Пролог:
"В жизни каждого русского городка всегда есть своя маленькая тайна. Как правило это связано либо с геологическим расположением, либо с какой-то исторической перипетией, либо с градообразующим предприятием. Именно эту тайну дети, рождённые в этих городках, и проносят через всю жизнь, как главное воспоминание и настоящую причину всех своих поражений и побед. Именно её больше всего на свете они хотят подарить любимому человеку, но это получается только у тех, кого это тайна чуть не свела в могилу."
Петр Николаевич по самые края налил себе стакан водки, жестом пожелал здравия портрету Гоголя над столом и включил магнитофон. Пространство кухни наполнилось звуками клавесина.
Удовлетворившись созданной атмосферой Петр Николаевич употребил водку и закусил долькой чеснока.
Напиток наполнил тело мужчины силой, что позволило ему одеть брюки и толстовку, поверх застиранной красной майки. Вслед за брюками были одеты старые кроссовки лимонного цвета.
Посчитав свой внешний вид законченным, Петр Николаевич проследовал в туалет, где тщательно почистил зубы щеткой без зубной пасты.
На этом приготовления были законченны и мужчина вышел из дома в прохладное весеннее утро.
Из находящегося неподалёку автосервиса валил густой, черный дым. У ворот автосервиса стоял автослесарь Аркаша с растерянным лицом. Аркаше едва минуло восемнадцать и он со дня на день ждал вызова в военкомат.
- Мотоцикл?! - проходя мимо, поинтересовался Петр Николаевич.
- Один хрен менять над было. Давно не топ, - флегматично ответил молодой человек.
- Аркаш, а я давно хотел тебя спросить - ты как на свои мотоциклы зарабатываешь? У тебя же зарплата копеечная, а мотоциклов три?! - спросил мужчина.
- Мочу сдаю клиентам, на анализы для справки на получение водительского удостоверения, - честно ответил юноша, - Я же не пью, ганджубас не курю, в волейбол за школу играл.
- Дорого? - улыбнулся Петр Николаевич.
- Сто грамм - тыща.
- Здоровье всегда в цене! - физик похлопал по плечу парня и пошёл дальше.
На пересечении улиц Герберта Уэлса и Красных прядильщиц Петр Николаевич столкнулся с Ларисой Петровной Кропоткиной, внучкой великого анархиста. Восьмидесятилетняя Лариса Петровна решительно протянула мужчине прямоугольный футляр из крокодиловой кожи.
- Это набор для сыра. Три предмета. Серебро. 1864 года. Мастерская Огюста Бродье. Локль. Четыре тысячи. Три мне, - не дожидаясь вопроса, проинформировала дама.
- Лариса Петровна увольте, - вернул ей футляр Петр Николаевич, - Нет у меня этого таланта. И потом: это стоит в десятки раз дороже. Что за спешка?
- У меня был инсульт. Утром, - поделилась добрая женщина, но уточнила: Точнее так: у меня утром мог быть инсульт. А я не привыкла даром... Дочке не придётся за свои медсестру сиделку нанимать, если что. Она ещё на гробы цены не видела. Ахнет!
- Нет, Лариса Петровна. Категорически - нет, - покачал головой мужчина, - Я пропью. У меня, сами знаете... Я обязательно пропью. Это выше меня.
- Эх! - огорчённо крякнула старушка, сердито вырвала из его рук футляр и засеменила на другую сторону улицы.
Добравшись наконец до магазина, Петр Николаевич, накинул в подсобке поверх остальной одежды болотный плащ и принялся таскать пустые картонные коробки в сторону мусорного контейнера неподалёку.
Вскоре к нему вышел владелец магазина Рашид с двумя пищевыми контейнерами в руках.
- Кончилось хранение вчера, но они в холодильнике, с Нового года не вытаскивали, - сообщил упитанный лезгин.
- Оливье? - заинтересованно поинтересовался Петр Николаевич.
- С курицей, - ответил лезгин и протянул вилку.
Петр Николаевич присел на лавочку у входа в магазин и распечатал первый контейнер. Понюхал. Осторожно попробовал и принялся есть.
Рашид вытащил из кармана ещё одну ложку, протер её носовым платком и разделил трапезу работника.
- Слышал? Спутник упал вчера, за взлетный модуль зацепился, - спросил Рашид.
- В 72-м такое было. Космонавт погиб, - кивнул Петр Николаевич.
- Спаси его Аллах! - вздохнул даргинец.
- Как там Тимка? - поинтересовался Петр Николаевич.
- На третий курс перешёл, - с нескрываемой гордостью сообщил Рашид.
- Толковый парень! - разделил его чувства собеседник.
- Моя кровь! - приосанился даргинец.
- Рашид Сардарович я после трёх свалю, у меня уроки, - предупредил Петр Николаевич.
- О чём речь?! Это святое! - - вздохнул лезгин.
Ровно в три, Петр Николаевич снял болотный плащ, помыл руки из под крана на улице и направился к дому Бутовского, заместителя мэра, чьего нерадивого сына Тёму он дополнительно обучал физике.
