Глава 24
– Осторожно, береги голову, – предупредил Андрей Катю, и она успела пригнуться перед нависшей деревянной балкой. – Ну вот, ты в самом центре тайного угла наших владений.
Катя прищурилась, оглядываясь, но Андрей уже нащупал выключатель. Голая лампочка, болтающаяся на проводе под крышей, осветила пространство. Пахло пылью и старыми досками.
– Не могу сказать, что тут не ступала нога человека, но сюда хотя бы не дотянулась руководящая рука матушки.
Кусок земли под загородный дом отец купил очень давно, Андрей тогда учился в пятом классе. Участок этот был зажат между двумя такими же, одной стороной он смотрел на дорогу, за которой располагались ещё дома в разной степени готовности к заселению, а вот четвертой стороной выходил на берег неглубокой речушки, вернее, ручья, за которым сразу начинался лес. Раньше земля принадлежала садово-огородному товариществу, но постепенно люди начали строить здесь не просто летние дачи, а домики для круглогодичного проживания, а потом и добротные загородные дома. Образовался современный коттеджный посёлок. На участке, купленном отцом и состоящем из двух бывших дач и – бонусом – дополнительного кусочка, торчало сразу несколько строений: два деревянных домика с уличными туалетами, сараюшками и покосившимися теплицами и третий крохотный домик – в кустарнике у самого ручья. Дачными постройками когда-то владели два хозяина, а в домике у ручья, как говорили, жил лесник. Центр лесничества позже был перемещён, а домик заброшен. Предприимчивые огородники засадили землю вокруг, но само строение никому не понадобилось. Каким-то чудом оно за несколько лет не развалилось и не было облюбовано, а то бы, пожалуй, и сожжено маргинальными элементами из соседних деревень. Отец сразу снес всё дачное, и началось строительство коттеджа по проекту маминой мечты. Только логово лесника осталось в целости и сохранности. Андрею оно страшно понравилось ещё в их первый визит сюда, когда папа приезжал с другом Юрием, захватив с собой сына, а покупка была лишь в планах. Это было чудесное строение – комнатка внизу, комнатка вверху, смешная узкая печка, топчан, практически вертикальная лестница между этажами, окошко, выходящее на ручей… Когда стало ясно, что земля теперь – их собственность, Андрей принялся упрашивать родителей оставить это сокровище ему, хотя бы ненадолго, хотя бы не насовсем. Ну что они, американских фильмов не смотрели? А там у многих детей есть или свой сарайчик, или какое-нибудь сооружение на дереве. Что-то личное. Для игр. И мама сдалась. Решила, что находится домик так далеко от глаз соседей, что общей картины участка не испортит. Какие-то идеи – убрать его и построить тут гостевое жильё, или ещё один гараж, или вообще бассейн – у семейства постоянно появлялись, но ни до чего конкретного так и не дошло. Отец лишь сподобился нанять рабочих, чтобы обшарпанное строение обшили снаружи сайдингом, перекрыли крышу да поменяли внутри проводку. Так всё стало приличней и безопасней. Домик этот сделался безраздельной собственностью Андрея – в комнатушке внизу собирались с друзьями, играли в карты и настольные игры, рассказывали друг другу страшные истории, а подростками могли и тайно от родителей выпить пива или притащить туда девчонок и с ними целоваться. Вверху, под крышей, Андрей хранил свои богатства из тех, что не очень одобрялись мамой – вроде самострелов, луков, военных пуговиц для азартных игр или журнальчиков, интерес к которым обычно не демонстрируют предкам. Ни мама, ни помощницы по хозяйству, в обязанности которых входил присмотр за всем участком, включая этот домик, по отвесной лестнице под крышу забраться не пытались. А папа мог бы, но не видел смысла. Он всегда был за самостоятельность и приватное пространство. Если кто-то и появлялся на территории Андрея – то, как правило, это была домработница, пришедшая помыть внизу окошко и смахнуть кое-где паутину. Сёстры, уже довольно взрослые, углом участка тоже не интересовались, так что домик Андрей мог сейчас даже именовать своей первой недвижимостью.
Оглядевшись, Катя села на низенькую деревянную скамеечку и подтянула колени к подбородку.
– Класс, не могу похвастаться таким детским владением.
Андрей усмехнулся:
– Да я тоже мог убивать тут куда меньше времени, чем хотелось бы. Мама следила, чтобы каникулы были заняты чем-то полезным для умственного и духовного развития. А папа слишком много работал, чтобы всегда вовремя нас от мамы спасать.
Из угла, затянутого паутиной, с полки под самой крышей Андрей достал тяжеленный альбом – свою древнюю коллекцию. Сдул пыль.
– Фантики?! – удивилась Катя, сморщив нос, но удержавшись от чихания.
