переглянувшись, Марк, а за ним и я, перебивая друг друга изложили произошедшее.
Нетрудно представить, какое впечатление произвел наш рассказ на Кусю и Панцера. Против ожидания, они не стали говорить по примеру Станиславского «не верю», не стали шутить и издеваться. Куся, наоборот, процитировал своего любимого Швейка, что, мол «что-то было, ведь никогда так не было, чтобы ничего не было», но вот что было - это вопрос. После долгого обсуждения и систематизации наших версий оставлено было три из них:
1. Мы с Марком врем. 2. У нас с ним был одинаковый глюк. 3. Портал действительно существует. При этом факт наличия иностранных бутылок оставался объясним в любом случае - от их наличия на сушилке (во что верилось с трудом), вплоть до того,что их привез с собой кто-то из нас двоих. Время между тем было позднее, и решено было ложится спать, а завтра ночью повторить вылазку. Легко сказать «спать»! Я в ту ночь так и не смог заснуть, все вспоминал наше приключение, и лишь под утро в полудреме решил, что, пожалуй, больше прыгать не буду. А вдруг портал закроется?
В общем, встал я не выспавшимся и разбитым. Кроме того, Иван Григорьевич сегодня был настроен еще более решительно, и уж до обеда мы точно мётлы из рук не выпускали. Правда, после обеда он куда-то уехал на своем видавшем виды УАЗике, а бригадиру было не до нас. По этой причине в начале пятого мы уже были в своей комнате и готовились к вечернему мероприятию. Решено было, что сегодня идут Марк с Кусей, несмотря на шумные протесты Панцера. Во первых, Марка уже знали в баре, а во вторых, двое должны были наблюдать и хронометрировать прыжок со стороны - и для прикрытия, и для чистоты эксперимента. Кроме того, Марк настаивал на продолжении коммерции, и нас это тоже устраивало. А поскольку Алексеич не возражал по причине продолжавшегося запоя и был невменяем, то мы еще днем взяли там же на сушилке две бутылки «взаймы».
Итак, в начале одиннадцатого мы сверили часы и выдвинулись на позиции. Я с Панцером устроился на куче зерна, находившейся вблизи от места действия, между сушилкой и забором. В случае чего можно было, скрываясь в тени, незамеченными проникнуть в сушилку, а все кто подходил были как на ладони. Через пару минут мы увидели в окне Марка. Недолго думая, он прыгнул вниз. Воздух под ним будто заволновался, и не долетев до земли, он исчез в легком мареве. То же самое произошло и с Кусей. Все это со стороны выглядело примерно как фокус с монтажом кинопленки, когда в момент прыжка кинокамеру ставят на паузу, а включают вновь уже после того, как артист удалился из кадра. Мы помолчали, и Панцер произнес:
- Вот это круть! Никогда бы не поверил! Дай свою мужественную руку!
Он в возбуждении стал жать мою руку, что-то болтал без умолку, а я с опаской ждал, когда опять откроется портал. И откроется ли? Через некоторое время Панцер выдохся, и мы уже молча, по очереди наблюдая за сушилкой через вершину кучи зерна, курили одну за одной горькие сигареты «Дымок», складывая бычки в спичечный коробок для профилактики пожара.
Их не было больше часа, и мы с Сашкой уже стали гадать, что могло случиться, как он тихонько тронул меня за руку. Я выполз на вершину кучи и увидел Кусю, стоящего на четвереньках. Через миг рядом на ноги приземлился Марк. Пригнувшись, они перебежали к нам, и скоро уже все четверо мы сидели в закрытой комнате.
Рассказ сегодняшних путешественников был уже более связным и подробным. Кусе удалось поговорить с Димой, и выяснить следующее:
Нас он принимает за недавно приехавших в США эмигрантов из Союза
Дата и время здесь и там совпадают, правда, странным образом - из географии следует, что когда у нас ночь, там должен быть день, а там была ночь тех же суток, что и у нас. В баре (он, кстати, назывался «Gastronom») появляются в основном русские, и вообще он находится на Брайтоне, а это «почти как дома», т.е. «много русских и мало копов». Теперь было понятно, почему Дима не смущаясь выкинул из бара того негра. Самогон понравился не только Владимиру Игнатьевичу, но и многим посетителям, ностальгирующим по своей исторической родине, вследствие чего между нами и Димой заключено соглашение о поставках самогона в обмен на доллары и все, что можно за них купить в его баре.