Мальчик открыл ему дверь и пропустил в дом. Петр Николаевич привычно сбросил кроссовки, надел плющевые тапки и прошёл в гостиную.
- Сделал чего в субботу задавал? - на ходу выяснил он у Тёмы.
- Одно задание не сделал, - честно признался он, - Вообще не втираю чё к чему.
- Давай чего сделал, - протянул руку преподаватель, устраиваясь поудобнее на софе.
Парень послушно отдал ему тетрадь и попросил: Можно, пока вы проверяете, я в игре сохранюсь? Жалко терять.
- Сохраняйся, - милостиво разрешил Петр Николаевич и вдруг увидел в изломах хрусталя буфета мерцающий гнилой пурпур бутылки виски.
- Тёмка, а папка с мамкой где? - облизав языком пересохший рот, осторожно уточнил преподаватель.
- В торговый центр поехали, папке браслет от почек с голограммой покупать, а мамке туфли, - проинформировал он, скрываясь из гостиной.
Через два часа Генрих Валерианович и Виктория Викторовна Бутовские, по возвращению из торгового центра имели удовольствие наблюдать, как тотально нетрезвый Петр Николаевич таскал их любимое дитя за непокорные вихры со словами: Что же ты пучеглазый баран экспоненту не учитываешь? А кто её учитывать будет? Следственный комитет при администрации Президента России или Ростелеком? Кто я спрашиваю?
- Мопс! - неожиданно подала голос Виктория Викторовна, дрожащей рукой указывая на полупустую бутылку виски в руках преподавателя: Это же на Новый год ты купил?! Говорил: он одно.. чего-то, с него похмелья не бывает.
Ещё через десять минут Генрих Валерианович вытолкнул нетрезвого преподавателя на улицу со словами: Знаете?!.., Всё вы знаете! Нет сил! Вам в Норвегию надо эмигрировать, там фьёрды! Там самый высокий процент суицида! Так жить нельзя!
На мягких ногах, чуть дважды не попав под машину, Петр Николаевич добрался до дома, где обнаружил Бориса.
- Ты прикинь! - сразу забубнил тот, - Опять асфальт перекатывать будем! Прям с семи и начнём. На влажную, говорят, не пристал, а к нам губернатор на уикенд намылился. Так чего домой переть четыре часа?! Да и Витька никакой! Боязно! Погубит ведь падла! Можно я у тебя переночую? У меня литр. В разлив у Панчиной взял. Первач! На помёте. Экологический рай!
- Оставайся, - смирился Петр Николаевич, прямо в обуви плюхаясь на кровать, - По области предупреждение - волки лютуют. Почтальона вчера сожрали.
- Брехня! - успокоил его Борис, выставляя на стол пластиковую бутыль с самогоном, - Почтальон с прокуроршей к егерю мотнул. Все знают, но жене ни ни... Она женщина уважаемая. Злая у неё судьба. Ведь когда-то Эверест брала! Её имя на мраморной доске в Хельсинки пропечатано. А он.... Дрянь судорожная!
- Не суди, да не судим будешь, - осек его хозяин дома, поднимаясь с кровати и садясь за стол, - Ну что Борис?! Жизнь коротка. Пустые слова крадут у нас жизнь.
- Петя - ты святой! - умилился гость и начал разливать по стаканам самогонку.
Ночь застала их в тех же позах, разве что от бутылки осталась одна пятая.
- Может стихи почитаем? - вопрошал дорожник, - У меня от Баха твоего мурашки по телу. Чего за привычка?! Как в колумбарии празднуем!
- С превеликим удовольствием! - заверил его хозяин квартиры и вытащил из-за батарее тонкую брошюру и открыл страницу с загнутым углом - "История - всегда история болезней. И их закономерного финала. Танцует Мотылек над бездной. Ему все мало."
- Какие слова! А какие слова!, - трогательно положил ему на плечо голову Борис и полюбопытствовал: Поэт сидит?
- Сидит! - подтвердил физик, - Всё как положено - по всей строгости...
- Настоящий поэт должен сидеть, - важно заключил приятель, разливая по рюмкам водку, - Если ты поэт - будь любезен сидеть!
- Не обобщай, он по коррупционной статье сидит, - попросил его Петр Николаевич и предложил: указывая на остатки самогона: Давай на утренний опохмел оставим?
- Прекрасно! - икнул Борис.
- Вот же сволочь! - сокрушался утром Петр Николаевич, потрясая пустой бутылкой, - Как же так Борис?!
Но делать было нечего и после аскетических, гигиенических процедур, мужчина выбрался на улицу и побрел вдоль бордюра куда глаза глядят. Ему было плохо так, что пришлось дважды садиться на землю. Голова кружилось, перед глазами плыли чёрные квадраты, как после вспышки фотоаппарата.
У очередного перекрёстка он остановился, дожидаясь пока загорится зелёный свет, и увидел вывеску "Церковная лавка. Книги."
---
поддержать канал:
карта Райфайзенбанк
5335 9410 0874 3189
Охлобыстин Иван Иванович