– Ну… – слегка смутился он… – конечно, я их уже не собираю, но иногда попадётся что-то, что никак не выбросишь в мусорку.
Обёртка от её шоколадки была редким экземпляром, но, кажется, Катя об этом понятия не имела. И, когда он вытащил обёртку из кармана джинсов и принялся разглаживать, удивилась ещё больше.
– Вот так. И пусть лежит. А найдётся ещё что занятное – добавлю.
– Тут правда здорово, – всё-таки Катя чихнула. И сама перешла к теме, к которой он снова намеревался подобраться – о детях. – Потом, когда ты побудешь холостым, сколько хочется, и, может быть, женишься, твоим детям тоже здесь понравится.
– Ну уж нет, – уверенно сказал он. – Тогда я это снесу и построю игровой дом. Из нормальных современных материалов, прочный, безопасный и дико интересный. И думаю, что мама моих детей всё-таки не будет его избегать.
– Ты извини, я там за столом… не знала даже, что ответить. Про нянь, карьеру и всё такое. Я как-то, если честно, запуталась.
– В чём?
Это было важно. В чём же Катя запуталась и что же скажет ему? Ведь он так и не понял, есть ли у неё ребёнок. И ведь, чёрт подери, даже по копии паспорта не выяснишь – сейчас не у всех в паспорта вписаны их дети, и пока сотрудник не подал документы на сокращение налога, потому что имеет иждивенцев, наличие этих детей не очевидно. По её же реакциям на всякие его проверочки не ясно было ровным счётом ничего. Ну вот только если она сказала за столом чистую правду… Тогда её сын мог жить с бабушкой, няней, а она позволяла себе им не заниматься. И если хотя бы на минуточку представить, что так оно и есть… Нет, лучше не представлять.
– В том, что мне нужно делать. Всё ещё изображать мечту твоей мамы с уклоном в невменяемость или уже готовить почву для нашего расставания? Ведь ты обещал, что после этих выходных… Мы как бы разойдёмся.
– Я помню. Обещал – так и будет. Отменим помолвку, ты останешься моей помощницей. Да хоть в понедельник уже приходи в обычном виде.
– Тогда зачем ты меня поцеловал? – неожиданно спросила Катя. – Мы в процессе вряд ли были похожи на собирающихся вот-вот расставаться.
Андрей уставился на альбом с фантиками. Ну да, это был его прокол. Просто очень хотелось поцеловаться. Что он и сделал, якобы услышав, что кто-то идёт. Его враньё совершенно случайно превратилось в истину – заявилась мама. Но Катя права, как-то это теперь было нелогично.
– Я сам запутался, – объяснил он. Что было почти правдой. Запутался, хоть и не в этом. – Привык, что ты моя невеста. Очень сложно перестроиться.
– Занавес опустился, а актёр не заметил и застрял на сцене, – пробормотала Катя.
Прозвучало это неправильно. Словно он просто заигрался. Словно у него нет других оснований, кроме инерции. Но как это Кате объяснить? Сообразить он не успел, она снова чихнула, махнула рукой и вляпалась в паутину.
– Пойдём отсюда, – сказал он.
– К твоим?
В голосе Кати прозвучало сожаление – даже в пыли и паутине тут вдвоём им лучше, чем с семейством.
– Погуляем. Пойдём в лес!
– В лес, – оживилась Катя. – Вот это идея. Конечно!
Слетев вниз по лестнице и помогая Кате спуститься, он даже прикинул маршрут – туда, где никто не гуляет. Тем более вечером. Надо только перебраться через ручей. От их участка это возможно сделать лишь вброд, а вот если пройти по берегу вдоль участка Воропаевых… Хлипкий деревянный настил, от веса идущего всё-таки уходящий на пару сантиметров под воду, – всё лучше, чем ничего.
– Тут глубоко? – вглядываясь в мутный ручей, спросила Катя.
– Тебе по пояс. Но мы пойдём другим путём.
У переправы он посмотрел на Катины туфли и брючки, подумал, что клёш, наверное, неудобно закатывать, и подхватил Катю на руки. Доски чавкнули и ушли под воду больше, чем обычно, в кроссовках сразу захлюпало. Катя обхватила его за шею и дышала куда-то в ухо. Нет, кажется, он всё-таки занимается нелепой ерундой. Принялся что-то вычислять, определять и анализировать, когда можно ведь просто спросить. Даже если ответ услышать ты опасаешься. Он подумал – всё дело в том, что давно не влюблялся. Забыл, что и как, и не может сориентироваться, как поступать адекватней. Одно бесспорно – дальше молчать и ходить вокруг важных тем – не годится. Запутаться можно так, что не выберешься. И, поставив Катю на твёрдую почву берега, он снова наклонился, чтобы её поцеловать.
– Кто-то идёт? – успела спросить она.
– Нет, мне просто нравится. А тебе?