Алексей Тараканов
Мы пьём не потому, что тянемся к веселью, И не разнузданность себе мы ставим целью. Мы от самих себя хотим на миг уйти И только потому к хмельному склонны зелью.
Омар Хайям. Рубаи.
Вообще-то, командующие редко летают на самолёте АН-12, но на этот раз экипажу молодого командира экипажа, капитана Лёхи Таранова, предстояло срочно доставить Командующего ВА на аэродром Спасск-Дальний. Командир полка, полковник Водов, провожающий самолёт, десять раз проверил гермокабину на предмет порядка в ней и сам заботливо поправил одеяло на боковом сиденье. Командир батальона обеспечения майор Аркадий Миневич привёз коробку продуктов и новые столовые принадлежности, стаканы с подстаканниками, тарелки, вилки, ложки и салфетки. Попросил командира экипажа принять и пересчитать, для того чтобы потом сдать обратно.
- Алексей, после прилёта приеду - заберу. Смотрите, всё по счёту!..
- А на бой? - пошутил Лёха и замолчал, видя, как майор схватил себя за шею и начал показывать, что задушит всех за каждый стакан.
Летел командующий почему-то один. Он приехал ровно за десять минут до вылета, и пока водитель затаскивал вещи командующего в самолёт, поздоровался за руку со всеми провожающими и членами экипажа, выстроившимися возле самолёта в длинную шеренгу. Без лишних разговоров дал команду на вылет и первым полез в самолёт по стремянке, экипаж потянулся за ним.
Летели без приключений, часов пять с половиной. В полёте Лёха дал команду бортэлектрику, чтобы покормили командующего. Бортэлектрик наделал бутербродов, налил командующему чая и по секрету доложил, что продуктов на целый взвод, и даже экипажу хватит после посадки, чем поживиться. Уже под вечер - разница с Москвой всё-таки семь часов - приземлились в Спасске-Дальнем. Командующего уже встречало руководство гарнизона, настроение у него было отличное, и он дал команду какому-то водителю загрузить вещи в машину. Этот военный балбес, вместе с вещами командующего, в машину погрузил и две коробки с продуктами и посудой. Бортэлектрик с тоской посмотрел вслед коробкам… Эх закуска уплыла!
Командующий дал указания отдыхать до понедельника, и все укатили на машинах. Был вечер пятницы, экипаж выполнил все послеполётные процедуры и после ужина завалился на отдых в гостиницу.
На следующий день, в субботу, с утра по традиции прошвырнулись по магазинам военторга и вернулись в гостиницу, абсолютно ничего не купив. В гарнизонных магазинах военторга кроме погон, лычек, звёздочек к погонам, консервов и банок с яблочным соком ничего не продавалось, тем более, спиртного. Вот тут-то и созрела крамольная мысль посетить город Спасск-Дальний. Проверить местные достопримечательности в виде винного магазина и рынка. Вечер-то надо было чем занять. Тем более, Лёха не возражал посидеть и выпить немного, так сказать, в целях сплочения боевого духа коллектива. В город отправились всем экипажем. Переоделись в гражданскую форму. Лёха облачился в дежурные джинсы и свитер, поверх надел лётную кожаную куртку. Остальные - примерно так же. У кого ничего гражданского не было, просто оставили фуражки в номере гостиницы, пошли в комбезах. И через четыре остановки на автобусе были в центре этого небольшого дальневосточного городка. Городок ничего особенного не представлял, населения в нём было тысяч тридцать. Таких районных городков по всей России очень много, и иногда их не отличишь друг от друга. Центральная площадь с администрацией и всеми органами власти, рядом расположены магазины, рынок и автобусная станция. В Спасске-Дальнем был железнодорожный вокзал, тоже один из своеобразных центров. В городе располагался и краеведческий музей, одним из основных направлений которого были, рассказы про гражданскую войну, про штурм Спасска, воспетого в песне «По долинам и по взгорьям» как «штурмовые ночи Спасска».
Но дорога у экипажа была не в музей, а, так сказать, в совсем другую сторону культурной жизни. А на здании этого «культурного заведения», в простонародье называемого «точкой», висел огромный амбарный замок и объявление, накарябанное на бумажке, прикреплённой к маленькому окошечку: «Вина нет!»
- Да, а про водку ничего не сказано... - воздушный стрелок, прапорщик Юра Ляньков, разочарованно чесал в затылке.
