Непридуманные истории Святослава Моисеенко. Ушедшие друзья. Игорь Дмитриев, Валентина Толкунова...
Выводя эти строки, не могу не вспомнить человека, ставшего для меня истинным образцом интеллигентности и глубочайшей порядочности.
Санкт-Петербург.
Набережная Чёрной речки.
Пятиэтажный дом с толстыми стенами и высокими потолками.
И дверь в квартиру.
С неизменной металлической пластинкой, на которой выгравировано имя проживающего.
Чисто в Питерском стиле…
Я старался бывать в этой квартире как можно чаще.
Не нарушая приличия, естественно.
Чтобы, не дай Бог, не показаться навязчивым.
Ибо очень дорожил дружбой её хозяина, одного из последних представителей настоящей питерской интеллигенции, аристократа духа в полном смысле этого слова, гениального актёра театра и кино Игоря Борисовича Дмитриева, народного артиста РСФСР, служившего (именно служившего, и никак иначе!) в театре комедии им. Н.П. Акимова.
Квартира бесконечно поражала, впервые переступившего её порог, человека. Изысканностью, простором, утончённым вкусом. Старинной мебелью и подлинниками картин на стенах.
Как поражал и сам Игорь.
Абсолютное, совершенное воплощение мудрости и ребячества, воспитанности и иронии, вежливости и непреклонности.
Он никогда не позволял себе появиться даже перед друзьями в затрапезном виде. Всегда с иголочки, даже в домашней обстановке, в накрахмаленной рубашке с неизменными запонками и неизменным перстнем с китайским иероглифом на безымянном пальце.
Праправнук Анны Шерер, фрейлины императрицы Марии Фёдоровны…
Благородная кровь и неизменная «порода» чувствовалась в нём всегда.
Дома, в гостях, на сцене, на съёмочной площадке.
И это подкупало, как ничто другое.
А ещё – патологическая честность. И в жизни, и в отношениях с людьми.
Игорь, если дружил – то дружил по-настоящему, а если, упаси Боже, испытывал антипатию или отвращение к какому-то человеку, то отгораживался от него всеми возможными способами, даже в ущерб собственному благосостоянию или карьере.
Кроме всего прочего, это был невероятно открытый и безумно интересный человек.
Однажды, приехав ко мне домой, подарив небольшую картину, написанную Михаилом Шемякиным, и вскользь отпустив незамысловатый комплимент дамам, сообщив о том, что «однозначно чувствует себя исключительно шипом среди таких прелестных роз», он направился покурить на балкон. Вернувшись, Игорь сделал невероятно испуганные глаза и хорошо поставленным громким театральным шёпотом сообщил всем присутствующим:
- Господа… Водки много! И я попробовал – она ледяная!
Даже во время болезни он оставался верен себе.
Чтобы не показывать никому свою слабость – полностью ограничил свой, достаточно широкий, круг общения.
И только мы, самые близкие, знали, насколько непросто этому человеку, всегда и при любых обстоятельствах невероятно любившему жизнь…
Подмосковье.
Пансионат «Левково».
Это название известно многим, в том числе легендарным, артистам.
Мы часто отдыхали там по поводу и без оного.
Приезжали подышать свежим воздухом, поплавать в бассейне или попариться в баньке под водочку и шашлычок. Но в основном, конечно, собирались на значимые для всех нас мероприятия.
В тот раз был мой очередной день рождения.
Даже, по-моему, какая-то круглая дата.
Праздновали, как, впрочем, и всегда, с размахом и огоньком. Два дня подряд.
Первый вечер – банкет с непременным концертом, так как собирались, в большинстве, «поющие» гости. Второй день – шашлык на природе, ненавязчивый дружеский пикник и непременный отходняк после вчерашнего.
Даже те, кто не оставался после банкета ночевать в люксовых номерах пансионата – обязательно на второй день приезжали, чтобы продолжить празднование.
Ах, какие изумительные там были шашлыки!
