Привет всем, кто читает мои истории
(окончание)
Гаврилыч вышел на балкон.
Вечерело. Жара чуть спала, но все равно прохлады не было. Старик увидел на полу в уголке большую миску с водой.
"Молодец, Тоня", - подумал он, - "а я не догадался".
Он взял миску и сменил воду, которая была почти горячей после дневного пекла.
Уже с полгода старики кормили уличного кота.
Началось с того, что кто-то воровал у них с балкончика еду. Гаврилыч злился и, в конце концов, выследил злоумышленника. Им оказался большой уличный кот, который умудрялся залезать к ним на третий этаж, ловко цепляясь за выщербленные кирпичи старой кладки.
Старик почесал в затылке и стал подкармливать предприимчивого зверя. Он пытался выследить кота на улице, чтобы там покормить, но у него не получалось. Он махнул рукой и стал оставлять еду на балкончике.
- Хочет, пусть лазает, - сказал он.
Гаврилыч так и звал кота Интервентом. Прозвище было дано, когда он еще не знал – кто таскает припасы, да так и прижилось.
Кот привык, перестал обращать внимание на открытую дверь балкона, но людей опасался. Если старик или Антонина были в кухне, он переставал есть, и настороженно следил за ними, удирая, при попытках сближения.
Старик вздыхал. Ему хотелось приручить несговорчивого кота. Но он понимал, что на улице тот видел всякое. И плохого, наверняка, было больше.
Так прошла вся весна, потом июнь и июль…
Люди уже настроились на то, что лето вроде бы заканчивается. Занимались заготовками на зиму: варили варенье, закручивали помидоры и огурцы.
Август всех удивил. Навалилась непривычная жара. Воздух дрожал от зноя. Асфальт плавился. Все лужи высохли. Дворовым котам и собакам нужна было не только и не столько еда, но и вода.
Живность подкармливали. Стали ставить и воду. Хотя всегда находились недовольные. Вот Антонина и подумала – пусть поест и сразу пьет Интервент. Здесь-то ему никто не помешает.
Через пару дней Гаврилыч хотел выйти покурить и увидел, что место занято. На бетоне балкона лежал приходящий кот.
Котяра лежал в тени. Старик помедлил на порожке.
- Что, зверь, жарко? Нам тоже жарко.. нету у нас кондиционеров-то. Ничего, еще неделька, а там и прохладнее станет.
Кот поднял голову при первых словах старика, но видимо, жара так доконала мохнатого, что удирать кот не стал.
Гаврилыч аккуратно вышел на балкон, закурил. Кот снова приподнял голову, потом опустил ее, продолжая лежать. Он наблюдал за человеком сквозь прищуренные глаза, но убегать не стал.
Старик хотел наклониться и погладить пришельца, но передумал.
"Не удрал и ладно. И хватит пока. Может, потом поглажу", - подумал Гаврилыч.
Вечером он рассказал жене про происшествие.
- Даст бог и привыкнет, - вздохнула Антонина.
С этого дня Интервент стал более спокойно относиться к этим людям. На улице он по-прежнему сторонился всех. И было из-за чего, но Гаврилыча и Антонину он выделял. И не только за то, что кормили.
Он стал даже ночевать на балкончике иногда.
Люди его личное пространство уважали. Готовили в кухне, выходили на балкончик, но кота не трогали.
Прошел жаркий август и осень стала вступать в свои права. Улицы засыпало желтыми листьями, по ночам стало прохладно. Старики стали закрывать дверь на балкончик. Но перед этим непременно проверяли – есть ли корм и вода в миске.
Как-то раз уже в октябре Гаврилыч услышал яростный кошачий вопль. Он глянул вниз и увидел, как собаки прижали к стене не успевшего вскарабкаться Интервента.
- Ах вы! Прочь, негодяйки! – крикнул он, схватил куртку и поспешно стал спускаться на улицу.
Но когда Гаврилыч вышел из подъезда, никого около дома уже не было.
"Старый я стал, пока доковылял, пень неходячий!", - казнил он себя за то, что не смог помочь коту.
Вечером он выглядывал из окна каждые пять минут, но кот так и не появился.
Не пришел он и на следующий день. И через день. Старик совсем издергался. Перед его глазами стояла картина нападения стаи на кота. На его кота!
Гаврилыч не выдержал. Он начал одеваться.
- Подожди, я с тобой. Вдвоем вернее будет, - сказала жена.
Она взяла пачку корма, и старики вышли на улицу.
Они ходили между старыми домами и звали. На их "кис-кис" приходили коты и кошки, но Интервента не было. Антонина сыпала им по горсти корма и старики шли дальше. Они обошли весь район.