- Может, в ресторан заглянем, тут рядом, на площади, есть ресторанчик… - предложил штурман корабля, и вообще, почти местный житель Саня Иванин. Саня Иванин или Александр Николаевич был самый взрослый в экипаже, ему уже было под полтинник. Родился он именно в этом городишке, здесь закончил школу, и здесь же проживала его мама. После школы он уехал учиться в Челябинское военное штурманское училище и покинул этот край навсегда, изредка в командировках навещая маму. Но не в этот раз. В этот раз экипаж был решительно настроен найти хоть капельку спиртного. В конце концов, в стране не сухой же закон!
Все решительно пошагали в сторону центра города, где в четырёхэтажном здании, располагались и гостиница, и ресторан при ней, имеющие звучное дальневосточное название «Лотос». Экипаж уже был настроен даже на дорогостоящий коньяк, который, по общему мнению, обязательно должен был быть в любом порядочном питейном заведении - лишь бы столики были свободными, можно и посидеть «слегка до сыта»!..
Но, несмотря на субботу, никакого оживления около ресторана не наблюдалось. Не было ни музыки, обычно громко доносящейся из окон ресторана, ни очереди желающих посетить заведение. Экипаж в нерешительности остановился возле дверей. Лёха послал правака Лёшку Воронцова и стрелка Юрку Лянькова проверить, что да как. Те вернулись «несолоно хлебавши».
- Нету ничего - ни вина, ни водки, ни коньяка, поесть можно салатиков, сок попить... - развёл руками Лёха Воронцов.
- Мы говорим: втридорога вам заплатим, - поддакнул Юрка. - Они говорят: сами бы выпили... Но водки почти не привозят, а что привозят, так директор сам берёт на контроль весь разлив.
Экипаж совсем было отчаялся, пока радист Серёга Шведов не предложил последний вариант:
- У девчат знакомых наверняка в общежитии есть самогон. Там одна старая грымза гнала. Как-то в прошлый раз с Кайдороговым были здесь, мы у неё брали.
Лётчики начали прорабатывать разные варианты. Часть экипажа собралась в магазин, купить хоть какую закуску, другая часть - смотаться до общежития, где у радиста были какие-то знакомые девки – возможно, у них можно раздобыть самогон. За этими планами и застал их врасплох милицейский патруль:
- Граждане, что шумим, порядок нарушаем?
Патруль состоял из капитана милиции и двух гражданских лиц - дружинников, у них на рукавах были красные повязки. Ребята, живя в Иркутске, не видели ни разу на улицах города дружинников. Только по телевизору, в фильмах. И очень удивились их наличию в повседневной жизни:
- Ничего не шумим, вот обсуждаем, почему у вас в городе сухой закон. Нигде и посидеть нельзя культурно! - высказал общую мысль командир корабля.
- Ну-ну... - произнёс старший патруля, капитан, и нырнул в ресторан. Гражданские - за ним.
- Ну, давайте, Серёж, ты с Саней - до общаги, мы - в магазин, потом - домой, в гарнизон, там встретимся. Если самогонки так и не найдёте - фиг с ним, а закусон в полёт возьмём, вместо бортпайка, - дал команду Лёха, и экипаж начал отходить от «Лотоса».
- Стоять! Кто у вас старший? - патруль уже вышел из ресторана и решительно направлялся к экипажу. Все остановились. Редкие прохожие, оглядываясь, быстрым шагом уходили с площади.
- Я, капитан Таранов, - сказал для солидности баском и развернулся по-военному Лёха. - Это - мой экипаж, мы из Иркутска.
- Документы! - потребовал капитан.
- Пожалуйста... - Лёха решительно расстегнул молнию бокового кармана кожаной куртки и… понял, что портмоне осталось в комбинезоне. - К сожалению, остались в гостинице, - уже нерешительно произнес Лёха.
- Пройдёмте в отделение! - два гражданских молча схватили Лёху под обе руки и потянули через площадь, мимо памятника Ленину.
- Ну, вы у других спросите, я, действительно, забыл!.. - Лёха, зажатый как в тиски, оглядывался на экипаж.
Правый лётчик, забегая вперед шагающего милиционера, протягивал ему своё удостоверение, но тот, даже не глядя на него, правой рукой как бы еще и отталкивал его от себя. Остальные члены экипажа, галдя от возмущения, шли за отконвоированным командиром экипажа. Отдел располагался через площадь, совсем недалеко. Перед самым входом Лёха попросил сгонять радиста за документами, пусть даже на такси, если таковое было в этом городке. Лёху втолкнули в помещение и закрыли дверь на засов, никого больше не впуская.
Начальник патруля демонстративно встал по стойке «смирно» перед дежурным по отделу и произнёс:
- Товарищ майор, доставлен неизвестный гражданин без документов. Неизвестный гражданин в общественном месте своим нетрезвым внешним видом оскорблял общественный порядок, громко ругался, в том числе, на Коммунистическую партию и Советское Правительство за проводимую им антиалкогольную политику в государстве. При задержании оказал сопротивление сотруднику милиции и добровольным помощникам.
