Когда началась Русско-Японская война, молодой офицер гвардейской кавалерии Александр Александрович Зиновьев, сын петербургского губернатора, изъявил добровольное желание отправиться на фронт, в любую часть, где требуются офицеры.
Зиновьеву было тогда 24 года. Неизвестно, отговаривал губернатор сына или нет. Но выпускник Пажеского корпуса, которому была уготована блестящая карьера - сам решил распорядиться своей судьбой.
Одногруппник по Пажескому корпусу Б.А. Эндельгардт так вспоминал о нем:
"Это был молодой конногвардеец с серьезным бледным лицом. Он тоже отправится в Маньчжурию добровольцем и наденет забайкальский чекмень (казачью верхнюю одежду)..."
Зиновьев попал во 2-й Читинский казачий полк, был назначен сотником. В мае 1904 года сотник получил от командования важное задание: разузнать, где находятся главные силы японцев под Фынхуанченом.
Вместе с казачьим разъездом офицер пытался продвинуться как можно глубже на территорию японцев, но разъезд дважды был обстрелян, а один из казаков ранен. Тогда сотник Зиновьев приказал казакам отойти за пределы ружейного огня японцев, а сам спешившись и взяв с собой двух казаков, решил таки продолжить свою миссию.
Но во время разведки он пропал. Вернувшиеся пешие казаки рассказали, что сотник велел им оставаться у подножия сопки, а сам стал подниматься наверх. Затем они услышали множественные выстрелы из револьвера и винтовок, крики "Банзай". А когда увидели около сотни японских солдат, спускающихся с сопки - поспешили отойти, чтобы доставить об этом случае донесение. Нападать на большую группу японских солдат силами двух сабель было немыслимо и не имело здравого смысла.
Следует напомнить, что офицер Зиновьев был молод и неопытен в военных действиях. Возможно, обладая он большим опытом, то не пошел бы в одиночку в неизвестное место на территории врага. Но дело было сделано, а о судьбе офицера известия не приходили.
Родители Зиновьева всецело пытались узнать судьбу сына. Они настойчиво обращались к командованию, в различные посольства, к православному духовенству Японии, в международный Красный Крест... Но тщетно.
Спустя несколько месяцев Зиновьевы получили посылку... из Японии. В ней оказался ящичек-шкатулка из черного дерева филигранной работы. А в нем лежало письмо.
Японский солдат Миномидани Сатаро писал:
"Ваш сын пал как герой, нас было много, а он был один и не захотел сдаваться.
Моя рука нанесла ему последний удар. Но я имел честь был раненным рукой героя..."
Прошло еще какое-то время, и пришло письмо и от родителей Сатаро. Они восхищались смелостью и мужеством русского офицера и надеялись, что его душа обретет на небе мир, заслуженный покой и счастье. Родители японского солдата прислали родителям Зиновьева шитый золотом погребальный покров, который японцы по обычаю возлагают на алтарь, молясь за души павших в боях воинов.
Через пару месяцев родители Сатаро прислали Зиновьевым фотографию с изображением обелиска на месте того сражения. Могилка была обнесена оградой, а само место погребения находилось под покровительством императора и его осквернение каралось лишением жизни.
Когда боевые действия закончились, родителям Зиновьева удалось перевести прах сына в село Копорье, под Санкт-Петербургом.
Следует сказать, что во вторую кампанию, советско-японскую (август 1945г.), японцы уже не были столь великодушны и не располагали к геройским поступкам по отношению к враждебной стороне. Впрочем, возможно, у них просто не было на это времени, ведь японские войска были разгромлены советскими войсками очень быстро, за месяц.