Во Всемирный день поэзии думаю признаться в страшном: я обожаю поэзию и сама пишу стихи. Ужас! Кошмар! Но нужно как-то жить дальше. Для этого (и для закрытия некоторых гештальтов) мы с вами сегодня разберем одну из любимых книжных полок. Слева на ней лежат накупленные недавно детективы, фентези и книги на английском языке, их будем разбирать в прочитанном, когда прочитаю, а вот в правой - стопочка поэтических книг, которые уже прочитаны или даже зачитаны, любимы нежной любовью и переезжают с квартиры на квартиру (потому что расставаться с ними выше моих сил). Любимая поэзия и любимые издания любимых поэтов. Тот плодородный пласт черноземчика, на котором взращен литературный вкус и собственный поэтический стиль.
Как мне кажется, в поэзии не обязательно должны быть только эмоциии и чувства, но обязательно должен быть смысл, музыка и какой-нибудь приподвыподвернутый интерес, изыск, утонченность, игра. Чтобы не просто и легко прочитать, пропеть и восхититься, но и прочитать второй раз и восхититься снова, уже остроумностью приема, техники, стиля, умозаключения или фантазии. Я называю такие стихи - поэзией темной воды. Да-да, как в ужастике. Ты смотришь в непрозрачную воду и можешь только гадать, какие там притаились чудовища. (И они там точно есть!)
За этой книгой пришлось в свое время побегать, точнее - долго выискивать ее на всевозможных книжных площадках, в том числе онлайн-букинистах. А нашла в итоге на озоне за две с лишним тысячи рублей. О покупке (даже такой дорогой) не жалею. Книга достойная, хотя подбор стихотворений и осуществлялся несколько предвзято (кто теперь знает, сколько поздних стихотворений Плат безвозвратно утрачено, благодаря действиям Хьюза). Тем не менее - до сих пор книга "Собрание стихотворений" - наиболее полное из доступных нам собрание стихов Сильвии Плат. Потрясающе умная, сильная и талантливая женщина с многочисленными психическими травмами и длительной депрессией, которую в молодости она даже пыталась лечить по тогдашней медицинской моде электрошоком. Свой роман об этом опыте "Под стеклянным колпаком" Плат опубликовала в 1963 году под псевдонимом в Лондоне, где всего через пару месяцев совершила последнюю удачную попытку самоубийства. Странно, что известна она прежде всего, как писательница и авторка этого потрясающе искреннего романа. Хотя стихов у Плат много больше, и прежде всего поэзией сама Плат бредила и жила с самого детства. Поэт боли и страданий, надежд и стремлений к возрождению.
Вторая любимая поэтесса - Эмили Дикинсон. Конечно, странно, что любимые поэты - женщины и англоязычные женщины (меня часто этим попрекают). Но они настолько точно и глубоко передают мои собственные мысли и ощущения от жизни в мужском мире, что становится не важно - из какой страны эти чудные великолепные женщины. Опыт-то все равно един. Игнорирующие или жестокие отцы, агрессивные и склонные к зависимостям братья и окружающие мужчины... И все время - ограничения и боль, вечные страхи и несвобода. Девятнадцатый век, середина двадцатого и двадцать первый. И ничего по сути не изменилось.
Рильке люблю не только потому, что его любила Цветаева (хотя ее стиль мне нравится - не бросайтесь тапками, пожалуйста), но больше за его чувственную эмпатичность и при этом твердую руку и острый ум. Читать его стихи, даже в переводах, наслаждение. Именно потому что приходится напрягаться. А я люблю напрягаться, когда слушаю музыку или читаю стихи. Это в прозе мой вкус не настолько изыскан (скорее - наоборот). Рильке великолепен, когда хочется великолепия метафор и тонкой подспудной мысли.
Но все, что к нам притронется слегка,
нас единит, – вот так удар смычка
сплетает голоса двух струн в один.
Какому инструменту мы даны?
Какой скрипач в нас видит две струны?
О песнь глубин!
Ну, ведь хороша английская и западноевропейская поэзия в советских переводах! Поэтому за старыми изданиями иногда охотишься с азартом дикого зверя. Бернса я люблю как собирателя и автора английских баллад. В общем и целом это был первый английский поэт, не гнушавшийся собственного народа. Первый и, может быть, до сих пор единственный. И если вы любите этнику, что-то живое настоящее, что-то изначальное и правильное, пусть наивное и простое, если вы не поджимаете презрительно губы от любой "попсы", вам сюда.