Из свинины, ягнёнка, телятины, осетрины, сёмги!
Их мариновали по какому-то особенному рецепту, известному только директору пансионата!
А великолепные севанские раки, сваренные с укропом, одуренно пахнущие и поражающие воображение своим размером и количеством – просто сводили нас с ума!
Второй день наших «народных гуляний» – это был необыкновенный отдых практически в семейном кругу людей, которым не нужно было доказывать кому-либо собственную значимость, которые просто радовались общению и искренне улыбались друг другу.
Но я опять отвлёкся.
Первый день празднования дня рождения.
Съезд именитых и не совсем именитых гостей.
Скажу честно, по крайней мере, пятая их часть была мне совершенно незнакома. Но таков удел публичной личности. Были все, и народные и заслуженные артисты, со времён СССР и уже из современной России, генералы и чиновники, политики и бизнесмены. Кого только не было!
Но для меня было важно не это.
Для меня значение имели лишь те, кого я искренне любил и кого ждал с огромным нетерпением.
Веселье было в самом разгаре. Время близилось к полуночи. А очень важного для меня человека всё ещё не было. Я уже думал, что она не приедет. Мало ли какие дела у женщины, чей голос помнит и любит не одно поколение россиян…
Но вдруг ко мне подбежал помощник и шепнул на ухо: «Приехала…» И было в этом шёпоте столько восторга и искреннего восхищения, столько любви, что невольно понималось – вот оно, настоящее, неподкупное народное признание.
А я пошёл встречать мою дорогую гостью.
Немного уставшую.
Приехавшую после утомительного концерта.
Но всё-таки приехавшую. Не смотря ни на что.
Народную артистку РСФСР Валентину Васильевну Толкунову.
Она была очень простой, невероятно доброй и искренне верующей женщиной. Мы стояли посреди аплодирующих гостей, а она тихо шептала мне на ухо слова поздравления, любви, дружбы и уважения. Было какое-то необыкновенное чувство теплоты и покоя. И полное ощущение тихого домашнего уюта.
Она спела для моей мамы свой знаменитый, как сейчас принято говорить, хит «Поговори со мною, мама», а для всех сидящих в банкетном зале, и вместе с самим залом, акапельно, «Ангел мой».
И это был самый большой для меня подарок в тот день.
Меня позабавил один курьёз того памятного вечера.
На огромном балконе, куда гости выходили, периодически, то покурить, то подышать свежим воздухом, я подслушал разговор двух, ну «очень важных персон», непонятно каким образом оказавшихся на моём мероприятии:
- Сколько же он им всем заплатил, что они приехали к нему на днюху и забабахали такой концерт? Это ж какие деньжищи!!!
Глупые люди.
Дети своего времени, помешанные на извлечении прибыли из всего на свете.
Они не понимали, что настоящая дружба не покупается и не продаётся. Что не было и нет ничего важнее той доброты и любви, которыми ты делишься с близкими.
С Валечкой Толкуновой мы очень часто созванивались по разным поводам, даже с виду пустяшным. Что-то обсудить, чем-то поделиться, в чём-то попросить совета.
Виделись гораздо реже из-за безумного современного жизненного ритма, о чём я, конечно, сейчас очень и очень сожалею.
Увы, время не повернуть вспять. И ценить что-то по-настоящему мы начинаем только тогда, когда теряем безвозвратно.
За полгода до смерти я навестил её дома. Мы пили чай с вкуснющим берлинским печеньем и разговаривали, разговаривали, разговаривали…
О жизни, о Боге, о людях, о песнях.
О том, как много ещё всякого разного впереди. И самое главное – это успеть.
Успеть подарить свою любовь.
Всю.
Без остатка.
Раствориться в людях.
И когда-нибудь вернуться снова.
В песнях, стихах, словах, в народной памяти…
(© Copyright: Святослав Моисеенко «ПО ТУ СТОРОНУ ГЛЯНЦА…». Свидетельство № 218072900710)
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…