Кроме того, Куся с Марком прогулялись по улицам, и ничего страшного не произошло. Принесли они нынче с собой две бутылки такого же виски, пару пачек Camel, жвачку и журнал с голыми красотками. Одну из «Белых лошадок» Куся настоял вернуть Алексеичу, и после нашего согласия сходил и на сушилке водрузил её вместо четырех стыренных пузырей самогона, предложив затем посмотреть на реакцию Алексеича. Вторую мы тут же распили, попутно договариваясь, как выгоднее устроить «ченч», и где в Лахте можно достать самогон, как выразился Куся «в промышленных масштабах». Одно из прозвучавших предложений Панцера было шумно одобрено - поговорить по поводу самогона с мужиками с первого этажа. Таким образом, план на завтра был составлен, и мы улеглись спать.
Утром встали пораньше, чтобы не пропустить приход Алексеича на работу. Так как проходная была как раз под нашими окнами, это было не трудно. И вот, уже в начале восьмого мы увидели семенящего торопливой походкой механика. Небритый, бледный, в кургузом пиджачке, в ответ на приветствие охранника он лишь махнул трясущейся рукой и прямиком направился к сушилке. Мы тут же выкатились из комнаты, спустились по лестнице и похватав метлы, сложенные кучкой под крыльцом, пошагали за ним, чем привели стража ворот в немалое удивление — ведь для нас было еще рано. Предстоящая сцена нас интриговала, и было решено всем вместе по-тихому забраться на лестницу, и по возможности не спугнув Алексеича насладиться увиденным представлением.
И вот, на цыпочках вскарабкавшись на второй пролет, не поднимаясь нескольких ступенек до второго этажа сушилки мы, толкая друг друга, вытянули шеи, предвкушая зрелище. Алексеич, бормоча «Куда она делась, мать ее» шарил рукой под транспортерной лентой, и через несколько секунд вытащил из под неё ручку от приборного шкафа. Очевидно, он считал, что подобной предосторожности вполне достаточно для обеспечения сохранности его запасов. С трудом воткнув ручку на место, он открыл дверцу и протянул было за бутылкой руку, но она остановилась на полпути. Выражение его лица было непередаваемым. Сначала это был страх. Он даже отдернул руку, а затем протер глаза кулаками. Потом примешалось горе, и он заговорил сам с собой: «Это што ж, допился, что-ли? Мама моя, это што ж такое-то, а?! Это ж откуда?!» - и после этого прозвучала длиннющая нецензурная тирада, постепенно затихшая. Страх и горе уступили место интересу, кроме того, похмелье, видимо, было сильным. Алексеич красноречиво махнул рукой, мол, была не была, схватил бутылку виски, открутил пробку и припал к горлышку, запрокинув голову. Ходил ходуном кадык на его грязной шее, катились слезы по щетинистым щекам, и постепенно содержимое бутылки перемещалось в организм механика. Наконец, он оторвался, крякнул, отдышался, и рыгнув, с сожалением посмотрел на сосуд. Осталось меньше половины. Тяжело вздохнув и передёрнув плечами, он навинтил пробку назад, поместил виски во внутренний карман пиджака и стал закрывать шкаф. А мы, давясь от смеха, кубарем скатились вниз и направились к конторе.
-6-
Инициатива наказуема. Эта циничная фраза раз за разом подтверждает в нашей жизни право на существование. Вот и теперь, дождавшись вечера, мы откомандировали Панцера, как предложившего разговор с мужиками, на первый этаж нашей хибары на «собеседование». Впрочем, вернулся он довольно быстро. Мужики были общительными, с юмором восприняли его вопросы, и он узнал, что брагу на перегонку они увозят к одной из лахтинских знаменитостей, тёте Шуре, и даже сказали как её найти. Поскольку я был в Лахте в прошлом году и ориентировался здесь получше пацанов, то и пошел вместе с Панцером к ней. Идти было недалеко, и буквально через пять минут мы уже стояли, опираясь локтями на невысокий забор и наблюдая за рослой дородной женщиной лет пятидесяти, которая сновала в хозяйственных заботах по своему двору, не обращая на нас никакого внимания. Несколько раз вяло тявкнул пес, бегавший на цепи вдоль забора. Не решаясь заговорить, Панцер сунул два пальца в рот и свистнул. Тётя Шура, исподлобья глянув на нас,вытерла руки о передник, подошла поближе, цыкнула на пса, и, подбоченясь, с вызовом сказала:
-На свист только сучки окликаются, а я вам кто?!
Мы стушевались было, Панцер не нашелся что ответить, и мне пришлось брать ответственность на себя.
- Извините, тётя Шура, мы к вам по делу!
- Все вы по одному делу, племяннички... Ну заходите, коли пришли! - ответила она и увела собаку на другой конец двора.