Помните "О, капитан, мой капитан!" из "Общества мертвых поэтов"? Да-да, это Уолт Уитмен. Этот поэт был настолько крут, что перевернул всю англоязычную литературу с ног на голову, посшибал всех своим лиричным нарративом, при жизни вошел в школьную американскую программу и воздвиг нерушимый памятник самому себе в "Листьях травы", лучшей книге двадцатого века (я буду настаивать на этом до конца своих дней). Если вы когда-либо хотели знать, как выглядит насыщенный сочный стоящий верлибр, вам сюда. Но предупреждаю: здесь мало чувства, но много мысли.
Йейтс, кстати говоря, тоже любил баллады, но несколько иного рода, не наивные песенки о любви пастуха к пастушке интересовали его, а кельтские легенды и мифы, их глубокий смысл, влияние и значение. В его стихах мозг ученого сопрягается с сердцем любопытного бесшабашного ребенка, и получается хорошо. После увлечения фольклором Йейтс довольно быстро пересел на другого конька - мистицизм. И так хорошо его объездил, что в двадцатые годы двадцатого века получил нобелевскую премию по литературе. Может быть, потому что не чурался и социального аспекта, и простое английское словечко нет и нет да вставлял в стихи. Йейтс, если хотите, это Бернс двадцатого века на максималках. Он переродился, возгорелся праведным гневом и стал жестче. Люблю такое.
Со своих первых личных денег, выигранных на художественном конкурсе еще в школе, сразу купила собрание комедий и трагедий Шекспира, а на оставшиеся - сонеты. И мне повезло - это оказалось издание-билингва на двух языках. Хорошее подспорье для человека, изучающего английский, интересующегося переводами. А Шекспира, как вы понимаете, переводили очень многие, в том числе и поэты серебряного века (я их тогда просто обожала). Три в одном. Попробуй сейчас найди такую чудесную книжку. К тому же шекспировская поэзия - как пушкинская... основа основ. Пусть тебе и не всегда нравится, о чем он пишет, но нужно знать, как это написано.
"Цветы зла" - моя университетская любовь. Спасибо филологическому образованию и замечательным преподавателям зарубежной литературы! Эта книга привела меня в мир иной красоты. В те же годы у меня появился первый зеркальный фотоаппарат - ходила по улицам и фотографировала бомжей, сгоревшие дома и всякую дохлятину. Может быть, звучит и мерзко. Но я не вижу причин не видеть прелести и в таких вещах. А она есть. И, в конце концов, мы ведь все умрем, не так ли?
Даже не думайте, что я помешана на заграничной поэзии, и только в ней вижу красоту, глубину и значимость! Нет-нет! Закончу свой обзор сладенького двумя зачитанными книгами любимых русских поэтов двадцатого века. Здесь не все, что нравится. В школьные годы, к примеру, обожала Пастернака, Сологуба и Волошина (хотя у них мало удачного, как теперь мне кажется). Но в студенческой среде в начале 2000-х у нас было разделение: официально мы все читали Бодлера и Рембо, писаясь от восторга, а неофициально писались от восторга мы при чтении Бориса Рыжего и Александра Башлачева (да, я считаю СашБаша поэтом), слушали "Гражданскую оборону" и Веню Д'ркина. И не могу сказать, какая часть мне импонирует больше. Черт, это было так близко и так понятно. Эти дворы, районы, этот надлом, эта боль, этот переход по мосту эпох. С тех пор Борис Рыжий - в моем сердечке. Вот эти строчки всегда со мной: "Если Бог и дарил мне взгляд сквозь луну, то как надзиратель — сквозь пуп глазка". Ощущение, что прекрасно известно всем детям девяностых.
С этим поэтом познакомил муж. Его искреннее увлечение передалось и мне, потому что сами стихи безусловно прекрасны. Георгий Иванов - не только уникальный русский поэт, но и замечательный мемуарист, а это учитывая, что он был другом Гумилева и входил в его ближайшую свиту, а так же в свое время стал частью "парижской ноты", довольно интересно. Но люблю его не за это. Георгий Иванов не самый известный и не самый яркий поэт своего времени, тем не менее вполне своему времени соответствует, опять же - неярко, просто и естественно. Как и все его тексты, которые легки и почти наивны, но всегда интересны. Акмеистика - это умствование и упражнение. Поэты тогда пыжились быть искренними и старались выглядеть простыми, понятными и доступными, но частенько впадали в актерствование и позу. Георгий Иванов - это Вертинский, который не скрывает своего ума.
Сестры, подруги, это хорошие книги. Советую!