Лёха стоял посредине помещения дежурного и, слушая весь этот бред, сжимался, как пружина. Внутри всё задрожало, волнение и возмущение мешали сосредоточиться, принять правильное решение. В такой ситуации он оказался впервые, с милицией его ничто и никогда не связывало, тем более, в такой ситуации.
Дежурный подошел к Лёхе, фамильярно вплотную, почти нос к носу, приблизил своё лицо к Лёхиному, явно пытаясь унюхать запах алкоголя:
- Так это ж - лётчик?! - обернулся дежурный на всё ещё стоявшего «смирно» капитана милиции.
- Документов нет… - упрямо повторил сатрап. - А рапорт я сейчас напишу... Мы его на трое суток можем задержать, до выяснения...
Дежурный, медленно писал в протокол необходимые данные, выспрашивая их у Лёхи. Лёха в ступоре машинально отвечал коротко: фамилия, имя, отчество, год, место рождения, место проживания, цель командировки… Экипаж в это время стоял возле дверей районного отделения милиции, ждал радиста с документами командира, но в двери не стучал - они были закрыты. Радист вернулся минут через сорок - поймал какую-то машину туда и обратно, передал документы правому лётчику, и тот уже постучал в соседнее окно. Его пропустили. Дружинники сразу отобрали Лёхины документы, передали дежурному, а правака Лёшку Воронцова толкнули поближе к командиру.
- Свои документы покажи! – не вставая, с места, приказал майор милиции и протянул руку.
Лёшка Воронцов достал своё толстенное портмоне, вытащил из него удостоверение и протянул майору. Тот посмотрел на капитана, головой качнул на Лёшку, и капитан подскочил к правачку, пытаясь забрать документ и всё портмоне. Лёшка поспешно прятал портмоне в карман вместе с рукой капитана, тоже державшего его бумажник с другой стороны. Лёшка его не отдавал и даже пытался отодвинуть назад капитана. Завязалась небольшая перепалка, подскочили дружинники, вывернули Лёшке руки, так что он вскрикнул от боли, и потащили бедного Лёшку куда-то в другое помещение. Следом в помещение вместе с бумажником кинулся и капитан. Всё произошло очень быстро. Лёха стоял ни жив, ни мёртв, слыша, как раздаются удары, по всей видимости, по телу правого лётчика и его одинокие выкрики, и стоны. Дежурный делал вид, что он ничего не видит и не слышит. Через некоторое время Лёшку, с текущими по всему лицу слезами, вытолкнули в дежурку. Капитан держал в руках содержимое бумажника, которое представляло собой толстую стопку облигаций по сто рублей, удостоверение личности офицера, командировочное удостоверение, талоны на питание и комсомольский билет.
- У него облигаций на две тысячи, товарищ майор! - восторженно орал капитан.
- Откуда столько? - удивился дежурный — Проверить надо: может, ограбил кого?
- Машину хочу купить, а дома хранить негде, я квартиру снимаю… - сквозь боль и слёзы правый лётчик оправдывал свой большой капитал, хранящийся в бумажнике. - За что вы бьёте, что мы сделали?
- Это вы из протокола узнаете! - с торжествующим видом, чувствуя свою власть над людьми и наслаждаясь ею, произнёс дежурный.
И вот только после этих слов Лёху как будто бы отпустило, он почувствовал какой-то стержень внутри, вдруг ощутив, что может соображать, и твёрдо сказал:
- Документы посмотрели? Прошу поставить в известность дежурного по войсковой части в лётном гарнизоне или комендатуру, если она здесь есть, в вашем Спасске. Для определения наличия алкоголя готовы сделать экспертизу, хоть в моче, хоть в крови! И - да! О наличии при себе значительных денежных средств в портмоне у старшего лейтенанта Воронцова знает весь экипаж!..
Дежурный по райотделу милиции очень внимательно посмотрел на Лёху, оценивая сказанное, хмыкнул, немного пораздумав, затем повернулся к своему столу, взял телефон, набрал номер, подождал и начал говорить в трубку, продолжая смотреть с презрением на Лёху:
- Сергей Иванович, добрый вечер, дежурный по городу майор Горюнов! Мы задержали двух вояк ваших, летунов, оба в нетрезвом состоянии… Дебоширили в общественном месте, мешали культурно отдыхать жителям нашего города... Задержать у себя на сутки, чтобы протрезвели или себе будете забирать?.. Хорошо, присылайте машину, документы передам вашим сотрудникам.