- Где-то здесь он, не мог уйти далеко. Не отзывается только, - вздохнул Гаврилыч.
Они повернулись и медленно пошли к дому. Еще раз покричали… никого.
- Привет, Гаврилыч! – поздоровался с ним дворник и вежливо кивнул Антонине. – Кого ищите-то?
- Здравствуй, Андрей. Да кота мы ищем. Знаешь, такого большого. Полосатого. Видел пару дней назад – собаки на него наскочили.
- Большого и полосатого? Шпрота что ли? Такой, с надорванным ухом?
- Его, его, – закивала Антонина, - видел ли?
- Видел. В подвале он. Подрали его, похоже. Но не подпускает к себе. Воды поставил ему.
- Показывай – где! – заволновался Гаврилыч.
- Да шипит он. Орет.
- Может и не будет. Показывай.
Андрей открыл подвал и приглашающе махнул рукой – пробуйте.
Гаврилыч и Антонина спустились и остановились, пережидая, пока привыкнут глаза. Потом осторожно двинулись вперед, перебираясь через трубы и всякий хлам. Они обыскали одну сторону.
- Андрей сказал – в углу, вот в каком…
- Котенька, хороший мой… - позвала Антонина и прислушалась.
Слышны были шумы с улицы, что-то где-то капало…
- Кисонька, хороший мой… - снова позвала женщина и вдруг насторожилась – ей показалось, что кто-то ответил.
- Старик, ты слышал?
Гаврилычу тоже что-то показалось, но слух был уже не тот.
- Будем искать.
Он достал спички, подобрал клочок бумаги и скрутил подобие факела. При свете огня они заметили блеснувшие около стенки глаза.
- Вон он, - люди приблизились к лежащему на полу коту.
Гаврилыч нагнулся и осторожно провел по спине ладонью. Кот дернулся, но остался на месте. То ли у него не было сил бежать, то ли он узнал и поверил.
Старик наклонился и поднял кота. Руки стали липкими.
"Кровь", - понял Гаврилыч.
- Пошли скорей, к врачу его надо.
Они выбрались на свет, кивнули удивленному дворнику и поспешили домой.
Гаврилыч вызвал такси.
- Знаешь, где котов лечат? – спросил он у парня, - тот кивнул – вези тогда скорее!
Врач покачал головой, забирая Интервента.
- Что ж так тянули-то? – недовольно сказал он
- Дворовый он. Найти не могли, - сказал Гаврилыч, ругая себя – надо было сразу искать.
- А стоит ли? На улице он не выживет, - сказал врач.
- Домой заберем, - сказал старик, - лечи его, сынок.
Операция длилась долго. Гаврилыч и Антонина ждали в приемной. Женщина вытирала глаза уголком платка.
Врач вышел только через три часа.
- Вовремя вы. Жить будет. Надо его оставить в стационаре. Но это дорого.
- Делай что надо, сынок, мы за все заплатим, - сказала Антонина.
Они приходили неделю. Стояли около клетки и смотрели на лежащего Интервента. Потом медсестра аккуратно положила кота в купленную переноску и протянула листок с назначением.
Дома Интервента переложили в приготовленную большую коробку. Рядом поставили воду. Антонина кормила его с ложечки и вела себя с ним, как с больным ребенком.
- За маму, за папу… - уговаривала она кота.
Тот слизывал еду. Сначала понемногу. Потом ему стало легче. Кот стал есть больше и выздоравливать гораздо быстрее. Обследовал квартиру. Освоил лоток. Носили его пару раз в клинику, брали анализы. Снимали швы. Кот, начавший выздоравливать, был сильно недоволен.
- Надо, надо, - уговаривал его старик.
Как-то раз Интервент подошел к балконной двери и требовательно закричал. Старики переглянулись. Гаврилыч вздохнул и открыл дверь.
Интервент вышел на балкончик, откуда год назад утащил соленых окуней. Он понюхал воздух, который уже стал по-зимнему студеным. Поглядел на двор через прутья балкона. Потом он оглянулся на Гаврилыча и Антонину.
Год назад кто бы сказал ему, что люди будут смотреть на него так…
Кот не мог подобрать слов. Но он чувствовал, что не пожалеет, если останется. Он повернулся и зашел в теплую кухню.
Гаврилыч закрыл дверь и облегченно вздохнул про себя.
Вечером Интервент первый раз спал рядом со стариком, смотрящим телевизор.
Он и потом выходил на балкончик. Сидел рядом с Гаврилычем, пока тот курил, а потом они дружно шли греться и слушать Антонину, которая ругалась на них за то, что "опять таскались на мороз не одевшись!"
К О Н Е Ц