Еву я не встречала лет десять. Когда-то она училась в нашей школе, потом работала продавцом у одного грузина, потом решила изменить свою судьбу – уехала, как выражалась её мать, повышать образование в областной центр, да и пропала из поля моего зрения.
Вообще-то по жизни она никакая не Ева, а обыкновенная Ленка, лёгонькая, голенастенькая, какая-то вся легкомысленная. Бывало, встречу её в городе и ужаснусь: идёт навстречу не девица, а светофор, вся в боевом раскрасе, худобенные телеса едва прикрыты, в зубах сигарета. А тут – чудо, удивление, которое я не смогла скрыть, оно, очевидно, было написано на моём лице, потому что Ева рассмеялась и произнесла, протягивая руку:
- Не узнаёте? Неужели так изменилась?
Мы зашли в придорожное кафе и просидели до самого моего автобуса. Разговорам не было конца, причём я заметила одну её особенность. Если я спрашивала о чём-то, о чём Еве рассказывать не хотелось, она тут же задавала мне встречный вопрос и незаметно уводила разговор в сторону. И всё-таки мне удалось узнать, что так резко поменяло не только её внешний вид, но и в целом отношение к жизни.
- Влюбилась я, - призналась Ева, смущаясь и краснея.
- Обычное для девчонок дело…
Но она, будто не заметив моей иронии, продолжила, как-то мечтательно, полуприкрыв глаза, почти загадочно:
– Была такая яркая осень, словно полыхало всё вокруг, кленовые листья по колено, представляете? Идёшь по этим листьям, будто по сугробам. Я люблю осень, а зимы боюсь. Мерзлячка. И вот иду, уже поёживаюсь от преддверия холода, словно зима стоит на пороге. А тут Он! Вы даже представить себе не сможете, что я такое увидела. Идёт парень – косая сажень в плечах, чёрное пальто почти до земли, белый шарф – принц какой-то, а не парень. И красивый! Меня, наверное, сам Господь надоумил, что такое надо сделать, чтобы красавец этот обратил на меня внимание. Всё было просто – засмотрелась я на него и споткнулась на своей высоченной платформе, подвернула ногу. Упала и взвыла от боли. Не специально. Так случилось. Он остановился, подошёл, стал помогать подняться, спросил, где живу. Но я же не могла ему сказать, что живу в вонючей общаге, вот и наврала, что приезжая.
- Что же с тобой делать? – спросил он. – Может, на вокзал отвезти?
А я уже вцепилась в него, страшно стало, что вот сейчас отвезёт и сам уедет, испарится из моей жизни навсегда. Мотаю головой и плачу. Он посмотрел на меня как-то особенно пристально и вдруг сказал:
- Ко мне поедем. У меня бабуля – врач, моя бабуля быстро твою ногу поправит…
Приехали. А я боюсь. Квартира у них большущая, нельзя сказать, что шикарная очень, но уж с моей-то общагой не сравнишь. Вышла навстречу бабуля, ничего себе бабуля, чуть моей мамы постарше. Посмотрела она на меня и вдруг говорит:
- Коля, отведи девушку в ванную, пусть сначала умоется…
Я замахала руками:
- Нет! Нет! Не надо!
Я же привыкла, раскраска моя как броня, я за ней все свои проблемы скрывала. А тут представила, смою всю красоту и такой страхолюдиной окажусь.
А бабуля настаивает:
- Непременно умойся, ты же мне этой краской всю подушку испачкаешь…
Делать нечего. Пошла. Умылась. И выходить боюсь. А она увидела меня и кричит внуку:
- Коля, ты посмотри какая миленькая, а малюсенькая, будто Дюймовочка!
Ногу она мне размыла, какой-то мазью намазала и тугую повязку наложила. Потом мы чай пили, я о своей деревенской жизни рассказывала, о том, как мама долго болела, она почему-то особенно долго маминой болезнью интересовалась. И так мне было с ними хорошо, так уютно, как будто родные люди. Только мне уже было пора на смену, я тогда поваром в столовке работала. Коля вызвал такси и взялся меня проводить. Когда наши девки его рядом со мной увидели, чуть умом не рехнулись, заявили мне в один голос: «Не пара вы, ты, Евка, и губу лучше не раскатывай, такому красавцу только мошки рыжей и не хватало. Ты на себя без раскраски-то посмотри…» А чего смотреть, я и сама всё понимала. Но слова их шибко ранили меня, особенно Чара старалась. Была у нас такая пышнотелая красавица, которая, как она считала, любого может очаровать. И вот так я на неё разозлилась, не высказать! Чищу курицу, а сама представляю себе, что это наша Чара в моих руках. Отрезаю ей папоротки, а сама в рот заглядываю, так хочется ей её поганый язык отрезать.