Мы открыли калитку и зашли. Проведя нас в сени добротного, по-сибирски основательного, рубленного из толстенных лиственных бревен дома, она сначала не торопясь напилась воды, зачерпнув её эмалированным ковшиком из оцинкованной бадейки, стоявшей на табуретке, а потом вопросительно посмотрела на нас. Мы сбивчиво стали объяснять ей, что нужно много самогона, что это не для нас, что мы мол его не пьем, что хотим увезти его в город, но она нас перебила:
- Чем платить будете?
Я не долго думая вытащил из кармана сто долларов и протянул ей. Тётя Шура долго вертела деньги в руках, разглядывая диковинку.
- Это что ж, и есть доллары, что-ли?
Я кивнул. Она молча развернулась и ушла в дом. Вернулась хозяйка с трудом неся в руках огромную бутыль с коньячного цвета жидкостью. Поставив её на скамейку, стоявшую вдоль стены, она сказала:
- Вот. Здесь больше десяти литров. Для крестной, на свадьбу готовила, на кедровых орешках. По мужнину рецепту. - тут она вздохнула, и выражение лица её приняло печальный вид. Видимо, мужа у неё больше не было.
- Если еще надо будет, заранее предупредите, такие дела за день не делаются!
Тётя Шура обернула бутыль старым, проеденным молью тулупом, и проводила нас до калитки.
- Только тару верните! - услышали мы вслед сквозь собачий лай.
Без труда пронеся через проходную бесформенный, непритязательного вида куль, мы столкнулись с проблемой: как с бутылью прыгать? Разбить сосуд было проще простого, да и таскаться с ним через портал было бы неудобно — кроме того, тару ведь надо было вернуть. Куся предложил купить в хозмаге полиэтиленовую канистру для воды, и со смехом был выпровожен реализовывать идею. Таким образом, еще до семи вечера у нас все было готово к сделке века. Название это придумал я, и оно всем понравилось, решено было наш проект отныне так и называть. Вообще-то все происходившее мне было не по душе, и я высказал сомнение в затее. Не то чтобы я трусил. Дело в том, что с раннего детства любые шалости, в которых я участвовал, раскрывались, что называется, по горячим следам, и позже, будучи подростком, я не раз убеждался, что ни в каких незаконных делишках мне лучше не светиться — просто не везло. Закономерность была «железная». Но тут нам корячилось по пятьсот баксов на брата, и мне пришлось смириться. Сегодня мы прыгали вчетвером.
… Очистившись от очисток, как говаривал кот Матроскин, и переждав шок, возникший у Панцера, который прыгал впервые, мы, потоптавшись от стеснения, решили, что сегодня зайти надо со стороны улицы, а Марк с канистрой подождет здесь, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания посетителей. Обойдя торец дома, мы вертя по сторонам головами друг за другом зашли в «Gastronom», над которым висела яркая неоновая вывеска с соответствующим названием. Дима улыбнулся нам как старым знакомым и выйдя из-за стойки, поманил нас пальцем. Мы пошли за ним в дальний конец зала, где он указал нам на столик в самом темном углу.
- Вы понимаете, пацаны, у меня большие сомнения, что вам уже есть двадцать один год, так-что если копы зайдут, я их отвлеку, а вы через черный ход слиняете, лады? - потоптавшись пару секунд, он спросил тихим голосом: - Ну как, принесли?
- Принесли, там в тупике Марк с товаром — ответил Куся.
Дима засеменил к черному ходу. Видимо, «сделка века» заключена была в недрах заведения, потому что через десяток минут Марк зашел уже без канистры. Присев за столик, он кивнул головой и оттопырил вверх большой палец на правой руке.
Дима принес нам бутылку «Смирновской» водки, четыре рюмки и нехитрую закуску - как теперь бы её назвали «мясное ассорти». На голодный желудок нас «заусило», мы «поплыли» и понеслась-завертелась пьянка. Затем ели что-то еще, пили, а Марк периодически расплачивался. Нас даже угораздило впервые в жизни увидеть самый настоящий стриптиз, который в «Гастрономе» показывали после полуночи. Стриптизерша была некрасивая, но женские прелести, обнажаемые прилюдно, надолго выбили нашу компанию из колеи. Мы сидели с красными ушами, скрывая друг от друга возбуждение.
В общем, окончание вечера я помню смутно. Через некоторое время в зал все-таки зашли два копа, и нам пришлось, придерживая друг друга, удалилиться быстрым шагом через черный ход, пока Дима что-то растолковывал стражам порядка. Возвращение домой прошло как положено, было уже скорее рано, чем поздно, и мы, зайдя в комнату, попадали на кровати и заснули.
________________________________________________________________
Продолжение следует: