Пересмотрела тут фильм «Весна на Заречной улице». Помните, где такая юная Татьяна Сергеевна Левченко делает суровое лицо серьёзной учительницы и объясняет про Гоголя ученикам вечерней школы? А вот знаете, я ей очень сочувствую. Фильм снимался в 1953 – 1956 гг. Сколько могло быть лет учительнице? Ну, пусть 23. Раньше 7 лет в школу детей почти не отдавали, десятилетку она проучилась, уже 17, институт педагогический – 5 лет. Прикидываем, что родилась она в 1930-33. Эвакуация, оккупация – бывало, что год ребята пропускали. 23-24 года, в общем. И Танечка, таким образом, человек практичный. В узлах – самое необходимое, на любом месте устраивается легко и быстро. В голове тоже все правильно – учитель должен быть серьёзным и иметь авторитет. И, наверно, Татьяне Сергеевне было бы проще со школьниками. А с рабочими – непонятно. Они мастера, передовики, женаты-замужем. Некоторые вообще… беременные. (Что Танечку ну очень смущает).
Есть в фильме такой хороший момент – Саша Савченко приходит к Тане, а она просит его подождать и включает радио. А по радио – 2 фортепианный концерт Рахманинова. Нина Иванова, вообще-то, актриса непрофессиональная. Но вот это оживающее лицо, глаза, в которых отражается чувство, следующее за музыкой – это очень глубоко сыграно. Тонко, интеллигентно. Погружение и проживание. Почему, кстати и уходит Савченко. Понимает, что Таня – «культурная». А он –«простой рабочий». Недотягивает. И социальная пропасть распахивается насмешливой пастью. Потому что социальная пропасть это не только про богатый-бедный-средний класс, это ещё очень сильно про культуру. Про то, чем живёт человек. А Савченко неглуп по природе. Просто живёт, как живётся. Ну вот такая вокруг него среда – с прогулками под гитару, с вечеринками, где «пластиночки - закачаешься», «бутылочка» с поцелуями, Зиночка с косами и матримониальными планами. И никакого равенства тут нет между Левченко и Савченко. По Конституции 1936 года – есть, а по жизни – нет. Да, у Савченко зарплата выше, рабочий класс – это звучит гордо. А чего-то, как оказалось, не хватает. И не купишь это даже в столичном универмаге. И словами не выразишь.
Знаете, я вот читаю всякое и удивляюсь – Лев Толстой натворил на 90 томов полного собрания. Чехов прожил меньше, да ещё врачебная практика времени отнимала изрядно – 30 томов. Репин нарисовал какое-то невероятное количество картин. Суриков – тоже. И не акварелек 40 на 30. Удивительно не это. Удивительно для меня сейчас – они гуляли. Просто гуляли, шли на прогулку. Пешком. По набережной, по лесной тропинке, по лесу и полю. Толстой косил, Репин чистил дорожки. Они пили чай на веранде и разговаривали о литературе и музыке. Ездили в театры и «в концерты». Как они успевали? Да потому и успевали, что они отдыхали. Они вдыхали горький воздух осени и острый запах мороза. Их сердце билось сильнее, когда с тяжелым шелестом отползал золоченый занавес театра. Наворачивались слёзы, когда пел Собинов, Рубец или Шаляпин. Они думали, чувствовали, переживали и у них было время эти думы осмыслить. Что роднит, безусловно, киношную Танечку с реальными культурными глыбами.
И вот сижу я сейчас перед монитором, простая русская преподавательница (кто в культурном контексте, тот уже перехватил исковерканную мной цитату) и пытаюсь осмыслить странную штуку. Год от года наше преподавательское право на отдых становится всё более эфемерным. Всё раньше приходят коллеги в школу на дежурство. Всё позже уходят. Всё больше каких-то отчетов, планов, технологических карт. Говорят, в регионах учителя ходят по ученикам и рассказывают их родителям о противопожарной безопасности под роспись. И даже дежурят на перекрёстках у школы. А то мало ли.
Знаете, а учителя нынче читают очень мало. В метро, за едой, пару страниц перед сном. Смотрят сериалы и ток-шоу, потому что на проживание хорошего фильма или спектакля надо полтора-два часа времени с полным погружением, а уроки не готовы, тетради не проверены и вообще гора белья неглаженого громоздится с прошлой недели. И надо пройти курсы повышения. (Это когда присылают кривую презентацию, за которую ты заплатил некую сумму, и ты решаешь онлайн-тест «в какой программе создаются текстовые документы? Ответы: Ворд, Пауэрпойнт, МикрософтОфис или Касперский»). И над тобой висит за левым плечом недовольное лицо директрисы и ещё более недовольное лицо завуча. Доминирующие эмоции учителя – тотальная обида, недовольство собой, ощущение общей бессмысленности существования. Знаете, а я вот думаю, что бы дельного сделал придушенный отчетами Ушинский? Ян Амос Коменский, которому объяснили, что «двойку он ставит себе»? Януш Корчак, который за месяц поучаствовал в трёх акциях, подготовил олимпиаду и получил нагоняй, что не все дети включились в творческий конкурс? Макаренко бы уже давно выперли из педагогики за рукоприкладство, экстремизм и подавление личности ученика.
На педсовете как-то слышала фразу «учитель должен досконально знать свой предмет». Знаете, когда я скажу, что досконально знаю историю, обществознание и право, я пойду добровольно сдаваться добрым психиатрам. Археологи что-то выкапывают ежегодно. Киберленинка полнится статьями. Выходят монографии. В университетах проходят конференции. Это всё не имеет никакого отношения к преподаванию. Нет доступа на университетские конференции (я б сходила даже для кайфа послушать сложную, умную, свежую мысль. На любую тему. Хоть про доколумбовые цивилизации Америки, хотя ни в одну программу они не входят). У нас нет доступа к современной науке. Нет соответствующего круга общения. Мы теряем научный язык. (Не знаю, у тех, кто работает с одаренными и в профильных гимназиях может и не так. Ну, хочется верить, что может быть хоть где-то…)
Учителю любого предмета важно ходить в театры и на выставки. Посмотреть Дрезденскую картинную галерею и галерею Уффици. Оглохнуть от яростного стрекотания сверчков над руинами Кносского дворца. Замереть перед старой фреской Мирожского монастыря. Потому что такие штуки – они как раз и дают некоторое количество чего-то невыразимого, что меняет душу. Иначе, кроме набора определений, сухих, как поддельная египетская мумия на пыльном каирском базаре, передать дальше нечего.
Ничего не получится ни из образования, ни из воспитания, ни из государства, где у человека нет времени думать и чувствовать. Сидеть на берегу реки и смотреть на воду. Шуршать листьями в парке. Волнуясь и предвкушая, собираться в театр. Хохотать над книгой и звонить подруге «Слууушай, что я сейчас прочитала!» делиться мыслями, а не только мемами. Удивляться и сопереживать. Быть с собой и внутри себя. Касаться, принимать, отвергать. Ды-шать.
#школа #учителя и ученики #культура #весна на заречной улице