- В обезьяннике пусть подождут! - всё также глядя на Лёху, но уже обращаясь к капитану, сквозь зубы произнес майор.
Машина комендатуры ГАЗ-66 с зелёным брезентовым тентом и буквой «К» на дверцах прибыла быстро, минут через десять, так что два лётчика не успели даже принюхаться к своеобразному запаху КПЗ с примесью мочи и нечистот.
Документы лётчиков, протокол и рапорт капитана, который тот еле успел дописать, передали помощнику дежурного по комендатуре - на руке у него болталась красная повязка с буквами «Пом. Деж. по ком-ре». Следом со словами: «Всё в целости и сохранности, сосчитайте!..» - передали и бумажник правого лётчика.
- Ну что, залезайте в кузов! - весело сказал «Пом. Деж. по ком-ре» с погонами капитана с красными полосками.
Экипаж, стоящий рядом, обрадованно просил: «Они завтра приедут за документами, сейчас - в гостиницу, а?..»
- Комендант их ждёт, просил привезти, посмотреть в глаза. В кузов залезайте, пожалуйста, моё дело маленькое...
В комендатуре, расположенной в одноэтажном здании, внешне неприглядном и сером, коменданта уже не было.
- Комендант только что ушёл, велел вас задержать до утра, чтобы вы протрезвели. А утром он подойдёт и решит вашу судьбу, - развёл руками дежурный по комендатуре, подполковник с эмблемами сухопутных войск на погонах.
- Да мы трезвые, не видите, что ли? Что, опять? В милиции издевались, теперь свои издеваются… Мы утром придём, пусть документы будут у вас… - возмущённо и просительно одновременно заговорили командир и правый лётчик.
- Да вы поймите, комендант думает, что вы пьянющие - как я вас отпущу, мне завтра отчитываться перед ним?! Ну вот, на креслах посидите, отдохните. Ну, не могу, ребята, поймите!..
Долго сидеть на жёстких деревянных креслах было неудобно, выходили курить в комендантский дворик через каждые десять минут. Подполковник, видя это, через некоторое время, когда на улице стемнело, предложил пройти в офицерскую камеру, там был лежак. Делать нечего, прошли в камеру. Напротив, в другой камере, сидели два солдата:
- О, нашего полку прибыло!.. Курить у вас нет? Курить хочется, уши вянут… - солдат протянул руку сквозь прутья.
- Курить им не давайте, а то закрою в камеру! - пригрозил дежурный.
Топчан, а вернее, лежак, был сделан из досок. На нём можно было немного растянуться. Правда, ноги свисали - ширина у него было метра полтора. Бедные узники разместились вдвоём и потихоньку разговаривали. Лёха спросил:
- Здорово они тебя отметелили?
- Били, в основном, по почкам и печени. Эти двое держали, а капитан, садист – знает, куда бить, чтобы следов не оставить… Фашист, скотина, ненавижу их всех!.. - голос Лёшки Воронцова дрожал. - Блин, лежать больно на голых досках, пойдём покурим… - даже в темноте камеры Лёха ощущал, как морщился от боли его правый лётчик.
- Гражданин-товарищ-барин, принеси покурить, а?.. - доносилось из солдатской камеры.
Спать на этих нарах, конечно же, было невозможно. Так и провозились всю ночь, периодически выходя на крылечко покурить. Лёха не спал почти ни минуты, в голову лезли всякие нехорошие мысли. От всего произошедшего, от стресса, дикой несправедливости и неизвестности, от ожидания встречи с властелином солдатских и, как оказалось, ещё и офицерских судеб комендантом жутко разболелась голова. Ребята из экипажа, забежавшие в комендатуру, сказали, что сообщили о произошедшем местному командиру ОБАТО (отдельного батальона технического обеспечения) - они его знали по службе в Иркутске, ещё до Лёхиного переезда туда. Командир ОБАТО знал коменданта и обещал помочь.
Утром неожиданно, ещё в полудрёме, летчики очнулись от скрежета в замке. «Пом. Деж. по ком-ре» закрывал их камеру на замок:
- Извините, ребята, сейчас комендант придёт, вставит пистон, если камера будет открыта.
- Ха-ха-ха, ну что, господа офицеры, стали наравне с нами, зеками?.. – раздался смешок из солдатской камеры, - «Сижу за решёткой в темнице сырой»... - затянул противным голосом солдат-заключённый. - Теперь и вы хрен покурите, ха-ха-ха!..
