Охренеть, какой же я, оказывается, древний. Как фекалии мамонта...
Нет, первая песня вовсе не являлась моим первым авторским произведением. Началось всё гораздо раньше, ещё в 1989-ом году. Или в 1988-ом. Не помню точно, но могу сказать, что это была осень. В то лето родственники сняли дачу в Удельной, чтоб дети, а именно я и мои двоюродные братья Серёга и Макс, отдохнули как положено. Я тогда уже транс-фанател по железным дорогам, и поэтому всё свободное время проводил либо на Удельной, либо на 33-ем километре (ныне о.п. Родники), ведь дача находилась ровно между ними, а вернувшись в Москву попросил родителей купить мне пачку "миллиметровки" (сейчас, наверное, многие уже и не знают, что это такое), на которой чертил наизусть схемы всех московских направлений.
Но впечатления от лета на даче были настолько яркими, что неожиданно для себя я написал на этой миллиметровке поэму. Мелким-мелким почерком заполнил весь лист, то есть текста было очень много. Потом было ещё что-то, а потом я влюбился в одноклассницу Ксюшу Качегину.
Там вообще произошёл жуткий треугольник, но Ксюше я был не интересен. Страдания мои были ужасными. Сначала я писал ей письма, а потом, когда стало ясно, что ответов не будет, начал писать стихи. О любви. Очень печальные. Полтора месяца прогуливал школу, а потом и вовсе сбежал из дома, пожив немного на Преображенке у тарасовского друга Серёги Уханова.
Потом мы с одноклассником Антоном Ковылкиным поставили на поток производство юмористических ругательных стихов на наших преподавателей в школе, и больше всех доставалось новому физику. Но он реально был какой-то отмороженный. Как я, круглый отличник по физике в 7-ом классе при другом преподавателе, в 8-ом при нём получил две двойки по итогам двух первых четвертей? Его в итоге убрали, вернув старую учительницу, и вернулись мои пятёрки. Показательно.
Но самое трагическое событие той поры случилось в начале 1992-го года, когда мы с батей как-то вечером поехали на хоккей с мячом в соседний Красногорск, где проводил свои домашние матчи местный "Зоркий". Я по какой-то странной причине таскал все-все-все свои стихи всегда и везде с собой. Скорее всего ввиду того, что тогда у меня не было своей комнаты, спал на раскладном диване в гостиной с телеком, а следовательно, негде было прятать свои тайны. В общем, случилось то, что рано или поздно должно было случиться: где-то в красногорской ночи эта увесистая пачка бумаг, перевязанная резинкой, была утрачена.
Это был шок. Конец света. Конец вообще всего. В коме я пребывал до лета, когда в Тарасовке мои раны были исцелены. Новые знакомые Шулер, Самхан и Сметана, о которых я писал в рассказе про обнос дачи США, сигаретки, пивко, осенью портвешок с водочкой по подъездам, новая любовь Наташка Анциферова, рок'н'ролл, панкуха, и вот к весне 1993-го года я дозрел.
Мой старший брательник немного побренькивал на гитаре, и глядя на него у меня тоже засвербило. Я долго ныл, и донылся до того, что 4 марта 1993 года мой батя дрогнул, мы поехали в Военторг на Щукинскую и купили мне Шиховский Табурет. Чтобы было понятно, о чём речь, приведу цитату из моего же рассказа "Московский компас".
После этого прочитал я Косте лекцию. Сразу за рекой Москва при проезде Звенигорода находится поселение Шихово, которое известно любому человеку моего или старшего возраста, кто хоть раз играл на гитаре. Проклятье всех советских и раннероссийских музыкальных магазинов, табурет округлой формы с дыркой, годный только для разбивания об чью-либо надоевшую голову или для растопки буржуйки, заготовка под Буратино со струнами - гитара шиховской фабрики. Вернее, ну как гитара... Это они считали, что это гитара. Все видели эти карандаши под грифом? Я паркетины даже видел, потому что со временем, очень коротким, это изделие начинало складываться пополам. Струны стягивали её в клубок и поднимались от грифа на высоту до нескольких сантиметров, так что прижать их пальцами уже было невозможно, только если плоскогубцами. Вот и пихали карандаш. Эти дураки Гибсон с Фендером дерево по 35 лет сушили для своих гитар... Зачем? Карандаш, плоскогубцы, фанера - и вот вам шиховские гусли. НО! Человек, который учился играть не на гитаре, а на этом полене, который играл на нём несколько лет, после этого сможет сыграть на всём, что горит и имеет струны. А вот те, кто с хороших инструментов начинал, никогда не смогут ни единого звука извлечь из шиховской табуретки. Только если будут использовать этот предмет как барабан. И вот все, кто столкнулся в своё время с этим чудом природы, очень хотели просто посмотреть в глаза работникам шиховской фабрики. Сколько я ни всматривался, повсюду были только элитные коттеджи. Фабрики я не нашёл. Может, они вернулись домой? Обратно в ад?...