Зато как вспыхнула наша Чара, будто кипятком её окатили, когда Коля на следующий день пришёл меня с работы встречать. И я к нему вышла, как и в прошлый раз, без всякого раскраса, такая примерная, такая на всё согласная девочка. Чувствовала, что и ему это нравится. Помню, что курить очень хотелось, сдерживала себя, сдерживала, но от волнения хотела курить ещё больше. Попросилась отлучиться, побежала в туалет, сделала две затяжки, рот прополоскала, духами себя сбрызнула и обратно. Думала, что обманула. Нет, не вышло. Он ничего мне не сказал, сделал вид, что не заметил, а я поняла: заметил, все заметил и постарался скрыть, что это ему неприятно. И в этот миг я поклялась себе: «Всё! Брошу!»
Всю осень мы с ним провстречались. Всё было, как положено, цветы, конфеты, кино. Потом поцелуи, прижимки, полунамёки. А в конце осени его бабушке приспичило уехать в санаторий, какая-то горящая путёвка… Только мне кажется, что так она старалась личную жизнь внука устроить. Я ей нравилась, я это чувствовала.
Ну вот, она уехала, а у нас всё и случилось… И так сладко нам было, так хорошо, что и представить невозможно. Только вот закончилось это «хорошо» моей бедой, почувствовала я, что беременная. Не знала, как ему и сказать. Время идёт, а я всё скрываю. Вот уж и скрывать стало невозможно, он сам догадался. Так растерялся, вы даже представить не можете. А потом рассердился, стал выговаривать мне, почему раньше ему не сказала, он бы денег дал, и всё бы устроилось, мол, зачем нам ребёнок, нам и вдвоём хорошо. Я ушам своим не верила, я же любила его, и он, как казалось, любил меня. Ребёночек - плод нашей любви, можно ли его убить? Совсем я растерялась, света белого не взвидела, почувствовала, как земля из-под ног уходит. Даже мелькнула подлая мыслишка согласиться с его доводами. Но, видимо, сильный у моего ребёночка был ангел-хранитель, потому что проревела я ночь, а утром старшей сестре позвонила, призналась во всём. Она сразу решила:
- Не дури! Давай приезжай! В беде не оставлю. Я тебя, маминого запоздалыша, считай, сама вырастила и твоего ребёночка вырастить помогу.
Так я и уехала, ничего не сказав своему красавчику. Мне потом всё та же Чара сказала по телефону, что приходил он в столовую, разыскивал меня, но я же тот ещё Штирлиц, от всех утаила, где я, все концы обрубила.
Прошло два года, я сыночка в садик устроила, стала с соседом в город на работу ездить, он меня по пути брал. Приплачивала ему, конечно, но немного. Сосед, неудачно женившийся, как он сам признавался, имел на меня виды, я это чувствовала, даже гордилась немножко тем, что такого солидного мужчину сумела разума лишить. Ни кожи, ни рожи, как сказала бы Чара, а вот сумела. Начал он на близкие отношения намекать, по вечерам к себе в машину приглашал, да только я не соглашалась, у меня ещё к моему красавчику не все чувства перегорели, теплилась какая-то надежда, которая, как известно, умирает последней. А моя так и умереть не успела. Эта надежда, как верёвочка. Видится мне, что дёргает Господь за эту верёвочку и притягивает нас неразумных друг к другу. У нас так всё именно и случилось.
Какая-то организация заказала у нас в столовке банкет, сказали, что и из областного центра делегация будет, дело обычное. Нас, тех, кто помоложе, и кто вечно подзаработать жаждет, директор попросила подежурить. Я согласилась с радостью, но сынишку пришлось взять с собой, он у меня парень спокойный, уверена была, что не помешает.
И вот я только куда-то отвернулась, а этот шпингалет взял и выбрался в зал. Побрёл среди танцующих, ему же интересно всё. Я его ещё и хватиться не успела, как услышала:
- Люди! Осторожно! Тут человек!
И голос такой до боли знакомый.
Я чуть в обморок не грохнулась, когда увидела, что мой красавчик нашего сыночка на руках держит. Растерялась, не знала, показываться мне или нет. Да шила в мешке не утаишь, сыночек-то у нас, как две капли воды, на папу похож, это все сразу заметили. А он так его вообще больше с рук не спускал. Ну, а дальше уже неинтересно. Вот мы пять лет вместе, сынишка нынче в школу пойдет. Простила я мужу его неразумение. Мы потом с бабулей задали ему такого жару, что пощады просил. А пойди бы я тогда у него на поводу, неизвестно, как бы жизнь сложилась. И у меня, и у него.