Ацамаз долго стоял, высоко подняв голову, и смотрел на родные горы, пристально вглядываясь в вершины и скалистые хребты.
Семь долгих лет он провел вне дома, повидал многих людей и прошёл много дорог.
За эти годы, находя время для раздумий, он научился понимать, как интересен, разнолик, суетен и огромен этот мир.
Но не было и дня, в этом долгом и трудном пути, чтобы ему не снились эти горные вершины, реки, прозрачные озера, ветер и луговые цветы.
И дом.
Сердце Ацамаза наполнялось горячей радостью, такой же яркой, как и краски пронзительно голубого неба и молодой зелени, разбавленные шумом бурной реки.
Порывами налетал горный ветерок, остужая горячую душу, принося с собой запахи трав и цветов.
Красота...
Его окружала красота родных мест, немного изменившихся со времени его отсутствия, но не потерявших своего духа - духа Величия, духа вечности и свободы, переданного людям, жившим в этих местах.
От избытка чувств, накрывших его, словно лавина, горец тяжело и быстро дышал. Внезапно, сами собой, из глаз потекли скупые слезы, ноги приятно ослабли.
Ацамаз присел на колени, потом лег на траву вниз лицом и обнял землю.
Родная земля...
Глубокое спокойствие овладело им.
Он чувствовал, что земля под ним живая, что она дышит, и сама рождает жизнь.
Она, как - будто, ждала его, чтобы поделиться своей живой прохладой, проникающей в грудь и сердце, лаская и щекоча травинками, израненное шрамами лицо.
Ацамаз долго лежал на земле, пока жажда не заставила его оторвать от тверди свое сердце.
Выпив пронзительно холодной воды из родника, бьющего из-под скалы, Ацамаз лег на спину и долго смотрел на небо.
Ярко-голубое, чистое, безмятежное, манящее и таящее в себе живую силу пустоты. Бездонное небо.
И где же оно заканчивается? И где начинается?
Он перебирал в памяти события своей жизни: лица, картины, войны, поражения и победы, страдания и тяготы.
И думалось о том, как все это пусто и ничтожно перед лицом вечного неба, перед этой красотой, молчанием гор, смешанным с шумом горной реки и легким посвистыванием слабого ветерка.
Он прикрыл глаза и погрузился в странное состояние, как будто, невесомое, легкое, как оторванное, парящее на ветру, крыло горного шмеля.
Казалось, что глаза открылись куда-то внутрь, в сердце, вглубь чего-то особенно родного и близкого, но неизвестного - сокровенного.
Виделись странные фигуры, символы, тени, краски.
Они смешивались и приобретали причудливые очертания, а потом становились чем-то - то буквой, то кругом, то ветвистым деревом, то светом, пульсировали и разлетались, как капли воды из разбитого кувшина.
Внезапно, все фигуры слились в одно и стали приобретать форму - сначала круга, потом овала, потом лица.
Лица Ацырухс.
Оно светилось и завораживало своей красотой.
Вдруг, с лица Ацырухс скатилась слеза. Ее образ начал растворяться.
А слезинка превратилась в каплю воды.
Капля воды стала извивающейся рекой, уходившей за гору.
Там, где заканчивался извилистый путь реки, перед последним видимым изгибом, на берегу стоял дом.
Его дом.
Дом был стар и беден. Но светел и чист.
Открылась дверь и в доме он увидел Асырухс, с распущенными волосами и детей. Вся семья сидела за столом.
Стул на месте хозяина дома был свободен. На его спинку была накинута старая бурка Ацамаза. Домочадцы сидели в ожидании хозяина дома.
Сердце Ацамаза забилось, он резко встал и быстрым шагом пошел по направлению к родному селению.
К дому.
Вездесущие дети, игравшие в окрестностях села, разнесли слух о незнакомом путнике, хромающем на одну ногу.
Многие жители селения, бросив свои дела, собрались посмотреть на него и поприветствовать.
Но никто не ожидал такого чуда!
Они увидели человека, пришедшего из страны мертвых!
Любопытная молодежь скопом окружила путника.
Присев в стороне от дороги на большой камень, Ацамаз долго и терпеливо отвечал на вопросы удивленных односельчан, которые не чаяли его больше увидеть.
Они расспрашивали его о годах, проведенных вне дома, о новостях и чудесах этого мира, о нравах и быте русских и других народов, о царе и войне.
Обступившая его любопытная молодежь и дети образовали круг.
Вдруг, по толпе пронесся легкий шепот, как будто ветер быстро спустился с вершины горы.
Люди расступились.
Из-за спин односельчан медленно вышла Ацырухс.
Глядя, широко открыв глаза, на Ацамаза, потрясенная, она стояла, прижав руки к лицу.
Все замолчали.
Ацамаз, с трудом сдерживая желание броситься к Асырухс и крепко прижать ее к груди, медленно подошел к ней, встал на расстояние вытянутой руки, долго и мягко смотрел ей прямо в глаза.
Обветренное, покрытое шрамами и бородой лицо сурового горца чуть тронула теплая улыбка.
Рука, непослушно потянулась к лицу Асырухс, хотелось нежно прикоснуться к ее волосам, но он совладал с собой, помня о чести любимой женщины.
- Асырухс... - произнес он.
Она с трудом стояла на ногах от волнения и трепета, полная глубокой нежности, желая положить голову на грудь мужа и пригладить шрамы на его лице. И душе…
Лицо Асырухс светилось. Оно становилось все красивее и светлее.
Как по волшебству с лица уходили следы последних тягостных лет, щеки зарумянились, как во времена расцвета ее молодости.
Ее большие черные глаза были наполнены блеском радости и счастьем.
- Ты так долго не возвращался... Я стала бояться, что навсегда потеряла тебя,- тихо сказала Ацырухс, опуская голову.
Она вздохнула и по ее щеке прокатилась слеза.
Ацамаз помолчал, давая жене успокоиться, потом, спокойным грудным голосом произнес, глядя ей в глаза:
«Человеку в этом мире не принадлежит ничего.
Он может потерять близких и друзей, имущество, здоровье, Жизнь...
Иные, даже самые сильные, теряли разум, Веру и Честь.
Но Человек никогда не должен терять Мужества.
Никогда…»
- Я не теряла...
- Знаю... Может поэтому я и смог вернуться.
Люди, в молчании, наблюдали за ними, покачивая головами.
Женщины и девушки смахивали слезы.
Мужчины и юноши задумчиво стояли, посматривая, изредка, друг на друга.
Все еще смотря в глаза Асырухс, он прикоснулся к ее руке и спокойным шагом, прихрамывая, пошел по дороге, которая вела к дому.
Асырухс пошла вслед за ним.
Долго еще люди смотрели на уходящую пару, и каждый, как мог, думал о сказанном.
И о чем-то своем.