Коменданта не было ни в девять, ни в десять, ни в одиннадцать часов. Дежурный по комендатуре только разводил руками и говорил, что не знает, когда тот придет - может, даже завтра, в понедельник. Конечно, никто и не думал кормить арестантов. После бессонной ночи, небритые и помятые, с ввалившимися щеками, лётчики выглядели точно, как будто с «большого бодуна». Лёха думал: «А что, если и правда, только в понедельник придёт?.. Вылет с командующим точно сорвётся. Да что там, вылет - из армии выгонят к чёрту, попробуй, докажи, что не верблюд…»
Командир ОБАТО приехал на УАЗике часов в двенадцать, узнал, что коменданта нет ещё, и тоже куда-то укатил. Часть экипажа: радист, стрелок и борттехник ждали лётчиков возле входа в комендатуру с утра, притащили банку берёзового сока, им и отпивались - в магазинах были только консервы.
Наконец, к обеду вместе с командиром ОБАТО приехал и комендант. Это был довольно-таки молодой капитан сухопутных войск в отутюженном кителе, выбритый, гладкий и похожий на какого-то артиста, всегда играющего героев-подлецов. Ничего хорошего от него ждать арестантам не приходилось.
Комендант сперва вызвал ПКК (помощника командира корабля), старшего лейтенанта Воронцова Алексея. Беседовал с ним минут десять. Лёшка пришёл злой и недовольный. И на вопросительный взгляд Лёхи, ответил единственным словом: «Сука!..»
Конечно же, вид лётчиков по сравнению с комендантом был не в их пользу. На что сразу обратил внимание капитан:
- Ну что, протрезвели, товарищ капитан Таранов?
- Мы вчера не употребляли, можем пройти все экспертизы!
- Мне достаточно рапорта и протокола из милиции, чтобы сделать выводы. И что мне с вами делать? Мне нужно докладывать в штаб Дальневосточного округа о вашем проступке. Вы понимаете всю сложность вашего положения? Вы, я смотрю, молодой коммунист, вернее, кандидат. Так вас в партию не примут, а, значит, суд офицерской чести и – прощай, армия?.. - комендант умел сгущать краски, хотя, наверное, смотря, как и кому доложить, и он будет прав...
Лёха понимал тяжесть своего положения и возможные варианты развития событий и кивнул головой.
- А что это лётчик у вас такой дерзкий - били его якобы, говорит, в суд будет жаловаться на произвол милиции? Вы понимаете, что с органами лучше не ссориться, повернут так, что ещё и посадят! Найдут за что.
- Не будет он никуда жаловаться. Так, обида в нём говорит: ни за что взяли, чуть деньги не отобрали…
Комендант ещё немного постыдил и постращал и в конце беседы сказал:
- Докладывать в округ я не буду, возьму на себя такую ответственность - не хочется вам жизнь ломать, но выводы вы должны сделать. Возьмите документы. Идите.
- Так точно! – по-военному ответил Лёха, вышел из кабинета, а туда сразу зашел комбат.
Два горемыки Алексея вышли из комендатуры, закурили, их обступил экипаж. Радист стукнул по плечу правака в знак приветствия, тот сразу застонал:
- Блин, потише, все бока болят!
- Чё, успел отлежать?
- Ага, тебе бы так «полежать»!..
Через несколько минут вышел комбат. В руках он держал протокол и рапорт милиционера:
- На, читай! Здесь не только пьянство и хулиганство, тут и политику можно приписать, если чекистам это показать. Хорошо погуляли, да, Алексей? Оставь на память… - комбат явно понимал, ОТ ЧЕГО (!) он только что отмазал этих лётчиков.
Лёха мельком взглянул на бумаги и решительно порвал обе.
- Вот и правильно! - крякнул комбат.
- Что там написано было, командир? - спросил борттехник Саня Павловский.
Лёха ничего не ответил, выбросил мелкие обрывки в урну.
- Ну, вы, впятером поместитесь сзади? Двое – назад в багажник, там откидные сидения есть. Давайте, помойтесь, побрейтесь и в столовую. Я позвоню, чтобы вас накормили, и так я с вами всё воскресенье болтаюсь!.. Кстати, вы знаете, где я его отловил? На рыбалке! Он только вечером хотел в комендатуру пойти. Вот подлец, он ещё у меня краски выпросил на ремонт!.. - комбат уже подталкивал к машине экипаж.
«Хорошо, что эта ситуация, похожая на дурацкий, абсурдный фильм закончилась...» - Лёха сидел посредине заднего сиденья, прижатый со всех сторон, и ему действительно стало хорошо и спокойно, и голова болеть перестала. Но он даже представить себе не мог, что это была только первая серия этого мерзкого и скверно пахнущего фильма.
Продолжение: https://dzen.ru/a/YjkloTtOlkzPafTC