Смешно, но абсолютно в точку. В тот же день брат нарисовал мне на бумажке, как зажимать аккорды, показал самый простой классический бой Цоя из песни "Звезда по имени Солнце" и всё, дальше я был оставлен один на один с гитарой, вот как хочешь так и ешь её.
Мне помогло незаконченное музыкальное образование. С осени 86-го по весну 88-го я ходил в музыкальную школу через дорогу, где без особого желания дудел в трубу и пел в хоре. Так что сольфеджио и теорию музыки я себе представлял отлично, а в хоре иногда ставили солистом, так что с ломовым пеньём тоже проблем не должно было быть.
Парень я был упорный и упрямый, поэтому каждый день по несколько часов до крови из пальцев я разучивал аккорды, учился их быстро менять, разучивал простейшие песни. На решающий шаг от первого касания гитары до первой песни ушло всего 17 дней.
В тот день после учёбы я был в 79-ой больнице в Садовниках у девушки. Не помню её имени, не помню, кто она, откуда она взялась в моей жизни, но я её там один раз навестил. И вот вечером, в лютой темноте - в Москве 1993-го года не было освещения, как сейчас - я шёл к метро "Коломенская", по колено утопая в подтаявшей снежно-водяной каше, я адски устал, мне хотелось есть, я замёрз, ноги промокли насквозь, но настроение было отличное, так как на меня противоположный пол всегда позитивно влиял.
Придя домой, отогревшись в ванной и поужинав, я сел за гитару. И вдруг руки сами сыграли несколько самых простых аккордов. G Em C Am... И тут в голове начали сами собой складываться строчки, которые превращались в мелодию, и вот тут пошлО. Через несколько минут всё было готово. Мне было 14 лет и 5 месяцев от роду.
Тёмные улицы, свет фонарей,
Тяжкая горечь прожитых дней,
Шумы в ночи, под ногами вода...
Так будет всегда.
Льются дожди в наших сердцах.
Мокрые души, пропасть в глазах.
Всю жизнь под дождём – наша судьба...
Так будет всегда.
Все мы стремимся сбежать от себя.
Но как тяжелы капли дождя.
Пятна с наших сердец не стереть никогда...
Так будет всегда.
Тёмные улицы, свет фонарей,
Тяжкая горечь прожитых дней.
Я уходил, а пришёл никуда...
Вернусь навсегда.
Наивно, простенько, как акын "что вижу то пою", но зато от самого сердца, пусть и с перебором пафоса. И это стало в общем-то традицией: хорошие песни писались случайно и быстро после каких-то ярких жизненных событий, а всё, что давилось из себя часами, как правило, было дерьмом и шло в помойку или в стол. Итак, как композитор я состоялся за 17 дней, дата 21 марта 1993 года стала официальной датой начала моей музыкальной карьеры, а песня "Навсегда" навсегда осталась самой первой.
И вот песен и стихов уже 290 к данной минуте, пишу и сейчас иногда, но крайне редко. Ничего не происходит в жизни, писать не о чем, а про поездки я тут и прозой неплохо выжигаю. Однажды, может быть, соберусь и запишу все незаписанные песни начиная с 2000 года, когда бросил всё это к чертям собачьим, но, скорее всего, так и унесу их в могилу, потому что никому это не интересно, даже мне.
А тогда я взял чистую кассету, и без дублей, как мог, через дырочку встроенного микрофона двухкассетника SHARP записал свою первую песню. И уже через полгода эта кассета с тринадцатью песнями станет первым альбомом в моей дискографии.
Всё только начиналось...
За сим вечно ваш
(с) Касым, 2022